История Лизи - Кинг Стивен (список книг TXT) 📗
Анда угрюмо смотрела на неё, реакция сестры ей определённо не нравилась.
– Которые обведены кружком, их более шестисот, там в подписях к фотографиям к тебе отнеслись без должного уважения.
– Правда? – Слова Аманды заинтриговали Лизи.
– Я тебе покажу.
Аманда заглянула в блокнотик, подошла к лежащим у стены стопкам журналов, вновь сверилась со своими записями, вытащила два. Один – в дорогом переплёте, издаваемый дважды в год университетом Кентукки в Боулинг-Грин. Второй, формата «Ридерс дайджест», похоже, студенческий, назывался «Тяни-Кидай»: такие названия обычно придумывали студенты-филологи, и они ровным счётом ничего не значили.
– Открой их, открой! – потребовала Аманда и, когда сунула журналы в руки Лизи, обдала её резким запахом собственного пота. – Страницы заложены уголками, видишь?
Уголки. Так их мать называла клочки бумаги. Первым Лизи открыла журнал, выходящий дважды в год, на отмеченной бумажкой странице. Фотография ей сразу понравилась – чёткая, качественно напечатанная. Скотт стоял на какой-то сцене, она – чуть сзади, аплодируя ему. Слушатели находились внизу, тоже хлопали. Фотография в «Тяни-Кидай» не шла с первой ни в какое сравнение. Разрешение отвратительное, точки размером с остриё плохо заточенного карандаша, бумага самая дешёвая, неровная, с посторонними вкраплениями – но, взглянув на фотографию, Лизи едва не заплакала. Скотт, похоже, входил в какой-то гудящий подвал. На его лице сияла привычная улыбка, которая говорила: «Да, знакомое местечко». Она шла в шаге или двух позади, но на фотографии была и её улыбка, то есть фотограф воспользовался мошной вспышкой. Она даже узнала свою блузу, голубую, от Энн Кляйн, с забавной единственной красной полосой слева. Нижняя половина тела, вместе с одеждой, терялась в тени, и Лизи не помнила, что именно было на ней в тот вечер, но была почти уверен»– джинсы. Если она шла куда-то поздно вечером, то всегда надевала вылинявшие джинсы. Надпись гласила: Живая легенда Скотт Лэндон (в сопровождении подруги) в прошлом месяце посетил клуб «Сталаг 17» университета Вермонта. Лэндон оставался до последнего звонка, читал, танцевал, развлекался. Этот парень знает, как оттянуться.
Да. Этот парень знал, как оттянуться. Она могла это засвидетельствовать.
Лизи посмотрела на все остальные периодические издания, внезапно потрясённая тем, какие ещё богатства она может в них раскопать, и поняла, что Аманда всё-таки причинила ей боль, разбередила рану, которая теперь могла кровоточить долгое время. Был ли Скотт единственным, кто знал о тёмных местах? Грязных, тёмных местах, где ты внезапно оказывалась одинокой и лишённой дара речи? Может, она знала о них не так много, как он, но знала предостаточно. И, конечно, она знала, что он одержим призраками. После захода солнца никогда не смотрелся в зеркало, да и в любую другую отражающую поверхность, если была такая возможность. И она любила его, несмотря на всё это. Потому что этот парень знал, как оттянуться.
Но с этим покончено. Этот парень наоттягивался. Этот парень отошёл в мир иной, а в её жизни – новый этап, на котором она не выступает в паре, а солирует, и уже слишком поздно поворачивать назад.
От этой мысли по её телу пробежала дрожь, она заставила Лизи подумать о тварях, (пурпурной, твари с пегим боком) думать о которых не стоило, вот она и отогнала эти мысли.
– Я рада, что ты нашла эти фотографии. – В голосе слышалась теплота. – Ты очень хорошая старшая сестра, знаешь ли.
И, как и надеялась Лизи (но не могла на это рассчитывать), Анда растерялась. Подозрительно посмотрела на сестру в поисках намёка на неискренность, но, разумеется, не нашла. Мало-помалу расслабилась, превратилась в Аманду, с которой легче иметь дело. Повертела в руках блокнот, нахмурившись, уставилась на него, словно не понимая, откуда он взялся. Лизи подумала, что, учитывая навязчивую природу чисел, это, возможно, шаг в правильном направлении.
