Черная шляпа (СИ) - Беккер Николь (книги регистрация онлайн txt) 📗
— Хотя бы не сумасбродный, как ты, — огрызнулся парень.
Ты говоришь да — я говорю нет.
Ты говоришь "стой" — я говорю "уходи, уходи, уходи"
О нет!
Ты говоришь "прощай" — я говорю "привет"!
— Ты фальшивишь! — поёт парень в такт песне.
— Ты тоже, — пою я.
Песня заканчивается, мы включаем её снова. И снова. и снова. Потом нас начинает от неё тошнить и он включает "лимонное дерево".
Мы несемся по пустынной дороге, и впереди нас — только пустой горизонт и синеющее небо без единого облачка, которое пересекает шрам от пролетающего самолета. По бокам — высокая трава, дикорастущие цветы, перекати-поле, репейник, ковыль, полынь. Кажется, я видела сурка, стоящего на одиноком пеньке. Вдали гоготали птицы, хлопали крыльями, поднимались в небо дружной стаей. Ветер перебивал вонь внутри машины, внося аромат горелой травы, дыма и цветов, остужал разгоряченную кожу, взлохмачивал волосы. Солнце светило прямо в лицо. Попутчик разбрызгал средство от насекомых. На шее красовался здоровенный укус слепня.
— Ехать будем долго, — предупредил он, — Надеюсь, ты взяла с собой еду? Потому что у меня её немного.
— Конечно, я… Ой.
Я обнаружила, что не взяла с собой ничего съедобного.
— Класс, — сказал парень, остановившись, — Будем, как первобытные, добывать себе пропитание. Я заточу копьё, а ты ищи давай коренья.
— А потом мы ничего не найдем и съедим друг друга, — мечтательно сказала я, — Ну, у тебя же есть немного еды? Будем экономить, значит…
— Ты же не прожорливая? — осведомился парень, — У меня только две банки консерв, упаковка печенья и газировка. Дам тебе половину банки, одну пачку печенья и 10 глотков газировки. На большее я не согласен.
— Идёт, — сказала я, — Мне этого вполне достаточно. Ем я мало.
Я давилась рыбными консервами, запивая их газировкой и заедая печеньем, которое было очень жестиким и его было не раскусить с первого раза. Стало ещё жарче. Насекомые так и налегали. Вокруг меня принялась кружить пчела. Должно быть, за цветок приняла.
— Долго там? — раздалось откуда-то сзади.
Парень рылся в багаже.
— Закончила, — выдохнула я.
— Через минуту отправляемся, — сказал парень, не вылезая из багажника, — Проветри пока. Не хочу нюхать рыбную вонь.
— У нас итак окно открыто, — пробормотала я.
Попыталась включить вентиляцию. Не работала. Открыла дверцы, принялась махать газетой. Наконец парень закончил возиться с багажом и мы снова отправились в путь.
Вечером мы остановились. Спали прямо в машине. Я смотрела на звёздное небо, темнующую в сумерках траву и асфальт дороги.
Я не видела снов. Только чернильную тьму. Всю ночь она продержала меня в себе и выпустила только утром, да и то от настойчивых возгласов парня.
— Вставай, спящая не-красавица! — говорил он, — Давай, поднимайся.
Я посмотрела на небо.
— Шесть часов, — пробормотала я, — Ты мазохист, что ли? Или садист? Или и то, и другое вместе?
— Не знаю, как ты, а я хочу побыстрее приехать, — сказал парень, усаживаясь за руль.
— Окей, а меня зачем будить? — осведомилась я.
— А просто так, — усмехнулся парень, — Чтобы жизнь мёдом не казалась.
Мы снова гнали свыше дозволенной скорости и горланили старые песни. На сей раз нашей жертвой стали рок-н-ролльные дядьки. Обедали опять ужаснейшей рыбой, жесткими печеньями и газировкой. Ближе к вечеру показался вдали город. Невысокие дома, огни и кусок океана. Казалось, я слышу шепот волн. Что-то мне это наполнило.
— Ты там не обольщайся, — кинул парень, — До города ещё ехать и ехать.
Потом мы пели Фрэнка Синатру, а потом Джона Леннона и Йоко Оно.
— Почему все ругают Йоко? — спросила я, — По-моему, она изменила Джона в лучшую сторону. И вообще, она крутая.
— Мне вообще больше его сольная карьера нравится, — кивнул парень, — Хотя группа тоже ничего такая.
