Туман - Герберт Джеймс (книги без сокращений txt) 📗
Дрожащей рукой он отворил незапертую дверь и, полный дурных предчувствий, вошел в дом.
Глава 10
В это самое время в Борнмуте, на пляже, Мейвис Эверс готовилась покончить с собой. С трудом сдерживая слезы, она вела свою красную малолитражку из Лондона в Борнмут. В планы Мейвис не входило погибнуть в автокатастрофе. Ее друзья и родители должны знать, что она сама решила свою судьбу. Пусть ее жизнь прошла впустую, тем значительнее будет смерть, даже если никто, кроме Ронни, не догадается, в чем причина самоубийства.
Ведь это Ронни совратила ее. Ронни пробудила в ней любовь. Ронни лишила ее невинности.
Дважды Мейвис останавливалась у обочины, не в силах сдержать потоки слез. Один раз ей пришлось остановиться из-за слишком густого тумана. Эти остановки дали ей возможность выплакаться.
Почему Ронни так жестоко обошлась с ней? Ведь они счастливо прожили вместе целых два года, не позволяя чужим вторгаться в их прекрасный мир. Какое им дело до других, до всего мира! Но вдруг Мейвис обнаружила, что возлюбленная неумолимо отдаляется от нее. Сначала Ронни решительно, хоть и не без сожаления, стала отвергать ее ласки, потом начались скандалы, допросы, мольбы... Этот кошмар длился две недели, пока не наступило ужасное пробуждение. Ронни полюбила кого-то другого! Мужчину! Ее Ронни влюбилась в мужчину!
Больнее всего было то, что именно Ронни соблазнила Мейвис, обольстила ее, заставила познать особенную любовь, любовь женщины к женщине. Многие считают такую любовь чем-то недозволенным, но ведь запретный плод всегда сладок.
Мейвис и Ронни с детства знали друг друга. Их семьи жили в Бейсингстоке и часто вместе отдыхали на побережье. Больше всего на свете Мейвис дорожила днями, проведенными в Борнмуте. Ведь именно там она научилась наслаждаться своим телом, и именно Ронни была ее наставницей. В борнмутском пансионе для отдыхающих девочки всегда спали в одной постели. Их родители ушли в кино, пообещав им лимонад и хрустящий картофель, если они будут хорошо себя вести (то есть если притворятся спящими к их возвращению). Лежа в постели, подруги долго болтали о прошедшем дне, об общих знакомых, симпатичных и не очень. Вдруг Ронни неожиданно спросила:
— Ты когда-нибудь щупала себе это?..
— Что? — не поняла Мейвис.
— Ну, это... — смущенно объяснила Ронни, коснувшись лобка подруги и тотчас отдернув руку.
Изумленная, взволнованная, распаленная, Мейвис трепетала всем телом. Ее пальцы скользнули между ног. Девочка рассмеялась от удовольствия.
— А теперь я... Можно? — попросила Ронни.
Мейвис покраснела и согласилась, но при условии, что потом Ронни даст пощупать себя. Следующие два часа протекли в возбуждающей, по-детски невинной взаимной мастурбации.
Обе девочки не придавали случившемуся никакого значения; просто они нашли новый способ развлечься. Вскоре подруги стали видеться реже, потому что семья Ронни переехала в Лондон. При встречах они не вспоминали о борнмутских ночных забавах, и Мейвис привыкла считать их очередным этапом своего развития. Став взрослой, Ронни покинула родительский дом, нашла квартиру поближе к работе и друзьям. Некоторое время подруги переписывались, но потом стали ограничиваться открытками на Рождество и день рождения. Наконец двадцатилетней Мейвис наскучила работа, наскучили родители, наскучило отсутствие поклонников, и она решила, что пришла пора перебраться в Лондон. Она написала Ронни, чтобы узнать, можно ли найти в Лондоне какую-нибудь не слишком дорогую квартиру. Ронни ответила, что Мейвис может пожить у нее, пока не найдет себе что-нибудь подходящее. Итак, Мейвис поселилась у подруги. Она была чуть смущена, увидев Ронни, превратившуюся в умудренную опытом красавицу. Но вскоре Мейвис поняла, что это всего лишь маска для не очень близких знакомых.
