Вторжение - Герберт Джеймс (книги TXT) 📗
Туалеты тоже в фойе. Боже мой, Маргарет, как ты можешь спать, когда ты мне так нужна!
Фойе считалось разделительной зоной между выжившими после катастрофы и нашедшими убежище в кинотеатре и внешним миром, разрушенным и пораженным радиацией. Выходить сюда старались только в крайнем случае: Двери в зал всегда были плотно закрыты и открывались, только когда кто-нибудь выходил, и то по возможности нешироко, так, чтобы человек едва мог протиснуться. Казалось, что таким образом они максимально обезопасили себя от проникновения радиации. Тем более что узкая спиральная лестница, ведущая в подземный зал кинотеатра, была плотно забита обломками. Люди, выходившие за продуктами, воспользовались служебной лестницей, которую, закрывала массивная дверь. В фойе были телефонные будки, длинные изогнутые сиденья вокруг маленьких столиков бара, лифты и, что особенно важно, общественные туалеты. Они действительно имели большое значение для тех, кто нашел здесь убежище. Во-первых, они до сих пор обеспечивали людей водой, несмотря на то, что каждый день опасались, что подача воды прекратится, и, во-вторых, туалеты давали хоть какую-то возможность соблюдать элементарные правила гигиены. При этом в целях экономии решено было спускать воду раз в двое суток. А вероятностью того, что питьевая вода заражена радиацией, просто пренебрегали, потому что у них не было выбора. Будут они пить зараженную воду или не будут пить вообще – смертельный исход обеспечен.
Сейчас Шэрон тоже осознавала, что у нее нет выхода. Ей придется идти в туалет одной при скудном свете свечи через фойе, в углу которого лежат трупы. Она заранее дрожала от страха. Хоть бы кто-нибудь из женщин проснулся, услышав, что она выходит из зала, и присоединился к ней.
Шэрон встала и с надеждой оглядела ряды кресел, высматривая в темноте еще хотя бы одну поднявшуюся фигуру. Господи, как это глупо! Она мечтала о том, чтобы хоть одной женщине в этот момент понадобилось в туалет. Она даже тихонько кашлянула, чтобы привлечь к себе внимание. Но никто в зале не шелохнулся. Странно, как крепко, хоть и беспокойно, спят люди в таких дискомфортных условиях. Вероятно, это была попытка бегства из реального, разрушенного мира в мир сновидений. Правда, и в снах люди редко находили успокоение. Их продолжали преследовать кошмары.
Она помедлила еще чуть-чуть. Но мочевой пузырь разрывался. “Черт”, – прошептала она сокрушенно и начала осторожно пробираться к выходу, стараясь никого не задеть. Ряд, который они с Маргарет выбрали для отдыха (здесь у каждого, как в кинотеатре, было свое место), находился недалеко от двери. Поэтому им не приходилось слишком долго карабкаться в темноте по ступеням. Джинсы так плотно обтягивали ее, что она шла осторожно, держась за стены, чтобы не упасть. У двери Шэрон зажгла от пламени горевшей здесь свечи другую свечку и, слегка приоткрыв дверь, выскользнула в фойе, задев бедром дверной косяк. Она подняла свечу повыше, чтобы видеть все темные углы фойе.
А в зале кинотеатра кто-то поднялся в темноте и тоже направился к выходу.
При слабом свете свечи Шэрон, к счастью, не видела прикрытые тканью трупы, но их смрадный запах разносился повсюду. Она быстро прошла по застланному ковром фойе, оставляя следы в покрывшем его толстом слое пыли.
Шэрон прошла к ближайшему туалету, у нее уже не было сил терпеть. Она с ужасом думала о том, что ей снова придется пройти мимо этих смрадных трупов. Конечно, трупы можно было бы убрать в лифтовую шахту или на служебную лестницу, но с тех пор, как эти бедняги, выходившие за продуктами, умерли, никто не отваживался приоткрыть какую-нибудь дверь, кроме двери зала и туалета. Войдя в туалет, Шэрон немного успокоилась оттого, что не видит больше трупы, как будто они могли причинить ей какое-то зло. Она прошла к двум дальним кабинкам, испугавшись собственного отражения в зеркале. В темноте, при свете свечи, она напоминала привидение.
