Карнавал разрушения - Стэблфорд Брайан Майкл (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Махалалел в то время сохранял видимость человеческого обличья, чтобы можно было спокойно общаться с любимыми сыновьями лицом к лицу, но его красивое человеческое лицо было всего лишь маской, скрывающей его истинную природу. Он не снисходил до того, чтобы открыть причину его особого интереса к человечеству или значение урока, который он так стремился преподать существам, коих собрался заселить среди людей.
Один из двоих учеников на холме был волком, прежде чем его обличье было изменено на человеческое, второго сотворили из вязкой серой глины. Ни один из них не знал, в каком обличье пребывал Махалалел, пока не сделался человеком и не взял себе имя; у каждого было свое мнение на этот счет.
Белорус, бывший прежде волком, представлял себе, что прежде их творец был резервуаром грубой архетипической материи, из которой могла появиться любая форма. Глиняный Монстр, знавший, что его острый ум и самосознание являются слепком с изначальной матрицы создателя, представлял настоящего Махалалела безбрежной душой, существующей помимо материального мира, за его пределами, и душа эта могла проявиться на земле в виде бесконечно сияющего света.
Пока они спускались с холма, чтобы осмотреть печальную картину, которую представляло собой поле битвы, вышло так, что Пелорус и Глиняный Монстр начали спорить на эту тему, и Пелорус попросил Махалалела рассудить их.
В ответ на эту просьбу Махалалел сказал: — Все существа суть пленники собственных ощущений, получаемых из скудных познаний о мире, в котором они живут. Никто из творений не может постичь реальную природу своего Творца. Пожалуй, это никогда никому не удастся, но, как знать, в какую сторону повернет прогресс в русле непрерывного цикла изменений? До той поры, пока силы разрушения не возрастут настолько, чтобы уничтожить великое колесо и нарушить возрастающую спираль, остается вероятность того, что любопытство, познание и научный метод выявят реальную историю мира, истинную природу вселенной и скрытое сходство разумов, проходящих эволюцию.
— Но что они увидят? — спросил Пелорус, неудовлетворенный ответом. — Если существа, похожие… на нас, узнают, что мы — их Творцы, что увидят они и что увидим мы?
— Не могу тебе сказать, — отвечал Махалалел. — Ибо я и сам этого не знаю. У Творцов тоже нет возможности увидеть себя со стороны. Только человекоподобные существа с человекоподобными телами и ощущениями могут стать зеркалами для изучения собственной внешности. Да и то, они могут видеть лишь собственные лица — но не души. Если Творцы сумеют посмотреть на себя в зеркало, то не увидят ничего, кроме масок. Свою настоящую субстанцию они не способны увидеть — так же, как и свои души. За этой маской не видно лица.
— Если мы никогда не сможем увидеть тебя, как же мы можем надеяться понять тебя? — горько проронил Глиняный Монстр.
— Этого я тоже сказать не могу, — отвечал Махалалел, и в голосе его прозвучала печаль. — Я могу лишь предложить вам проявлять интерес к самим себе в свете человеческого прогресса. Если какой-либо Творец и был ответственен за эту причуду, давшую начало процессу превращения волосатых обезьян в людей, трюк оказался достаточно ловким. Вы можете стать свидетелями этого процесса в развитии и, возможно, в один из дней поймете, кто мы такие и что собой представляем.
— Судя по сегодняшнему дню, — заметил Пелорус, разглядывая окровавленные и разрубленные на куски тела, валявшиеся в грязи, — этот процесс будет развиваться и совершенствоваться еще очень долго.
— Вот уж чего у меня в изобилии, так это времени, — ответил Махалалел. — Это дар, коим я наградил вас обоих в равной мере.
— Будем надеяться, что время не покажется нам слишком скучным, — заметил Глиняный монстр. — Если Пелорус прав, это окажется не даром, а тяжелой ношей.
— Такую ношу они согласятся нести с радостью, — заметил Махалалел, указывая на один из лежавших на поле трупов. — Если будете проявлять слишком большое нетерпение, вам придется сглаживать пути прогресса для смертных существ, а кроме того, прилагать все усилия для того, чтобы человеческая мудрость развивалась по спирали.
— Это предложение или приказ? — кисло спросил Глиняный Монстр.
— Необходимость, — ответил ангел.
Мандорла смотрела в человеческое лицо, которое решил выбрать для себя Творец. По-мужски красивое, с упрямым подбородком и резко очерченными скулами, мощными надбровными дугами и узкой бородкой. Он тоже посмотрел на нее, с одобрением, пожалуй, даже с малой толикой восхищения.
«Эта человеческая форма, которую он дал мне, услаждает его взор, — решила она. — Потому, что он решил выбрать усладу для своих глаз на мужской лад. У людей мужчины — активный и сильный пол. Поэтому он выбрал самку волка как объект для вожделения, хотя среди волков именно женские особи правят всеми. Я полагаю, в самой природе Творцов заключается их стремление выстраивать вещи в таком порядке, но, вероятно, в их же природе и сожалеть об этом».
Маска Махалалела была прекрасна, прекраснее, чем любое человеческое лицо. Кожа — более гладкая и даже яркая, черты — симметричнее, больше командного блеска в глазах. Но Мандорла, смотревшая в зеркала своими человеческими глазами, знала, что ее собственное лицо человека все же красивее, ибо женские лица красивее мужских. Она была не более благодарна за этот дар, как за все остальные.
— Я не понимаю, — горько сообщила она Творцу, — почему ты вообще меня создал. Твоими любимцами были сыновья, именно им ты адресовал все вопросы, с ними связывал все надежды, и их труд нужен тебе для решения загадки самопознания. Зачем ты забрал щенков из выводка моей матери — и женского пола, и мужского? Почему ты наложил свое проклятие на меня и моих сестер?
Махалалел холодно улыбнулся. — Ты бы заскучала, волчонок, если бы я забрал твоих братьев и оставил тебя в компании сестер. И братцы бы тоже заскучали.
«А как насчет тебя? — подумала Мандорла. — Ты бы тоже заскучал, почувствовал себя одиноким? А если так, почему не сказал об этом, самодовольный обманщик?» Вслух же произнесла: — Но те же не сделал женщину из глины, чтобы составить компанию Глиняному Монстру. По-моему, ты следуешь принципам справедливости весьма хаотично.
— Глиняный Монстр — полностью человек, по крайней мере, внешне, — небрежно процедил Махалалел. — Он может скрасить одиночество в компании обычных женщин. Пелорус и его братья, напротив, — волки в сердце и навсегда останутся ими, даже если у них случится блажь вступить в брак с человеческими женщинами, волчье все равно возобладает и потребует вознаграждения.
— Так вот для чего я понадобилась! Для того, чтобы служить вознаграждением!
Махалалел как будто забавлялся ее раздражением. — И еще ради красоты, — добавил он, и его красивые губы изогнулись в ироничной усмешке. — Для Творцов красота имеет собственное обоснование, она не бывает утилитарной.
— Если ты считаешь, что существо, подобное мне, удовлетворится таким объяснением, то ошибаешься, — проговорила Мандорла, мастерски подражая его усмешке и даже голосом изображая ту же медовую велеречивость, с которой прозвучали предыдущие слова Творца.
— Удовлетворение никогда не входило в мои цели — ни для себя, ни для моих творений.
— Твои цели меня не волнуют, — отрезала она. — У волков именно женщина — душа и ум стаи. И в моей воле, не в твоей — решать, чем станет стая. Я не собираюсь продавать себя или своих сестер ради твоих планов и целей. Я найду собственные цели, и, если удовлетворение будет среди них, значит, так тому и быть.
— Без сомнения, ты найдешь для себя забаву, — заметил Махалалел. — Не замедлишь это сделать. Но в том, что касается воли, тут ты дала маху. Лучшие из стаи станут прислушиваться к голосу моей воли, будучи связанными с ним навсегда — и ты никогда не сможешь отбросить эту волю в сторону, как бы ни старалась. В конце концов, ты, сама того не желая, послужишь моим планам и целям, ибо ты навсегда останешься моим творением.
