Явление тайны - Баркер Клайв (читать книги полные .txt) 📗
В час тридцать он не смог заставить себя вернуться в комнату мертвых писем. Медальон с загадочными знаками жег его карман. Необходимо было поскорее вернуться домой к собранию писем и немедленно начать изучать их. Он не стал тратить времени на объяснения для Гомера, просто взял и ушел.
Был прекрасный солнечный день. Яффе задернул занавески, отгородившись от дневного света, включил лампу с желтым абажуром и лихорадочно приступил к поискам. Он развесил на стенах письма с рисунками, хотя бы отчасти напоминавшими медальон, а когда не осталось места, стал раскладывать их на столе, на кровати, на кресле, на полу. Он переходил от листка к листку, от символа к символу, выискивая малейшее сходство с изображениями на вещице, которую он держал в руке. Все это время в мозгу его мелькала неясная мысль: если есть Искусство, но нет Художника, есть дело, но нет делающего – может быть, он сам и есть творец?
Неясной мысль оставалась недолго. Через час упорных поисков она стала четкой и прочно засела в голове. Медальон попал к нему в руки не случайно. Это награда за терпеливый труд – Яффе дано средство связать воедино все нити изысканий и понять, в чем же тут дело. Большинство рисунков в письмах не имело с медальоном ничего общего, но многие детали – слишком часто для простого совпадения – напоминали образы на кресте. Встречалось не более двух изображений на одном почтовом листке, и почти все они – приблизительные наброски. Ведь никто из авторов не видел, подобно Яффе, полной картины. Каждый знал лишь свою часть головоломки, и его понимание этой части – выраженное в хокку, или в пошлом стишке, или в алхимической формуле – помогало уяснить систему символов медальона.
В самых многозначительных письмах часто повторялось слово «Синклит». Яффе натыкался на него несколько раз, но не обращал особого внимания. В этих посланиях было полно религиозных рассуждений, и он решил, что это тоже религиозный термин. Теперь он понял свою ошибку. Синклит – это некий культ или секта, и символ его Яффе держал у себя на ладони. Каким образом связаны Искусство и Синклит, было совершенно непонятно, но их связь подтверждала предположение о том, что есть только одна тайна и только один путь. Яффе знал: медальон, как карта, поможет найти путь от Синклита к Искусству.
Оставалась последняя насущная забота. Яффе передергивало при мысли, что о его тайне узнает свора сослуживцев во главе с Гомером. Вряд ли они смогли бы что-то понять – уж больно они тупы. Но Гомер достаточно подозрителен, чтобы немного приблизиться к разгадке, а для Яффе сама возможность того, что кто-то – в особенности этот тупой урод – коснется священной земли, казалась невыносимой. Предотвратить кошмар можно было единственным способом: действовать немедленно и уничтожить все улики, способные навести Гомера на верный след. Медальон, конечно, нужно сохранить: он дарован высшими силами, перед которыми Яффе однажды предстанет. Следует также оставить два-три десятка писем с наиболее полной информацией о Синклите. Остальные конверты (триста или что-то около) необходимо сжечь. Послания, оставшиеся в комнате мертвых писем, тоже должны отправиться в печь. Потребуется масса времени, но это придется сделать, и чем скорее, тем лучше. Он собрал ненужные письма, упаковал их и отправился обратно в отдел сортировки.
Рабочий день закончился, и пришлось проталкиваться сквозь поток уходивших со службы людей. Чтобы не столкнуться с Гомером, Яффе вошел через заднюю дверь; хотя он знал начальника достаточно хорошо и не сомневался, что тот не стал дожидаться пяти тридцати – наверняка уже сидит где-то, посасывает пиво.
Печка была старой развалиной, за которой приглядывал Миллер, тоже старая развалина. Яффе ни разу не обменялся с ним ни единым словом – Миллер был абсолютно глух. Яффе с трудом объяснил старику, что ему нужна печка на час-другой. Швырнув в огонь пачку листков, принесенную из дома, Яффе отправился в комнату мертвых писем.
Гомер не пошел пить пиво. Он ждал Яффе, сидя на его стуле под голой лампочкой, и перебирал сваленные на столе письма.
– В чем тут подстава? – спросил он, как только Яффе вошел в комнату.
Яффе понял, что прикидываться невинной овечкой бессмысленно. После долгих месяцев сидения над бумагами на лице его пролегли глубокие морщины знания. За простачка теперь не сойти. Да ему и не хотелось.
– Никакой подставы, – твердо сказал он. – Я не беру ничего, что могло бы вам пригодиться.
– Не тебе судить, говнюк! – Гомер швырнул просмотренные письма в общую кучу. – Я хочу знать, что ты тут делал. Кроме того, что дрочил.
Яффе закрыл дверь. Он вдруг почувствовал то, чего никогда раньше не замечал: в комнате ощущалась вибрация от печи, она волнами проходила сквозь стену. Здесь все подрагивало: мешки, конверты, слова на листках. И стул, на котором сидел Гомер. И нож – нож с коротким лезвием, лежавший на полу рядом со стулом, на котором сидел Гомер. Здание пришло в движение, словно задрожала земля. Как будто мир готов вот-вот взорваться.
Возможно, так и было. Почему нет? Не стоило притворяться, что ничего не изменилось. Он вступил на путь к своему трону. Яффе не знал, что это за трон и где он находится, но должен был быстро заставить замолчать другого претендента. Никто не найдет его. Никто не обвинит его, не осудит, не предаст смерти. Теперь он сам себе закон.
– Я должен объяснить, – начал он заискивающим тоном, – в чем, собственно, подстава.
– Да уж. – Губы Гомера изогнулись в усмешке. – Давай.
– Все очень просто…
Он приблизился к Гомеру, и к стулу, и к ножу рядом со стулом. Гомер занервничал от того, как стремительно подошел Яффе, но не двинулся с места.
– Я обнаружил одну тайну… – продолжал Яффе.
– Что?
– Хотите узнать?
Гомер встал, его глаза бегали быстро-быстро, в такт вибрации. Все вокруг подрагивало – все, кроме Яффе. Дрожь ушла из его рук, внутренностей и головы. Он один был неподвижен в нестабильном мире.
– Я не знаю, какого хера ты делаешь, – сказал Гомер, – но мне это не нравится.
– Я вас не виню, – заверил Яффе. Он не смотрел на нож – он его чувствовал. – Но вы обязаны выяснить по долгу службы, верно? Что именно происходит тут внизу.
Гомер сделал от кресла пару шагов в сторону. С его уверенной походкой что-то случилось. Он неуклюже споткнулся, будто пол в комнате стал неровным.
– Я сидел здесь, в центре мира, – продолжал Яффе – В этой маленькой комнатке… Тут оно и случилось.
– Неужели?
– Именно так.
Гомер нервно ухмыльнулся и оглянулся на дверь.
– Хотите уйти?
– Да. – Гомер взглянул на часы. – Пора бежать. Я просто заглянул…
– Вы меня боитесь, – сказал Яффе. – И правильно. Яффе не тот, каким был.
– Неужели?
– Вы повторяетесь.
Гомер снова оглянулся на дверь. До нее оставалось шагов пять, а если бегом, то четыре. Он прошел уже половину пути, когда Яффе быстрым движением поднял нож. Гомер взялся за дверную ручку и услышал сзади шаги.
Он обернулся – и в ту же секунду нож вошел ему точно в глаз. Это была не случайность. Это была синхронность. Блеснул глаз, блеснуло лезвие, и они слились воедино. В следующее мгновение Гомер с криком повалился на дверь. Рэндольф нагнулся, чтобы вытащить нож для бумаг из головы человека. Рев пламени в печи стал громче. Прислонившись к мешкам с почтой, Яффе чувствовал, как трутся друг о друга конверты, как дрожат на бумаге слова, сплавляются в прекрасные строки и становятся поэзией. Кровь, говорили они, это море; его мысли – лодки в этом море, темном, горячем, жарче жаркого.
Он взялся за рукоятку и выдернул нож. Никогда в жизни он не пролил ничьей крови, даже жука не раздавил, разве что случайно. Но теперь собственная ладонь, сжимавшая рукоятку, казалась ему прекрасной. Пророчество, подтверждение.
Улыбаясь, Яффе выдернул нож из глазницы и, не успел Гомер осесть на пол, вонзил лезвие ему в горло по самую рукоятку. На этот раз Яффе не выпустил нож из рук – как только жертва умолкла, он ударил Гомера еще раз в грудь, в самую середину. Нож попал в кость, и пришлось надавить, но Яффе чувствовал себя очень сильным. Гомер захрипел, изо рта и из раны на горле хлынула кровь. Яффе вытащил нож, вытер лезвие носовым платком и стал думать, что дальше. Если таскать почту в топку мешками, это могут заметить. Хотя мысли его витали далеко, он не забыл про опасность быть обнаруженным. Лучше устроить топку здесь. В конце концов огонь можно разжечь где угодно. Яффе наклонился над обмякшим телом и стал искать в карманах спички. Он нашел их и направился к мешкам с письмами.