Мейвис была поражена широким кругом знакомых Ронни. Некоторые из них явно принадлежали к сексуальным меньшинствам. Напрасно Мейвис пыталась приспособиться к их циничным и скептическим взглядам на жизнь. Через несколько недель ей стало ясно, что она никогда не будет чувствовать себя Непринужденно в обществе этих людей. Она считала их ценности ложными, их идеи поверхностными.
Мейвис не хотела быть обузой для Ронни, которая, несмотря на внешний лоск, осталась прежней умненькой и одинокой девочкой. Пришлось искать квартиру, но цены на жилье были слишком высоки, а в дешевых комнатах невозможно было жить. Утомленная бесплодными поисками пристанища, Мейвис впала в отчаяние. В тот день она до костей промокла под моросящим лондонским дождем и разрыдалась от первых же ласковых слов, которыми Ронни пыталась ее ободрить.
Мейвис в слезах рухнула на диван, Ронни примостилась рядом, обняла расстроенную подругу и стала ее успокаивать.
— Не горюй, позже что-нибудь придумаем, а сейчас переоденься, прими горячую ванну и быстро в кровать. Я приготовлю тебе горячий шоколад и бренди, — говорила Ронни, гладя подругу по мокрым волосам.
— Спасибо, — всхлипнула Мейвис, улыбаясь сквозь слезы, и пошла за халатом в маленькую комнатку, служившую одновременно гардеробной и спальней. Ронни тем временем готовила ванну.
Горячая вода согрела и успокоила Мейвис. Затем она вымылась с головы до ног и стала энергично растираться роскошным мягким полотенцем, принадлежавшим Ронни, которая очень неплохо устроилась в Лондоне, работая секретаршей, а потом помощницей президента американской табачной компании. Мейвис знала, что квартира, в которой живет ее подруга, стоит очень дорого. Да и одевалась Ронни шикарно. Однако эта роскошь не мешала их дружбе.
Мейвис вернулась к себе в комнату.
— Быстро в кровать, — раздался из кухни голос Ронни. — Я принесу тебе шоколад и бренди.
— Спасибо, — сказала Мейвис, разматывая полотенце и тщательно вытирая волосы, прилипшие к шее и плечам. Расчесав спутавшиеся пряди, она скинула халат, подошла к зеркалу и стала рассматривать свое упругое, чистое, розовое тело, освещенное настольной лампой. Мейвис с удовольствием отметила, что сложена весьма недурно, хоть и нельзя было сказать, что у нее потрясающая фигура. Ее немного полное, но не расплывшееся тело было гибким и упругим. Мейвис провела ладонями по бедрам, затем по животу и грудям и вдруг заметила, что с порога за ней наблюдает Ронни.
Она быстро опустила руки и покраснела, чувствуя, как твердеют ее крошечные розовые соски.
— У тебя прелестное тело, — спокойно заметила Ронни.
— Может быть, — смутилась Мейвис, — хотя до Венеры мне, конечно, далеко.
— Ты замечательно сложена.
Ронни поставила на тумбочку поднос с шоколадом и бренди, затем подошла к кровати, отбросила одеяло и взбила подушку.
— Быстро в постель, а то простудишься, — скомандовала она. Мейвис юркнула в кровать. Ронни укрыла подругу одеялом, оставляя обнаженными грудь и живот, и села на край кровати. Мейвис покраснела еще больше, увидев, что подруга бесстыдно рассматривает ее голое тело.
— Помнишь, чем мы занимались в Борнмуте, когда были детьми? — спросила Ронни, слабо улыбнувшись.
Мейвис утвердительно кивнула в ответ. Конечно, она помнила, но сейчас эти воспоминания приобрели особый смысл.
— У тебя уже тогда было соблазнительное тело, — продолжала Ронни.
Ее взгляд остановился на крошечных розовых сосках, так красноречиво требовавших ласк. К своему удивлению, Мейвис больше не чувствовала смущения; от беззастенчивого взгляда Ронни в ней закипела страсть, сердце бешено застучало, тело напряглось. Ее рассудок словно оцепенел. Мейвис не хотелось думать о том, что может произойти в следующую минуту, но у нее не было сил отогнать от себя эту мысль.
— Мне так хотелось иметь друга, — сказала Ронни, гладя Мейвис по щеке. Ее пальцы едва касались кожи, возбуждая сладострастие.
— Но ведь у тебя так много друзей, — чуть слышно пролепетала Мейвис.
Во взгляде Ронни промелькнула едва уловимая грусть.
— Да, у меня много друзей, но ни одного настоящего друга... такого, как ты...
