Противостояние - Кинг Стивен (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно txt) 📗
– Вы собираетесь его арестовать? – спросила Джули.
Ллойд посмотрел на нее:
– Я арестую тебя, если ты не перестанешь доставать меня.
– Сукин сын! – визгливым, срывающимся голосом воскликнула Джули Лори и вскочила, испепеляя его взглядом. Коротенькие белые хлопчатобумажные шортики создавали впечатление, будто ее ноги растут из подбородка. – Я только старалась помочь!
– Я проверю его.
– Да, конечно, слышала я эту историю!
Она вылетела из бара, обтянутые шортиками упругие ягодицы возмущенно раскачивались.
Наблюдая за ней с усталой улыбкой, Ллойд подумал, что таких телок, как она, в мире великое множество, даже теперь, после «супергриппа». Найти подход к ним легко, но вот потом надо остерегаться ноготков. Дальние родственницы тех паучих, которые после секса пожирают самцов. Прошло два месяца, а она по-прежнему злится на того немого. Как там его фамилия? Эндрос?
Ллойд достал из заднего кармана блокнот в потертой черной обложке, послюнил палец и пролистывал, пока не открылась чистая страница. В блокнот он записывал все, что не следовало забывать, касалось ли это его лично или общего дела: от напоминания чисто бриться перед каждой встречей с Флэггом до взятого в рамку указания о проведении инвентаризации всех аптек Лас-Вегаса, чтобы не допустить исчезновения из них морфия и кодеина. И чувствовалось, что очень скоро ему предстояло завести второй такой блокнот.
Корявым почерком ученика начальной школы он записал: Ник Эндрос или Эндротес – глухонемой. В городе? А ниже: Том Каллен, проверить у Пола. Затем вернул блокнот в задний карман. В сорока милях к северо-востоку, под сверкающими звездами пустыни, темный человек довел до логического завершения длительные отношения с Надин Кросс. Его бы очень заинтересовал тот факт, что друг Ника Эндроса находится в Вегасе.
Но Флэгг спал.
Ллойд угрюмо уставился на разложенные на столе карты, забыв про Джули Лори, ее обиду и аппетитный зад. Достал из колоды еще одного туза, и его мысли печально вернулись к Мусорному Баку и тому, что может сказать – или сделать – Флэгг, услышав о случившемся в Индиан-Спрингсе.
В то самое время, когда Джули Лори выбегала из «Каба», чувствуя, что ее, можно сказать, высекли за исполнение, как она себе это представляла, гражданского долга, Том Каллен стоял у панорамного окна своей квартиры в другой части города и зачарованно смотрел на луну.
Пора идти.
Пора возвращаться.
Эта квартира ничем не напоминала его дом в Боулдере. Обставленная, но не украшенная. Ни одного постера на стенах, ни одного чучела, подвешенного на струнной проволоке. Квартиру эту он воспринимал лишь как промежуточную станцию, и теперь пришло время отправления. Его это радовало. Ему тут не нравилось. Здесь везде стоял запах, сухой и неприятный, к которому никак не удавалось подобрать слово. Люди по большей части были хорошие, некоторые ничем не отличались от тех, кто жил в Боулдере, к примеру, Энджи и этот маленький мальчик, Динни. Никто не смеялся над тем, что до него все медленно доходило. Ему дали работу и шутили с ним, а во время ленча обменивались содержимым корзинок. Хорошие люди, не слишком отличающиеся от жителей Боулдера, насколько он мог сказать, но…
От всех них шел этот запах.
Все они, казалось, ждали и наблюдали. Иногда вдруг замолкали, их глаза туманились, словно они начинали грезить о чем-то неприятном. Они делали все, что им поручали, не спрашивая, почему должны это делать и для чего это нужно. Они все вроде бы носили маски счастливых людей, но их истинные лица, их скрытые лица, были образинами монстров. Однажды он видел об этом страшный фильм. Такие монстры назывались оборотнями.
Луна плыла над пустыней, призрачная, высокая, свободная.
Он видел Дейну из Свободной зоны. Видел только однажды и больше ни разу. Что с ней сталось? Она тоже шпионила? Она вернулась?
Он не знал. И он боялся.
Маленький рюкзак лежал в раскладном кресле, которое стояло перед никому не нужным цветным телевизором. Рюкзак, набитый вакуумными упаковками ветчины, копчеными колбасками «Слим джимс» и банками сардин. Том поднял его и надел.
Идти ночью, спать днем.
