Голод - Смит Лиза Джейн (версия книг .txt) 📗
Впрочем, это не имеет большого значения. Все со временем выправится. Все просто должно встать на свои места. А потом мы со Стефаном будем вместе и будем счастливы. Нет ничего, что помешало бы нам стать счастливыми. Нет ничего, что помешало бы нам стать счастливыми. Нет ничего…
Елена отложила ручку, стараясь сосредоточиться на своих записях. Но они расплывались перед ее глазами, и она захлопнула тетрадку, прежде чем предательская слезинка упала на чернильные строчки. Затем она подошла к чулану, пилкой для ногтей поддела половицу и положила под нее дневник.
Пилка для ногтей лежала у нее в кармане и неделей позже, когда они с Бонни и Мередит стояли у задней двери дома Кэролайн.
– Скорее, – страдальчески прошипела Бонни, с таким видом оглядывая дворик, как будто она ожидала, что на них вот-вот что-нибудь набросится. – Давай, Мередит!
– Ну вот, – выдохнула Мередит, когда ключ наконец-то повернулся в английском замке, и дверная ручка поддалась. – Считайте, мы уже на месте.
– А ты уверена, что там никого нет? Послушай, Елена, а что, если они вернутся раньше, чем мы ожидаем? Почему мы не могли проделать это в дневное время?
– Брось, Бонни. Может, ты все-таки войдешь? Мы уже и так пустились во все тяжкие. В дневное время в доме всегда есть служанка. А сегодня вечером Форбсы рано не вернутся, если только кому-то в Шез-Луисе не станет плохо. Давай, входи! – подтолкнула ее Елена.
– Никто не отважится признаться, что ему стало плохо на обеде в честь дня рождения мистера Форбса, – сказала Мередит, пытаясь утешить Бонни, когда та все-таки вошла в дом. – Мы в полной безопасности.
– Если у Форбсов достаточно денег, чтобы отправляться в дорогие рестораны, они могли бы позволить себе оставить в пустом доме несколько включенных ламп, – заметила Бонни, не в силах успокоиться.
В глубине души Елена соглашалась с подругой. Странно и тревожно было бродить по чужому дому в потемках, и ее сердце отчаянно колотилось, пока они поднимались по лестнице. Ладонь Елены, сжимающая электрический фонарик, стала влажной и скользкой. Однако, несмотря на все физические симптомы паники, разум Елены по-прежнему работал холодно и спокойно, почти отстраненно.
– Тайник должен быть у нее в спальне, – решила она.
Окно в комнате Кэролайн выходило на улицу, и это означало, что троим подругам следовало соблюдать особую осторожность со светом. Ощущая немалое смятение, Елена обвела помещение крошечным лучиком фонарика. Одно дело – запланировать обыск чьей-то комнаты, нарисовать себе, как ты эффективно и методично осматриваешь шкафчики. Совсем иначе действительно оказаться там и даже не знать, с чего начать. Кроме того, Елена мучительно боялась что-либо трогать из страха, что Кэролайн потом это обнаружит.
Две ее подруги тоже стояли в полной неподвижности.
– Может, нам просто следует вернуться домой? – тихо промолвила Бонни.
И на сей раз Мередит не стала ей противоречить.
– Мы должны попытаться. По крайней мере попытаться, – выдохнула Елена, поражаясь оловянной гулкости своего голоса.
Выдернув на себя полку высокого комода, она осветила фонариком изящные стопки кружевного нижнего белья. Аккуратно прощупав белье, Елена убедилась, что ничего похожего на книжку там содержаться не может. Тогда она поправила стопки и закрыла шкафчик. А затем перевела дух.
– Все не так уж и сложно, – бодро начала Елена. – На самом деле нам всего-навсего требуется разделить комнату на секции, а затем начать их обыскивать, проверяя каждый шкафчик, каждый ящичек. В общем, осматривая все достаточно большие предметы, где можно спрятать дневник.
Себе она выбрала гардеробную – и первым делом потыкала там половицы своей пилочкой для ногтей. Однако все половицы были надежно закреплены. Простукивание стенок тоже ничего не дало. Роясь в одежде, Елена обнаружила там несколько вещей, которые Кэролайн одолжила у нее в прошлом году. Ее подмывало забрать свою одежду назад, но этого она, естественно, сделать не могла. Осмотр туфель и сумочек тоже ничего не дал. Даже когда Елена встала на стул, чтобы как следует проверить верхнюю полку платяного шкафа, результат оказался тем же.