Войдя в одну из кабинок, она машинально, по привычке, закрыла дверь на задвижку. Наконец она испытала облегчение. Оттягивая момент возвращения, сопряженный с неизбежным проходом через фойе, она какое-то время смотрела на пламя свечи под дверью кабинки. В этом пламени ей мерещились родные лица, знакомые образы, вся ее жизнь. Все проплывало перед ее взглядом в слабом отблеске огня – все испепеленное в смертоносном пламени взрыва. Глаза ее заволокло туманом, и она усилием воли заставила себя прервать воспоминания: главное, ни о чем не думать, иначе может начаться истерика. Так много страшного пережито за это время. Трудно поверить, что все это случилось на самом деле, а она до сих пор жива. Хотя, когда за окнами центра “Барбикен” завыли сирены. Ею овладела одна мысль – выжить. Ничто другое и никто другой не существовало для нее в те минуты. Она как сумасшедшая неслась в гуще обезумевшей от страха толпы, падая, поднимаясь, не обращая внимания на боль, интуитивно находя наиболее безопасное место. Ее несло вниз по ступеням в зал подземного кинотеатра. Она не пыталась воспользоваться лифтами, боясь, что, переполненные до предела, они застрянут между этажами или оборвутся, не выдержав нагрузки. Шэрон оказалась одной из первых, кто сообразил воспользоваться лестницей. К счастью, их было немного, и им удалось ворваться в зал кинотеатра, опередив основную толпу, хлынувшую из лифтов. И как раз в это время здание “Барбикена” застонало от взрыва, раскачиваясь от самого основания до верхних этажей, готовое вот-вот рухнуть. Земля вокруг вздымалась вверх, в воздухе стоял невообразимый, непрерывный вой и удушающая невыносимая жара...
Пламя свечи наклонилось в сторону и задрожало, потянуло сквозняком, и Шэрон показалось, что она услышала, как хлопнула дверь, ведущая в туалет.
Шэрон встала, натянула джинсы, застегнула “молнию” и прислушалась.
Шаги? Она ясно слышала шаги.
– Эй, – окликнула Шэрон, – здесь есть кто-нибудь?
Шэрон снова прислушалась. Никаких звуков.
Просто разыгралось воображение? Нервы шалят? Скорее всего.
Она наклонилась, взяла свечу, открыла дверь кабинки и вышла, вытянув вперед руку со свечой, чтобы разогнать обступившую ее темноту.
Шэрон остановилась и снова прислушалась. Темнота действовала угнетающе. Ей казалось, будто она одна замурована глубоко под землей, сверху давят миллионы тонн разбитого бетона – она почти физически чувствовала это давление у себя на плечах. Даже воздух вдруг показался таким плотным, что его невозможно было вдохнуть. Шэрон еще раз призвала на помощь разум – все это нервы. Во всем виновато перенапряжение последних недель. И все, что ей сейчас мерещится, лишь плод ее воображения.
И в этот момент она ясно почувствовала, что рядом с ней, почти вплотную кто-то стоит.
Она слышала чье-то дыхание. Она чувствовала его у себя на лице. Резкий запах погасшей свечи перемешался с тяжелым запахом немытого тела.
Чья-то рука коснулась ее лица. Шэрон вскрикнула, но сильные пальцы зажали ей рот. Другой рукой человек обхватил ее за бедра. Оцепенев от страха, она выронила на пол свечу.
– Не сопротивляйся, – раздался настойчивый шепот. – Иначе я тебя изобью.
Только сейчас Шэрон поняла, чего хочет этот человек. Ужас сковал ее до такой степени, что она просто не могла сопротивляться. Он поднял ее на руки. Шэрон снова попыталась закричать, но рот ее был слишком плотно зажат. Она укусила эту ненавистную руку и почувствовала на губах тошнотворный привкус чужой крови.
Мужчина, который вышел вслед за ней из зала кинотеатра, уже давно тайком наблюдал за ней. Он понял, что рухнуло не только здание над ними, не только весь город, но и сама цивилизация. Он знал, что их не ждет ничего, кроме смерти, и что не существует больше законов, которые могут покарать его. Ничто не может помешать ему осуществить задуманное. Он этого хочет, и он это сделает.
Когда Шэрон укусила его, мужчина вскрикнул от боли, но все-таки держал ее крепко. Шэрон коснулась одной ногой края раковины и изо всех сил оттолкнулась от нее, пытаясь каким-то образом вырваться из его объятий, но ничего не получилось. Они ввалились в кабинку, стукнувшись головой об стену, но мужчина все равно не выпустил Шэрон.
