И в конце, только тьма (СИ) - О&#39 (книги серии онлайн TXT) 📗

- Этап пятый, - сказал Эрнест. - Мы заканчиваем. Посмотрим, осталось ли у этого чудака хоть сколько-нибудь силы и решимости.

Калеб послушал через стетоскоп грудную клетку Нолана.

- Его сердце сильное, думаю, - сказал он, облизав губы и отходя в сторону. - По крайней мере, оно еще бьется.

- Я думал, он умрет к этому моменту, - сказал Эрнест, уставившись в никуда. - Так, давайте. Финальный этап.

Он схватил длинную трубку со столика.

- Она гибкая, как садовый шланг, но с металлической обмоткой. Я стащил ее из гаража, пока механик не видел. Открой ему рот.

Калеб наклонил голову Нолана назад и разжал ему рот. Эрнест вставил трубку глубоко в горло.

- Записывай: 20.00. На пороге пятого этапа. Трубка вставлена в горло объекта. Она действует как трахея. Готовьтесь, ребята. Вот и оно.

Йен кивнул и облизнул губы. Его сердце колотилось как бешеное, в висках стучало.

- Держи его крепко, Калеб!

Эрнест поместил воронку на конец трубки, ведущей в горло Нолана. Он повернулся к баку и заполнил на четверть мерный стакан, затем слил плавящийся метал в трубку и в горло Нолана. Он вытащил трубку назад, когда горло и рот заполнились жидкостью, шея и глотка вспухли.

- Этап 5! - вскрикнул Эрнест, его взгляд был полон триумфа, и он расплылся в довольной улыбке. - Объект в удушье. Его глаза…

Движения Нолана были молниеносны и неожиданны; в судорогах своего безумия, в адреналиновом припадке он порвал последний из толстых шнуров и резко вскочил, с болтающейся головой. Кровь вновь хлынула из глубоких ран по его телу, в местах, где он ранее был связан. Он замахал руками и ногами во всех направлениях сразу, ища помощи, его мозг превратился в кашу, движения стали судорожно дикими, рот задыхался без доступа к воздуху.

Всюду разлетались железки, кровь и куски рвоты, обдавая стены и молодых людей. Нолан перебирал вслепую, пытаясь кричать сквозь ужасную обструкцию в глотке, пытаясь вытащить ее из себя, задыхаясь и стараясь выблевать это, запихивая пальцы в рот аж до горла, его тело пыталось исторгнуть инородные предметы.

Нолан был свободен от веревок, но его движения были примитивными и отчаянными. Его выкатившиеся глаза сфокусировались настолько, что он обнаружил перепуганного Эрнеста, который в слепой панике пытался вспомнить, где выход.

В поисках помощи, Нолан схватил Эрнеста сзади, отчаявшийся парень, замученный до неузнаваемости, искал хоть кого-то, чтобы спастись из этого ада. Итак, казалось, он поймал удачу, что было неудачей для Эрнеста, в свою очередь, теперь он мог отомстить, сам того не сознавая.

К финальному моменту, Нолан – отягощенный металлом, заполнившим каждую свободную полость его тела – клокотал и распылял свои последние задыхающиеся вздохи, падая вперед, пронзая копчик Эрнеста и его главные органы тем самым, что являлось теперь, возможно, самым твердым и острым дилдо в мире.

Эта безобразная суматоха извивающихся тел упала прямо на стол, который рухнул на пол под их тяжестью. Бак с жидким металлом перевернулся, выливая кипящее содержимое на голову Эрнеста.

Он закричал, размахивая руками, жидкость затвердевала слоем на его голове и плечах, кожа под ней забурлила, кости начали растворяться.

Он умирал, тая как пластилин на солнце, его толстую кишку пронзил его собственный испытуемый, который был уже, естественно, мертв.

Спустя время, Йен с трудом приподнялся с пола. Как в тумане, он погасил свет и толкнул дверь, вышел и закрыл эту кровавую бойню за собой. Его сознание будто онемело, тело дрожало.

Он припоминал, как ранее прошел через несколько дверей и теперь просто шагал по коридорам как контуженный, пытаясь вспомнить дорогу, по которой они шли сюда всего пару часов назад. Ему казалось, будто он пробыл здесь дни. Он сознавал, что могут пройти годы, прежде чем найдут тела, если вообще найдут.

Когда он достиг третьей двери, он увидел Калеба, сидящего на полу. Йен посветил лучом фонарика в его остекленевшие глаза.

- Я забыл про тебя, дружище, - сказал Йен, усаживаясь на пол рядом с ним. - Когда это ты успел прошмыгнуть сюда?

- Сразу после того, как Нолан упал на Эрнеста. И я, блядь, убрался оттуда. Я думал, что ты лежишь в обмороке или что-то в этом роде.

- Они оба мертвы. Что нам делать теперь?

Калеб выдохнул и провел рукой по волосам.

- Делать? Мы в глубокой заднице, Йен. Посмотри, - oн посветил фонарем, и луч упал на замок с комбинацией чисел на панели от 0 до 9.

Йен уставился на нее, припоминая, что комбинация была длиной из семи цифр.

- Вот дерьмо, - он завизжал, и быстро поднявшись, стал нажимать кнопки на панели наугад. - Мы можем вычислить код. Сколько комбинаций там может быть?

Калеб поднял брови.

- Ты это серьезно?

Целый час Йен бился над кодом. Он взвыл и стал колотить в крепкую дубовую дверь, но все, чего он добился это набил себе костяшки и подушечки пальцев на руках.

- Что нам делать? - кричал он, толкая Калеба, который уставился в темноту.

Йен обследовал каждый сантиметр подвала на предмет выхода, хоть какое-то окошко. Но всё, что он нашел - были коридоры из твердого камня.

Две недели спустя запасы еды сгнили за пределами их отчаяния. Всё до последней капли крови мертвецов – их единственного источника жидкости кроме небольшого запаса бутилированной воды и собственной мочи - было израсходовано.

Страдая от голода, Йен, чьи ногти стали кровавой массой из-за его потуг вырыть туннель через каменную стену, горло саднило от криков о помощи, думал, сколько ему останется выживать, поедая мертвого Калеба.

Калеб думал о том же самом… только он думал еще и о том, протянет ли он дольше, если поедать Йена живьем. Интересно, когда части тела заживут, может это обеспечит Калеба бесконечным запасом пищи? Интересно, какова на вкус теплая кровь?

Глазея друг на друга из разных углов комнаты, совсем недавно бывшей комнатой пыток, Йен и Калеб начали другой эксперимент.

Ⓒ

An Experiment in

Human Nature

Ⓒ Елена Прохоренко, перевод 

Заботливый Папаша

Папа, я устала, Папа, мне холодно. Папа, я хочу есть. Папа, ну сделай что-нибудь. Папочка, Папочка, Папочка. Я скучаю по маме! Хооочу ееесть, Папочка!

Они просто никогда не останавливаются.

Хочу есть? Мы все хотим есть, и жаловаться бесполезно.

Как им может быть холодно? На этом проклятом острове сто градусов [10]. Клянусь, с этими детьми всегда было что-то не так.

Итак, я застрял с ними. Приходится их мыть, кормить и сохранять им жизнь. Не то, чтобы они это ценили; да ни хрена.

Мое любимое: Папа, мне скууууучно. Я что, похож на комитет по развлечениям? Идите купаться, говорил я им. Но там акулы. Идите поиграйте в песке. Но солнце обжигает!

Так какого черта им от меня надо?

Меня тошнит от кокосов. Когда мы уберемся с этого острова, я больше никогда не притронусь к кокосу. Никакого пирога с кокосовым кремом. Никаких проклятых пина колад [11]. Ничего кокосового. Время от времени мы находим ягоды, и до сих пор они нас не убили. Когда-нибудь пробовали ловить рыбу без снасти? А мой мясницкий нож? Может заточить палку, но не может охотиться. Здесь все равно не на что охотиться. Нет спичек, чтобы развести огонь. А сын - идиот Бертон, несмотря на 150 лет младшего скаутского движения и полдюжины значков, не смог этого сделать. Он попробовал потереть палочки друг о друга, и все, что у него получилось, - это волдыри. Ему десять лет, а он ни на что не годен.

Барбара, их мать, легко отделалась - она утонула. Порой я жалею, что это не случилось со мной. Но нет, я выжил вместе с Бертоном и Принцессой. На самом деле ее зовут Анастасия - их мать стала извращенной, когда дело коснулось имен этих детей, - но я называю ее Принцессой, потому что она ведет себя как избалованная испорченная штучка. Вечно чего-то хочет, требует, о чем-то просит. В восемь лет. Откуда, черт возьми, дети берут свои идеи? Но вот что я вам скажу: когда мы наконец-то уберемся с этого поганого острова, кое-кто получит судебный иск, и мы разбогатеем. Кое-кто - идиот, который зафрахтовал яхту; придурок, который забронировал наш отпуск.