Потом Анда кивнула, как делают люди, словно вспоминая что-то такое, о чём с самого начала не следовало забывать.
– Там, где нет кружков, тебя по крайней мере назвали – Лиза Лэндон, реально существующая личность. А самое главное – напоследок взгляни-ка вот на этот ли-и-изт… почти что каламбур получается, учитывая, как мы всегда тебя называли… ты увидишь, что некоторые числа обведены квадратом. В этих изданиях ты сфотографирована одна! – Она выразительно посмотрела на сестру. – Ты захочешь на них взглянуть.
– Безусловно. – Лизи постаралась придать голосу выражение, свидетельствующее о том, что от нетерпения она буквально выпрыгивает из трусиков, хотя не могла понять, почему её должны заинтересовать фотографии, на которых она одна, сделанные в тот слишком уж короткий период, когда рядом с ней был её мужчина (хороший мужчина, знающий, как жить и как работать, не какой-нибудь инкунк), с которым она делила дни и ночи. Лизи оторвала взгляд от стопок и груд периодических изданий самых разных размеров и форм, представив себе, каково это будет – брать их пачку за пачкой, просматривать один за другим, сидя, скрестив ноги, на полу архивной комнаты (а где же ещё?), отыскивая все эти фотографии – её и Скотта. И на тех, которые особо злили Аманду, находить себя, шагающую чуть сзади, смотрящую на него снизу вверх. И если на фотографии другие аплодировали, аплодировала и она. Её лицо на этих фотографиях могло быть безмятежным, практически не выдающим эмоций, показывающим разве что вежливое внимание. Её лицо говорило: Мне с ним не скучно. Её лицо говорило: Он не вызывает у меня благоговейного трепета. Её лицо говорило: Ради него я не брошусь в огонь, как и он ради меня (ложь, ложь, ложь).
Аманда ненавидела эти фотографии. Её мутило от одного их вида. Она знала, что её сестру иногда называли миссис Лэндон, случалось, миссис Скотт Лэндон, а то (и это было самым унизительным) не называли вовсе. Опускали до «подруги». Для Аманды это было равносильно убийству.
– Анда?
Аманда взглянула на неё. И в этом резком, ярком свете Лизи вдруг вспомнила, испытав самый настоящий шок, что осенью Аманде исполнится шестьдесят. Шестьдесят! В этот момент Лизи подумала о той твари, что преследовала её мужа бессонными ночами (если всё будет как она хочет, сказала себе Лизи, Вудбоди этого мира об этой тревоге никогда и ничего не узнают). Эта тварь, с бесконечным крапчатым боком, прекрасно знакома раковым больным, смотрящим на пустые стаканчики из-под болеутоляющего и знающим, что до утра новой порции не будет.
Она совсем близко, родная моя. Я не могу её видеть, но слышу, как она закусывает.
Прекрати, Скотт, я не знаю, о чём ты говоришь.
– Лизи? – спросила Аманда. – Ты что-то сказала?
– Бормочу всякую чушь. – Она попыталась улыбнуться.
– Ты говорила со Скоттом?
Лизи оставила попытки улыбнуться.
– Да, пожалуй, что да. Иногда я всё ещё говорю с ним. Безумие, правда?
– Я так не думаю. Нет, если получается. Я считаю, безумие – это когда не получается. Кому знать, как не мне? У меня есть некоторый опыт. Так?
– Анда…
Но Аманда уже отвернулась, чтобы взглянуть на кипы периодических изданий, студенческих журналов, ежегодников. А когда посмотрела на Лизи, её лицо осветила робкая улыбка.
– Я всё сделала правильно, Лизи? Я только хотела внести свою лепту…
Лизи взялась за руку Аманды, легонько сжала.
– Ты всё сделала правильно. Как насчёт того, чтобы уйти отсюда? Предлагаю тебе первой принять душ.
