Я – инквизитор - Мазин Александр Владимирович (бесплатная библиотека электронных книг .txt) 📗
Через минуту работяги и бандиты, построившись в цепочку, передавали друг другу коробки. Двоих «тобольцев» Корвет отправил за водопроводчиками.
Предоставленный самому себе Ласковин лежал в автобусе и был совершенно беспомощен. Укатали сивку крутые горки!
Вернулись посланные, привели водопроводчиков. Подбадриваемые тычками, те живо принялись за дело и через четверть часа перекрыли линию.
В подвале и во всем доме поступление воды прекратилось. К этому времени выносившие товар стояли уже по колено в воде. Но грозная фигура Корвета была пострашней возможной простуды.
Двое водопроводчиков, признав в нем старшего, топтались около, с надеждой поглядывая, но прямо обращаться не решались.
Корвет сам заметил их.
– Каждому – по бутылке водки,– распорядился он.– И на хер!
Это было намного меньше, чем те рассчитывали, но по Корвету видно было: если и прибавит, то только по зубам.
Через полчаса большая часть товара была вынесена наружу. Мокрые коробки на морозе быстро заледенели.
– Ты, ты и ты! – распорядился Корвет.– Останетесь здесь, присмотрите. Придет Крепленый – скажете: повез Спортсмена к пахану!
– Да вон он, легок на помине! – сказал кто-то.
Серая «Вольво-850» вывернула из-за угла и с визгом затормозила слева от автобуса.
– Где он? – еще из машины закричал Крепленый.
– Там! – Рыжий Корвет и не пытался скрыть неудовольствия.
Пара рук ловко плела веревку. Пальцы так и мелькали. Время от времени они подхватывали из пучка очередную нить, нет – волос, толстый, черный, и вплетали его в щетку остальных. Андрей знал эти руки. Свои собственные руки, правда, без каратэшных мозолей на суставах, но несомненно – его. Веревка все удлинялась, ложилась внизу упругими кольцами. Для чего она, Андрей не знал, но знал, что нужна…
– Давайте тащите его ко мне! – распорядился Крепленый, подчеркнуто игнорируя рыжего.
С Андрея сняли наручники, выволокли из автобуса. Крепленый пальцем приподнял ему веко.
– В самый раз! – констатировал он.
– Я с тобой поеду! – заявил Корвет, встав рядом.
– На хрен ты мне нужен?
– Это я его положил!
Крепленый резко обернулся, улыбнулся, как оскалился.
– Сам управлюсь! – отрезал он.– Можешь двигать к пахану, доложить, что придурок у меня!
– Гришавин сказал: сразу к нему везти! – возразил рыжий.
– Вот с Гришавиным у меня базар и будет! – с угрозой произнес Крепленый, краем глаза наблюдая, как Ласковина втаскивают в «вольво». И, увидев, что с «погрузкой» закончено, поспешил к машине.
– В гараж! – велел он, плюхаясь на заднее сиденье.
– Ты даже не представляешь, Спортсмен, что я с тобой сделаю,– тихим голосом говорил Крепленый в ухо Ласковину.– Но я тебе сейчас расскажу. Сначала мы приедем в хорошее место. Хорошее место, Спортсмен, тихое, как морг. Там я возьму ножик и буду тебя резать. Долго резать, может, ночь, может, две ночи. Я буду стругать тебя по кусочкам, как полено, ты слышишь меня, Спортсмен? Я буду отрезать от тебя по кусочку, а Чиркун будет прижигать паяльничком… чтобы ты не умер раньше времени, Спортсмен. Мы отрежем тебе пальцы, уши, нос, яйца тоже отрежем, но не сразу, Спортсмен, не сразу! Куда нам спешить? Сначала мы тебя опетушим, я и мои кореша. А потом начнем резать. И прижигать. И кормить тебя будем, Спортсмен. Отрежем кусочек – и сварим. И покормим. Мы будем хорошо тебя кормить. Ре-гу-ляр-но! Я сам буду тебя кормить, Спортсмен…
Андрей плохо понимал, что шепчет ему Крепленый. Слова сливались в ровный невнятный шум, от которого усиливалась головная боль. Ласковин не знал, сколько они уже едут и где находятся. И не мог открыть глаза, чтобы посмотреть.
Машина остановилась. Холодный воздух обжег лицо Андрея, когда его вытащили из машины.
– Слышь, Крепленый, глянь, как его колотит! – сказал третий бандит.– Как бы не откинулся прямо счас?
– Не откинется,– уверенно сказал Крепленый.– Спортсмены, они крепкие. Тащи его в гараж. Потягу скажи: пусть едет. А за нами – утром. И чтоб ни звука, усек?
