Иона - Герберт Джеймс (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt) 📗
Келсо низко нагнулся, пытаясь что-либо увидеть в темноте, но безуспешно. Тогда он спустился на несколько ступеней и полез в карман за спичками. Язычок пламени трепыхался, словно на сквозняке, но света хватало, чтобы рассмотреть, что было внизу. Там виднелась дверь, сверху она казалась железной. Келсо спустился еще на несколько ступеней, и по мере спуска под землю пламя разгоралось ярче. Похоже, щель между дверью и рамой была очень маленькая, и Келсо догадался почему: эта местность подвергалась наводнениям, а когда река выходила из берегов, вода каскадом падала со ступеней, затопляя помещение за дверью. Он был почти уверен, что дверь имеет уплотнение, запечатывающее ее наглухо.
Так что же скрывалось за ней? Сидя здесь, как полуутопленная крыса, не выяснишь. Огонь обжег пальцы, и Келсо бросил спичку. Серый свет, просачивающийся сверху, вскоре избавил его от временной слепоты, и он снова стал искать спички. Чиркнув по коробку, Келсо облегченно вздохнул — он ненавидел темноту и замкнутые пространства. Всегда.
Зажав две запасные спички в зубах, он спустился ниже; казалось, звук собственного дыхания эхом отдается от замкнутых стен вокруг. Детектив был уже почти внизу, когда дверь вдруг приоткрылась.
И когда он повернулся, чтобы бежать, что-то загородило свет, сверху.
Всю ночь ему было плохо. Так бывало всегда после ссоры со стариком. А в последние дни это случалось часто.
Чьи-то смешки заставили его обернуться к балкончику, служившему сценой, где музыканты распаковывали свое оборудование, в котором только барабаны имели собственную жизнь и не нуждались в электричестве. Вокруг стояли возбужденные девушки, стремящиеся поболтать со своими кумирами — музыкантами, которые сами шутили, что их регулярный выход в Даунбите, зале над пабом в Мэнор-хаусе, — это ступенька к стадиону Шеа. Даже учитывая, что бас-гитаристу и ударнику было уже за тридцать — последнему приходилось трижды в неделю мыть голову, чтобы скрыть поредение шевелюры, — они еще не утратили амбиций. Если лидер-гитара станет играть наподобие Эрика Клаптона, а не Хэнка Марвина, дело в шляпе. Если солист перестанет корчить из себя Бадди Холли, их имидж тоже улучшится — «услышь это в тайных сигналах» не совсем идет к стилю Холли.
— Ты идешь, Джим?
Два его друга пробирались через толпу к единственному выходу. Один натягивал короткую непромокаемую куртку, а другой затягивал тонкий шерстяной галстук. Своими очками в проволочной оправе и длинными волосами он явно стремился к сходству с Джоном Ленноном, но набитые плечи, пиджак на три пуговицы и рубашка в стиле Гарри Фентона портили впечатление.
— Куда направляетесь? — спросил Келсо, слегка шатаясь от выпитого за вечер в баре внизу.
— В «Рояль». Здесь ничего интересного.
Макс, тот, что говорил, поднял воротник куртки и поправил свой галстук-селедку. У него за углом стоял «Форд-Англия», и появилась идея сгонять в Тоттенхэм, где с танцев скоро выйдет широкий ассортимент девушек. Обычно нетрудно подцепить пташек, если идет дождь, а у тебя машина — никто из них не хочет мочить свой «Видал-Сэссун», дожидаясь автобуса.
— Нет, не сегодня. Мне, пожалуй, хватит.
Макс пожал плечами; он и его товарищ Тони привыкли, что Келсо кобелирует сам по себе. Обычно это означало, что у него была своя красотка, но сегодня они не видели, чтобы он даже танцевал с кем-нибудь, не говоря уж о чем-то другом.
— Поехали, Джим, — стал уговаривать Тони. — Еще только одиннадцать. Тебе исполнилось девятнадцать — большой мальчик, уже можно трахаться.
Он тоже покачивался от выпитого. Тони любил прикинуться, что покуривает травку, но на самом деле ни разу не пытался и даже не знал, где ее достать. А старые амфетамины в аптеке стали дороговаты.
— Езжайте вдвоем. А мне на сегодня хватит, — сказал Келсо.
— Как знаешь, Джимбо, но говорю тебе, сегодня нас ждет удача. — Тони осклабился, его глаза за очками превратились в щелочки.
— Да, конечно. А бывает иначе? — поддразнил его Келсо. — Только не хватайте малолеток.
Тони принял обиженный вид, а Макс рассмеялся:
— Какая еще фантазия придет такому гнусному типу? Подростки и старушки — вот его удел.
— Нельзя забывать бедных овечек, — беззлобно откликнулся Тони.
— Да, но и среди них ты берешь не самых смазливых.
Тони изобразил левый хук, и Макс закрылся рукой. Они не позволяли себе выходить за рамки, поскольку местные вышибалы в клубе не любили глупых шуток со стороны чужаков. Келсо, Макс и Тони были из Шордича, с вражеской территории.
— Ну, тогда увидимся позже. — Макс помахал рукой; «позже» означало что угодно — от пары дней до недели.
Он и Тони протолкались сквозь толпу, стараясь не задеть кого не следует.
Келсо сидел на одном из стульев вокруг танцевальной площадки, ожидая, когда спадет толпа. Сидевшая напротив девушка со старомодной прической, напоминающей пчелиный улей, и устремленным к подбородку носом зловеще уставилась на него. Изобразив улыбку, Келсо отвернулся. Тони бы ты понравилась, подумал он. Девушка положила ногу на ногу. Ноги были неплохие, и она вновь завладела его вниманием. Такие девицы навсегда прицепились к мини-юбкам — это отвлекало от шнобеля. Келсо не мог определить, то ли на ее лице была улыбка, то ли усмешка. В любом случае не слишком очаровательно.
Девушка присоединилась к трем другим, болтавшим с музыкантами. Она что-то сказала им, и они украдкой посмотрели на Келсо. Одна хихикнула, и у него запылали уши. Вот дерьмо, подумал он. Она думает, я специально сел напротив; думает, хочу ее подцепить. Зря надеется. Он встал и почувствовал, как четыре пары глаз провожают его до выхода.
Выйдя из клуба, Келсо сорвал галстук, свернул и засунул в карман. Голова слегка кружилась, и свежий воздух не помог избавиться от последствий выпитой пинты пива. Началась икота.
У светофора на перекрестке, как всегда забитом в это время ночи, стоял автобус. Увидев желтый свет, Келсо метнулся к автобусу сквозь стайку юнцов, которые, несмотря на моросящий дождик, не хотели заканчивать вечер и покидать тротуар — их сексуальную витрину и клуб для дебатов.
Келсо успел заскочить на подножку, и автобус тронулся. Дыхание отяжелело от пробежки и усилившейся икоты. Он увидел девушку с пчелиным ульем, вышедшую с тремя подругами из клуба, и ее нос, как ствол пистолета, указал на него. Послав ей воздушный поцелуй, Келсо поднялся на верхний этаж, не желая ежиться под ее взглядом. Наверху воздух был тяжелым от табачного дыма, что принесло облегчение. Дым помог избавиться от икоты. Вытащив воротник рубашки так, что его утолки лежали на лацканах пиджака, Келсо расслабился на сиденье и взглянул вниз, на яркие вывески магазинов, пока автобус продвигался по ночному городу. Мысли вернулись к старику.
Келсо любил своего отца — отчима, если быть точным, — но у них было немало разногласий. Одна и та же тема не раз поднималась между ними, и обычно оба выходили из себя. Потом Келсо всегда сожалел о своей несдержанности, зная, что это вредит старику, но не мог подчиниться чужим амбициям, даже если этот человек взял его малышом и воспитал как родного сына. Эдвард Келсо был полицейским, и хотя не поднялся выше сержанта, он любил свою службу почти так же, как жену и маленького сироту, которого усыновил.
Инфаркт положил преждевременный конец его карьере, но старший Келсо по-прежнему поддерживал контакт с полицией и передавал старым товарищам слухи о последних налетах и ограблениях. Он мог бы и дальше оставаться в этой относительно спокойной роли за сценой, но это был не его стиль: он любил быть в первых рядах, непосредственно действовать. А Нелли не хотела, чтобы он рисковал здоровьем даже на сидячей работе. Его ранняя полицейская пенсия была так себе, и чтобы свести концы с концами, Нелли нашла себе вечернюю работу в местной детской больнице. Он ненавидел ее работу по вечерам — говорил, что улицы небезопасны для поздних возвращений. Обычно он выходил встречать ее, она брала его под руку, и от больницы они шли домой вместе, как чинная парочка на прогулке. Иногда, нечасто, он чувствовал себя неважно и сидел, волнуясь, пока Нелли не открывала парадную дверь. Потом однажды — и старику это казалось неизбежным — она не вернулась.
