Видение - Кунц Дин Рей (книги без сокращений TXT) 📗
Она замолчала.
— Боже, я устала от такой жизни. Я устала видеть жестокость и не быть в состоянии предотвратить ее. Я устала видеть невинных людей, которые попадают в беду, и не быть в состоянии помочь им. Я устала от этой жизни, наполненной трупами, изнасилованными женщинами, изуродованными детьми, кровью, ножами и пистолетами.
— Я знаю, — мягко сказал Макс. — Я знаю.
Она подошла к бару и открыла бутылку бренди.
— Я не хочу служить громоотводом в несчастьях других людей! Я хочу помогать предотвращать эти несчастья, искоренять эти несчастья, предупреждать их.
Она налила себе бренди.
— Если Господь Бог наградил меня даром всевидящего ока, черт возьми, тогда я должна обладать и божественной силой тоже! Я должна обладать способностью пуститься в погоню в нужный момент и отыскать человека, за которым мы следим. Я должна обладать силой заставить его сердце, прежде чем оно разорвется, сжаться от страха перед этой силой. Но я не Бог. Я даже не какой-нибудь совершенный механизм. Я будто половина радиоустановки: я могу только принимать, но не могу передавать. На меня можно воздействовать, но я воздействовать не могу.
Она залпом выпила бренди, как это обычно делал Лоу.
— Я ненавижу это. Ненавижу. Почему именно я должна обладать этой силой? Почему я?
Позже, прощаясь в дверях, Лоу сказал:
— Я бы предпочел, чтобы вы остались ночевать у меня.
— Мы уже видели твою комнату для гостей, — пошутил Макс. — Она вся завалена книгами и журналами, но не мебелью. Мы высоко ценим твой интеллект и размеры твоей библиотеки, но мы бы не хотели спать на пачках старых газет.
— Я мог бы перейти на диван в гостиную, — сказал Лоу. — А вы бы спали в моей комнате.
Мэри чмокнула его в щеку.
— Ты очень заботливый, Лоу. С нами все будет в порядке. На самом деле. По крайней мере сегодня ночью.
Четверг, 24 декабря
Глава 12
Посреди ночи ливень переместился с океана на сушу. Он вылизал голую землю, пригладил сухую траву и барабанил по асфальту.
Он припарковал «мерседес» в конце малой дорожки вымощенной улицы и выключил мотор. Темнота поглотила машину. Света было так мало, что он едва мог различить свои собственные лежавшие на руле руки. Единственно различимым звуком был неутомимо колотящий по тротуарам и крышам дождь.
Он решил подождать, пока буря уляжется. В Южную Калифорнию пришел сезон дождей. Однако такая густая облачность, как в этот вечер, редко держалась долго.
Огромный нож лежал на сиденье рядом с ним. Его тянуло к нему, и он взял его в руки. Он едва мог различить его в слабом свете, но его осязание вызвало в нем нервное возбуждение в такой же степени, как и созерцание хорошо отточенного лезвия. Он провел одним пальцем по лезвию ножа, не настолько сильно, чтобы пустить собственную кровь, но достаточно твердо, чтобы почувствовать энергию смерти, в настоящий момент инертную, но уже заключенную в закаленную сталь.
В десять минут второго дождь стал ослабевать и перешел в изморось. А еще через пять минут прекратился совсем. Открыв дверцу машины, он вышел из нее.
Воздух был чистый и холодный. Ветер совсем стих.
Примерно в миле слева от него и ниже ночь вокруг порта была пронизана огнями, похожими на рождественскую иллюминацию.
Единственное освещение вблизи исходило от одного из трех коттеджей, расположенных в двухстах ярдах к западу. Эти дома выстроились вдоль скалы, повернувшись фасадами к морю, а свои задние дворы обратив к тупику покрытой щебенкой дороги.
Самый северный из коттеджей, принадлежавший Эрике Ларссон, отстоял от своих соседей ярдов на семьдесят и был со всех сторон окружен деревьями. Свет лился из всех его окон.