Андрея втащили внутрь, бросили на пол, навзничь. Подвешенная к потолку лампочка горела так ярко, что свет ее резал Андрею глаза даже сквозь веки.
Один из бандитов сел за руль «вольво», и машина уехала. Двое остались с Крепленым, один прикрыл дверь гаража, второй запустил обогреватель.
Крепленый налил себе стакан водки, проглотил половину, а остаток выплеснул Ласковину в лицо.
– Херовый ты спортсмен, Спортсмен! – сказал он и пнул Андрея в печень.– Трухлявый!
Удар перевернул Ласковина на бок, и его снова вырвало. Желчью.
С огромным усилием Андрей открыл глаза и увидел кусок серого бетона и какие-то расплывающиеся тени. Что-то твердое с тупой болью давило на ребра. Какой-то выступ на полу… Тот, другой, не приходил.
«И не придет!» – вдруг понял Андрей. Он там, в ночных кошмарах, а здесь, в реальности, только реальные кошмары… Тупая боль сменилась острой. Металл, кусок металла или, может, кирпича остро вонзался в бок. Андрей пошевелился, и боль ослабла.
Глава тринадцатая
– Ты только не сдохни, Спортсмен! – озабоченно проговорил Крепленый, присаживаясь на корточки около Ласковина.– Чиркун! Налей мне еще стакан! Вот, Спортсмен, позырь! – И поднес к глазам Андрея узкий, бритвенно острый нож.– Видишь, Спортсмен? Видишь?
Андрей действительно разглядел полосу металла, от которой отражался электрический свет. Но еще он понял, что предмет, упирающийся ему в ребра,– выпавший из кармана куртки «вальтер». Тот самый, крепленовский.
Ласковин почти бессознательно скреб пальцами по выступу рукоятки. Он цеплялся за пистолет, как утопающий за соломинку. Для того чтобы высвободить оружие, надо было приподняться, но даже это было сейчас Андрею не по силам. Пусть ему и удалось бы вытащить пистолет, ведь нужно еще выстрелить, а выстрелив – попасть… в какую-нибудь из теней, что плыли перед глазами.
Чиркун подал Крепленому стакан. Тот отхлебнул водки, поставил на пол.
– Выпить хочешь, Спортсмен? – И толкнул Ласковина кулаком в грудь, отчего тот снова опрокинулся на спину.
Пальцы Андрея сжались на рукояти «вальтера». Там, на Разъезжей, он не удосужился поставить его на предохранитель, и, когда палец его нажал спусковой крючок, оглушительно грохнул выстрел.
– Еш твою… – выдохнул потрясенный Крепленый, когда пуля свистнула у его уха.– Еш твою мать!
Пронзительный вопль за спиной заставил бандита оглянуться.
Посланная в никуда пуля ухитрилась найти цель: угодила в ляжку Чиркуна, отбросила того на груду покрышек.
Андрей с огромным трудом повернул голову. После выстрела пистолет едва не вырвался у него из руки, но, как ни странно, в глазах немного прояснилось.
Он увидел нож в руке Крепленого и бледное пятно его лица. Локоть руки Ласковина упирался в пол, поэтому он сумел поднять пистолет на несколько сантиметров и еще раз нажать на спуск.
Пуля угодила в край лезвия ножа, вышибив его из рук Крепленого, и, слегка изменив траекторию, вошла под левую ключицу и вышла из спины, не задев ни позвоночника, ни крупных сосудов. Но удар ее опрокинул Крепленого, приложив затылком о бетонный пол.
Так получилось, что чуть живой и с трудом соображающий Ласковин ухитрился попасть два раза из двух, в то время как Ласковин в хорошей форме неизменно промахивался. Над этим следовало бы подумать, но как-нибудь в другой раз.
Третий бандит стоял к остальным спиной, собираясь запереть ворота гаража, обитые изнутри, для теплоты, толстым войлоком. Первый выстрел заставил его подскочить на месте и обернуться, как раз когда Ласковин второй раз нажал на спуск. Бандит увидел нож, пропеллером взлетевший в воздух, падающего Крепленого и Чиркуна, корчившегося на груде покрышек у дальней стены гаража. И еще он увидел пленника с неизвестно откуда появившимся пистолетом. Дальше «тобольцем» управлял уже инстинкт самосохранения. Андрей лежал к нему спиной, и первым движением бандита было выхватить собственное оружие. Он потянулся к заткнутому за пояс, за спиной, пистолету, но тут Ласковин опрокинулся навзничь. Это движение, вызванное слабостью, «тобольцем» было истолковано однозначно.