Он вышел во двор дома, где жил, не оглянувшись. Луна светила так ярко, что его тень ложилась на потрескавшийся бетон, на котором когда-то любители азартных игр парковали свои автомобили с номерными знаками других штатов.
Он посмотрел вверх, на призрачную монету, плывущую по небу.
– Родные мои, это луна, – прошептал он. – Родные мои, да. Том Каллен знает, что это означает.
Велосипед дожидался его, прислоненный к розовой оштукатуренной стене многоквартирного дома. Он задержался буквально на секунду, чтобы поправить рюкзак, потом сел на велосипед и покатил к автостраде 15. К одиннадцати вечера оставил позади Лас-Вегас и ехал на восток по аварийной полосе автострады 15. Никто его не увидел. Никто не поднял тревогу.
Мысли ушли, как случалось практически всегда после решения насущных проблем. Том крутил педали, ощущая только легкий ночной ветерок, который приятно холодил разгоряченное лицо. Изредка ему приходилось поворачивать, чтобы обогнуть песчаную дюну, принесенную из пустыни, которая выбеленной рукой скелета перегораживала часть дороги, а когда он отъехал от города на достаточное расстояние, появились застывшие легковушки и грузовики, которые тоже приходилось объезжать… посмотри на мою работу, о великий, и приди в отчаяние, как мог бы сказать Глен Бейтман в присущей ему иронической манере.
Он остановился в два часа ночи, чтобы перекусить копчеными колбасками и крекерами, которые запил кулэйдом из большого термоса, закрепленного на багажнике велосипеда над задним колесом. Потом поехал дальше. Луна зашла. Лас-Вегас удалялся с каждым оборотом колес. Настроение Тома от этого только улучшалось.
Но в четверть пятого утра тринадцатого сентября холодная волна страха накрыла его. Еще более пугающая из-за внезапности, с которой она накатила, из-за ее иррациональности. Том бы громко вскрикнул, если бы его голосовые связки вдруг не застыли, потеряв способность двигаться. Мускулы ног, вращавших педали, расслабились, и дальше он уже катил по инерции под яркими звездами. Бело-черная пустыня по обеим сторонам дороги смещалась назад все медленнее и медленнее.
Он находился рядом.
Человек без лица, демон, который теперь ходил по земле.
Флэгг.
Высокий человек, как они его называли. Улыбающийся человек, как Том называл его в своем сердце. Только когда его улыбка обрушивалась на тебя, кровь в твоем теле застывала, оставляя плоть холодной и безжизненной. Человек, который мог посмотреть на кошку и заставить ее блевать волосяными комками. А если он попадал в строящийся дом, люди отбивали себе пальцы молотками, укладывали черепицы вверх тормашками, как лунатики, подходили к краю балки…
…и, святый Боже, он проснулся.
Том захныкал. Почувствовал внезапное пробуждение. Увидел, ощутил Глаз, открывающийся в предрассветной темноте, жуткий красный Глаз, еще не полностью проснувшийся. И он поворачивался во мраке. Высматривал. Высматривал его. Он знал, что Том Каллен здесь, только не мог определить, где именно.
Его ноги слепо нашли педали и принялись их вертеть, быстрее и быстрее, он склонился над рулем, чтобы уменьшить сопротивление ветра, набирал скорость, наконец чуть ли не летел над дорогой. Если бы на пути попался автомобиль, он бы врезался в него и, наверное, разбился насмерть.
Но мало-помалу Том начал ощущать, что это темное, жаркое присутствие все удаляется и удаляется от него. И, чудо из чудес, этот ужасный красный Глаз посмотрел в его сторону, но не увидел (Возможно, потому, что я согнулся над рулем, решил Том Каллен)… а потом медленно закрылся.
Темный человек снова заснул.
Что чувствует кролик, когда тень ястреба накрывает его, словно черный крест… а потом продолжает движение, не останавливаясь и даже не замедляя скорости? Что чувствует мышь, когда кошку, терпеливо прождавшую у норки весь день, поднимает хозяйка и бесцеремонно вышвыривает за дверь? Что чувствует олень, когда проходит мимо охотника, задремавшего после трех выпитых за ленчем банок пива? Возможно, они не чувствуют ничего, а может, то самое, что почувствовал Том Каллен, выезжая из этой черной и опасной зоны притяжения темного человека: безмерное, ни с чем не сравнимое облегчение, ощущение, что родился заново. Он почувствовал себя спасенным, причем заслуга принадлежала не ему: удачу, которая не оставила его, даровали небеса.