— Особенно Пол Маккартни, — облизнулась я.
— Избавь меня от своих фантазий, — фыркнул парень.
— А Леди Гага есть? — спросила я, — Или, как в психушке, самому новому диску 20 лет?
— Ты в психушке лежала? — приподнял брови парень, — Тогда ничего удивительного. Нет, новые у меня есть. Нирвана, например.
— И это, по-твоему, новое? — фыркнула я.
— Почему нет? — пожал плечами парень, — Учитывая то, что я слушаю в основном музыку от 20-х до 50-х годов.
— Ну ладно, включай свою Нирвану, — разрешила я, — Слушать всё равно нечего.
Потом мы подпевали не самым приличным их песенкам, а я даже подтанцовывала, привстав с места.
Ночью мы тоже ехали. Приехали к четырем утра. Парень припарковал машину у мотеля.
— Деньги хоть есть? — вздохнул он.
— Деньги есть.
Мы расположились в соседних комнатах. Сразу же после бронирования я побежала к пляжу…
Песня о побеге
Несколько одиночек сидели на песке, расстелив полотенце. Смотрели вдаль, зарывая босые ноги в песок и закрывая лицо панамками. Фотограф возился с фотоаппаратом и лихорадочно читал учебник. Парочка держалась за руки и прогуливалась вдоль берега. Старик читал книгу Харуки Мураками. семья разжигала костер и жарила шашлыки, отец пел под гитару, старший сын возился с мясом, а дочка читала журнал. Из прибережного кафе доносилась музыка и если как следует принюхаться, то можно было почувствовать запах свежей выпечки.
Я рассеянно пела "так и быть", сняв шлепанцы. Ноги едва не обожгло нагретым песком. Галька врезалась в кожу ступней. Они у меня огрубевшие, потому что привыкли к постоянному хождению босиком, но всё равно неприятно. Ветер приподнимал юбку и грозился сорвать шляпу. Люди на меня пялились со странным выражением лица. Ещё бы: летний день, зной, жара, хоть прямо сейчас ложись и помирай, а я вся в черном и длинном хожу, да ещё и выгляжу как ведьма.
Шляпа оказалась в сумке, которую я рассеянно таскала с собой и тут же забыта. Следом за ней там оказалась одежда. И остался только купальник, который я всё это время носила под одеждой.
Подошла к океану и вошла в воду прямо в одежде. как во сне. неведомая сила влекла меня к горизонту. Дальше, дальше, ещё дальше. Туда, откуда не видно берега. Туда, где есть лишь волны, небо и дельфины. Где до дна не достать, даже если тонуть весь день.
Тут не было скал, гор и травы. Только пляж с каменными джунглями с одной стороны и бескрайняя водяная рябь с другой. Вода была тёплой и солёной. Но если отойти подальше, она становилась холодной. Наткнулась на скользкую скалистую поверхность и едва не подскользнулась. Интересно, тут есть медузы? Дельфинов, во всяком случае, не было. Я поняла это только когда погрузилась с головой в воду. Шляпа осталась на поверхности, и я оказалась наедине с липкой влажной тьмой.
Вышла уже не я. Это был кто-то другой. Вселенский зверь, в его глазницах сияли звёзды, а пасть была черной дырой. Его рык был подобен инфразвуку, когти подобны месяцу. Шкура была чернее космической тьмы. как тёмная материя, как абсолютная чернота, как первобытное ничто.
Это был зверь ненависти. И этот зверь был голоден.
Я пил любовь, глотал её жадно, и обращал её в ненависть. Он рыскал по городу и не нашел там пищи, потому что никто не видел черные следы, которые он оставлял после себя. И тогда он вернулся к попутчику и потребовал отвезти его обратно. Попутчик не заметил перемены в голосе "Клэр" и дал ей деньги на поезку обратно, сказав, что не собирается ехать обратно.
В поезде было много людей, и одни были наполнены надеждой и предвкушением новых впечатлений, другие с радостью возвращались домой. Ещё одни с неохотой покидали дом, другие с неохотой возвращались. В светлом поезде не было места черному зверю, из чьей пасти стекала дымящаяся слюна, кислотой прожигающая пол. Никто не заметил ни повреждений, ни слюны, ни чёрной крови. Они видели только оболочку, и в этом не было их вины. если бы они увидели нечто большее, то стали бы из тех несчастных, чей рассудок расколол страх. Их кровь бы окрасилась в чёрный. О да, черная кровь любит страх.