Мередит сидела на полу, изучая груду плюшевых животных, которые были уложены в сундук вместе с другими детскими вещами Кэролайн. Пробегая изящными длинными пальцами по каждой игрушке, она выискивала уплотнения в материале. Добравшись до плюшевого пуделя, Мередит вдруг помедлила.
– Ведь это я ей его подарила, – прошептала она. – На десятилетие. Я думала, она его давно выкинула.
Елена не могла видеть ее глаз – фонарик Мередит был направлен на пуделя. Но она прекрасно себе представляла, что теперь должна испытывать подруга.
– Я попыталась с ней помириться, – негромко произнесла Елена. – Правда, Мередит, еще тогда, в Доме с привидениями. Но Кэролайн просто сказала, что она никогда не простит мне одного позорного поступка. Того, что я отняла у нее Стефана. Я думала, все еще может быть по-другому, но она даже такой возможности не допустила.
– Значит, теперь война.
– Да, теперь война, – со спокойной обреченностью подтвердила Елена.
Она бесстрастно понаблюдала за тем, как Мередит откладывает пуделя в сторону и берет следующую плюшевую игрушку. А потом вернулась к собственным поискам.
Однако с комодом у нее получилось не лучше, чем с гардеробной. С каждым мгновением Елена чувствовала себя все более неловко. Ей навязчиво казалось, что на подъездную дорожку у дома Форбсов подкатывает машина.
– Никакого толку, – выдохнула, наконец, Мередит, шаря у Кэролайн под матрасом. – Должно быть, она спрятала его в… так-так, секунду. Там что-то такое есть. Я нащупала уголок.
На мгновение замерев, Елена и Бонни с разных концов комнаты неотрывно смотрели на нее.
– Ура, я его нашла! Елена, это дневник!
Тут Елену наполнило невероятное облегчение, и она вдруг почувствовала себя смятой бумажкой, которую чья-то добрая рука расправила и разгладила. Она знала, она все время знала, что ничто по-настоящему ужасное со Стефаном приключиться просто не может. Жизнь не могла быть такой жестокой – нет, только не по отношению к Елене Гилберт. Теперь все у них будет хорошо.
Но голос Мередит звучал озадаченно.
– Это правда дневник. Но он зеленый, а не синий. Это не тот!
– Что?
Елена схватила тетрадку, светя на нее фонариком и словно стараясь заставить изумрудно-зеленый смениться на сапфирово-синий. Этот дневник был совсем как у нее, но только другого цвета.
– Это дневник Кэролайн, – тупо произнесла Елена, по-прежнему не желая в это поверить.
Бонни и Мередит стояли рядом. Они посмотрели на закрытую тетрадку, а затем друг на друга.
– Там могут быть какие-то подсказки, – медленно сказала Елена.
– Вполне справедливо, – согласилась Мередит.
Но только Бонни отважилась раскрыть зеленую книжку.
Поверх плеча Бонни Елена вгляделась в остроконечный, с обратным наклоном почерк Кэролайн, столь отличный от квадратных букв на темно-лиловой бумаге. Поначалу ее глаза не могли сфокусироваться, но затем она различила одно имя. Елена.
– Погодите, а это что такое?
Бонни, которая единственная могла как следует разбирать текст, какое-то время молча шевелила губами. Затем она фыркнула.
– Вы только послушайте, – сказала, наконец, Бонни и прочла фрагмент текста: – «Елена – самая эгоистичная персона, какую я когда-либо знала. Все думают, что она просто сверх меры спокойна и самоуверенна, но на самом деле это просто холодность. Отвратительно видеть, как люди к ней клеятся, даже не понимая, что Елене совершенно наплевать на все и на всех, кроме себя самой».
– И это говорит Кэролайн? Она смеет такое говорить? – И все же Елена не смогла скрыть своего румянца.
Почти то же самое сказал ей Мэтт, когда она бросила его и устремилась за Стефаном.
– Продолжай, здесь есть еще, – предложила Мередит и ткнула кулачком Бонни, которая оскорбленным голосом продолжила:
