Второпях во тьму (СИ) - Нэвилл Адам (бесплатные серии книг .txt) 📗
Однако Клео не могла даже помыслить о том, чтобы завязать отношения с верой, изображающей на церковных окнах, как она полагала, глаз. Один большой глаз. Даже огромный, светящийся, но почему-то самым идиотским образом пустой и неприятный и всегда расцвеченный зелено-желто-черным стеклом, в котором она видела нечто рептильное. Облик окон как бы предполагал их самое пристальное внимание, направленное на тех, кто проходил под ними. Она отметила исчезновение креста над церквями – постепенное, от здания к зданию и без шума.
И в последние дни садовые украшения в Чёрстон-Феррис перестали казаться ей странными, так как интерьеры этих домов, за которыми она так упорно следила, имели более интересный облик.
Большая часть патио соседнего с Кудасами дома была занята аппаратом, состоящим из белых пластиковых труб или шлангов, присоединенных к какому-то приземистому генератору, производившему достаточно тепла для того, чтобы ее тело ощущало его на расстоянии нескольких футов. Исходящий от машины воздух пах жаром, электричеством, маслом. Две самые крупные трубы проходили сквозь задние стены пораженных болезнью домов. Шланги передавали вибрацию, и, если пригнуться к ним поближе, она могла услышать, как вода булькает внутри поливиниловых труб. Аппарат представлял собой своего рода насос. Над машиной крутился вытяжной вентилятор, распространявший подогретый воздух и даже приятный запах соленой воды. Каждая из машин «Скорой помощи», посещавших эту деревню, была оборудована подобным механизмом для фильтрации воды.
Привстав на цыпочки, Клео попыталась заглянуть внутрь сквозь сетку, установленную перед крутящимися пластиковыми лопастями вентилятора. И пока не запылали пятки ее ног и не заныла старая спина, она не меняла позы, с удивлением и отвращением рассматривая внутренность просторной гостиной Кудасов.
Световая линза, вмонтированная в переднюю часть известняковой стены, помогала освещать наполненную водой комнату. Никакой привычной мебели не было и в помине, ее заменяли несколько крупных камней, расположенных по краям комнаты и содержащих встроенные светильники. Над полом плавно раскачивались заросли аlismatales, или морской травы.
В неярком зеленоватом свете Клео сперва заметила саму миссис Кудас, скрючившуюся на своем каменном сиденье. Обнаженная хозяйка следила за чем-то, происходящим незримо для глаз, в другой части комнаты.
До своего знакомства с этой парой Клео не приходилось видеть человеческое создание, наделенное ниже шеи столь неприглядной кожей. У миссис Кудас была не просто горбатая спина, а скорее массивный загривок, из которого выступали позвонки, кожу ее покрывали крупные, оранжево-розовые пятна псориаза. Первой мыслью Клео было наличие редкой болезни, страдания от которой облегчали земноводные условия. Однако бассейн этот явно не имел медицинского назначения. Судя по отделанным камнем стенам и правдоподобным инкрустациям – раковинам, моллюскам и нескольким разновидностям краба-отшельника, гостиная Кудасов была переделана под скальную запруду.
В то утро прошло как минимум пять минут, прежде чем Клео удалось заметить хозяина дома, если состояние этого человека делало его достойным подобного титула. Клео обычно видела мистера Кудаса нечетко, так как он по большей части пребывал погруженным, причем лицом вниз. И в тех случаях, когда его блестящее тело затмевало лучи, падавшие на воду, освещения, создававшегося тремя вделанными в камень светильниками, было недостаточно, чтобы понять степень его увечья. Кожа его была не в лучшем состоянии, чем у жены, а грудь, руки, плечи, голова и шея выглядели вполне обычно, как у любого взрослого человека, разве что немолодого, согбенного, сутулого. Однако Клео была убеждена в том, что у мистера Кудаса не было ног. Во всяком случае, одной ноги. A в то утро конечность, отходившая от нижней части объемистого живота, обхватывала пучок травы на манер щупальца. Используя в качестве опоры это длинное колеблющееся растение, он развернул свое крупное тело в воде, не поднимая головы. По правде говоря, Клео никогда не видела, чтобы он поднимал голову над водой, чтобы вздохнуть.
Ловким движением он послал свое тело вперед. Волны, поднятые его неслышным движением по кругу, плеснули в подножие камня, на котором сидела его жена. Остановившись у камня, он застенчивым, детским движением приподнял лицо к самой поверхности воды. Покрытая чешуей жена его осторожным, опасливым движением слезла с каменного седалища и опустилась рядом с ним в воду. Обратив друг к другу лица, они занялись чем-то похожим на поцелуй.
В интимном этом действе Клео смущало расстояние между их лицами и то, как миссис Кудас закатывала вверх глаза, белевшие на ее морщинистом лице. Остатки ее иссохшей груди также колыхались, следуя вдоху или частому дыханию. Когда мистер Кудас наконец разорвал этот мерзкий контакт, Клео заметила тонкий и темный объект, втянувшийся в ее широко открытый рот.
Затем, вне всяких сомнений, мистер Кудас занялся танцем в зеленой морской траве, чаруя партнершу. Его жуткое кружение на мелководье имело брачный характер, нечто подобное она нередко наблюдала у морских коньков в здешних заливах.
Со времени своего первого знакомства с этой парой и другими не столь откровенными парами в этой деревне она успела убедиться, что звук работающего генератора и вентилятора в доме Кудасов, застряв в черепе, будет сопровождать ее до дома. Каждый раз, закрывая глаза перед сном, она ощущала, как рябит белый потолок ее спальни – словно потолок пещеры, заполненной водой в прилив. Еще ей нередко, против желания, докучало неприятное видение, представлявшее ей пухлые животы мистера Кудаса и прочих деревенских пенсионеров. После того как они отрывались от поцелуев собственных жен, уплывая куда подальше в превращенных в бассейны гостиных, ей казалось, что их раздувшиеся животы колышутся так, как если в них изнутри тычутся какие-то существа.
В этом тихом деревенском морском мелководье она видела многих из тех, кто, потеряв здоровье и силы на суше, обретал вторую жизнь или совершал чудесное преображение в морской воде… мирно резвясь в водорослях, покрывавших полы превращенных в бассейны гостиных.
Если бы она стала рассказывать об этом, ее сочли бы безумной, подверженной видениям и галлюцинациям, и хотя они действительно посещали ее, то же самое говорилось о ее матери, бабушке, прабабушке, прапрабабушке. Однако бремя ее знания – она в этом не сомневалась – скоро обретет самый отвратительный плод в водах теперь проклятой бухты.
В ту ночь Клео снились островки, поверхность которых закрывала тень огромного, поднимавшегося за ними солнца, почти ослеплявшего ее глаза, придавая при этом морской воде цвет до блеска отполированной стали. Она стояла на краю неизвестного ей обрыва, рассматривая окружавшую панораму – новые красные утесы. Громадные осыпи свежего красного камня подпирали подножия утесов. Насколько она могла видеть, склоны ржавого на вид песка и битого камня спускались в блиставшую воду, оставляя свежие раны на береговых утесах, как будто некий великий шторм совершил невиданные разрушения за несколько дней. Судя по далеким холмам, она подумала, что оказалась где-то возле Кингсвера, однако при том, что побережье Девона вдруг резким образом изменилось.
И то, что происходило в море, под ногами, пыталось привлечь к себе ее внимание. Черные грузные силуэты, скользкие и блестящие, поворачивающиеся, покоящиеся в волнах, ныряющие и выныривающие, издавали звуки, напоминавшие человеческие голоса, – если прислушаться. Что касается далеких черных физиономий, она усматривала в них известное подобие усатым собачьим мордам с приплюснутыми ушами. Однако глаза и зубы определенно были человеческими.
Клео пробудилась в своей гостиной. И сразу же увидела, как Йоланда поднимается с кресла. Сиделка подошла к ней, осторожно ступая, улыбаясь во весь рот, а очаровательные глаза ее наполняло волнение, которое, по мнению Клео, не могло иметь никакого отношения к пробуждению пациентки.