Как он и предполагал, Эрика еще не ложилась спать. Вероятно, работала над одной из своих акварелей. Или доделывала другое, написанное маслом в серо-зеленых тонах полотно.
Он обошел «мерседес» сзади и открыл багажник, до предела заполненный оружием: итальянский револьвер, два ружья и семь пистолетов, ящики с патронами. Он выбрал автоматический кольт сорок пятого калибра. Он был уже заряжен. Собственно все пистолеты были заряжены. Он сунул кольт в карман своей куртки и закрыл багажник.
Придерживая нож на боку, он пошел вниз по грязной дорожке в сторону освещенного дома. Ночь была такая беспросветно темная, что он недосмотрел и угодил в рытвину на обочине подъездной дороги. Его ботинки испачкались в грязи.
Мэри бормотала во сне.
Ей снилось, что она с отцом. Он выглядел так, как тогда, когда ей было девять лет, себя же она видела еще девочкой. Они сидели вдвоем на подстриженной зеленой лужайке. Солнце стояло в зените, оно сильно палило — нигде нельзя было спрятаться.
— Если я помогу людям с помощью моих способностей, может, они будут любить меня. Я хочу, чтобы люди любили меня, папа.
— Да, моя радость, я люблю тебя.
— Но ты покидаешь меня.
— Покинуть мою маленькую девочку? Никогда.
— Ты умрешь в машине. Умрешь и оставишь меня.
— Ты не должна говорить подобные вещи.
— Но...
— Если я умру, у тебя есть твоя мама.
— Она уже бросила меня. Она бросила меня ради виски.
— Нет, нет, твоя мама очень любит тебя.
— Она любит виски. Она уже забыла, как меня зовут.
— Твой брат любит тебя.
— Нет, не любит.
— Мэри, что за ужасные вещи ты говоришь!
— Я не виню Алана за то, что он не любит меня. Все его животные умирают по моей вине.
— Это не твоя вина.
— Ты знаешь, что это так. Но, даже если Алан любит меня, рано или поздно он бросит меня. И тогда я останусь одна.
— Рано или поздно ты встретишь человека, который полюбит тебя и женится на тебе.
— Может, сначала он и будет любить меня. Но затем и он покинет меня, как все. Мне нужна защита, чтобы я никогда не оставалась одна. Я хочу, чтобы много людей любили меня. Если меня будет любить много людей, они просто будут не в состоянии покинуть меня одновременно.
— Посмотри на часы. Мне пора идти.
— Папа, ты не можешь бросить меня.
— У меня нет выбора.
— Я нашла Элмо сегодня утром.
— Кота Алана?
— Я нашла его всего в крови.
— Где ты нашла его?
— В домике для игр.
— А другое животное?
— Кто-то разрезал его на кусочки.
— А Алан знает?
— Еще нет. Папа, он будет очень плакать.
— О Боже, бедный мальчик.
— Он возненавидит меня.
— Мэри... ты ведь не...
— Нет, папа, я никогда не смогла бы этого сделать.
— После того, что случилось на прошлой неделе...
— Но это была не я! Не я!
— Хорошо, хорошо! В таком случае это был сын Митчелла.
— Я бы хотела, чтобы миссис Митчелл покинула наш город.
— Сын Бертона Митчелла порезал Элмо. Алан не возненавидит тебя.
— Но это потому, что его отец из-за меня сел в тюрьму, он приходит сюда и убивает животных Алана.
— Алан поймет это, он не будет винить тебя.
— Алан еще злится на меня, потому что я бросила его черепаху в бассейн на прошлой неделе.
— Ты так и не объяснила, почему ты это сделала?
— Какой-то голос сказал мне сделать это.
— Ты заслуживаешь наказания за это, ты это знаешь. Это ведь черепаха Алана, а не твоя.
— Какой-то голос сказал мне...
— Кто сказал тебе?
— Какой-то голос...
— Мэри, иногда ты бываешь очень, очень странной.
— Не уезжай, и я буду хорошей.
— Я должен ехать.
— Я останусь совсем одна, если ты уедешь.
