Мизери - Кинг Стивен (книга жизни TXT) 📗
Она выпрямилась. Глаза ее все еще были выпучены. На лбу выступил пот. На губах остались следы яичного желтка.
— Не забудьте, Пол.
Она не увидела, как он закивал. Она уже выбежала из комнаты.
«Шевроле бел эйр», старый, но в хорошем состоянии, затормозил около «чероки» Энни. Пол услышал, как где-то распахнулась и захлопнулась дверь. По ее скрипу он понял, что Энни заглядывала в шкаф, где у нее хранилась верхняя одежда.
Из машины вышел столь же старый и столь же хорошо сохранившийся мужчина, насколько мог судить Пол, уроженец Колорадо. На вид этому человеку было лет шестьдесят пять, а возможно, и восемьдесят; он мог бы быть старшим компаньоном юридической фирмы или ушедшим на покой основателем строительной компании, но скорее всего он содержал ранчо или торговал недвижимостью. Он мог быть республиканцем — из тех, кто ни за что не наклеил бы картинку на бампер своего автомобиля, как ни за что не надел бы остроносые итальянские ботинки. Наверняка этот человек занимает какой-то пост в городской администрации и прибыл сюда по официальным делам, так как только официальное дело могло привести такого человека в дом столь необщительной женщины, как Энни Уилкс.
Пол видел в окно, как она спешит навстречу посетителю с явным намерением не вести его в дом, а перехватить во дворе. Пол подумал о том, что его фантазии сбылись. Явился пусть не полицейский, но ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ВЛАСТИ. В дом Энни прибыла ВЛАСТЬ, и ее появление, весьма вероятно, сократит его жизнь.
Пригласила бы ты его в дом, Энни, думал он, задыхаясь из-за торчащей во рту пыльной тряпки. Пригласила бы его и показала бы свою африканскую знакомую, a?
Вот уж нет. Не станет она приглашать Официальное Лицо из Скалистых гор в дом, как ни за что не отвезет Пола на вокзал и не вручит ему билет до Нью-Йорка.
Их разделяло несколько шагов, но она уже говорила, и из ее рта вырывались клубы пара — как в комиксах, только слов на них не было написано. Гость вытянул вперед руку, затянутую в облегающую перчатку из черной кожи. Она глянула на его руку и затрясла пальцем перед его лицом, и новая порция пара вырвалась из ее рта. Она перестала дергаться, лишь когда влезла в рукава парки и стала застегивать «молнию».
Гость сунул руку в карман пальто, извлек оттуда лист бумаги и, как бы извиняясь, протянул его Энни. Пол, конечно, не знал, что это за документ, но предположил, что Энни, должно быть, найдет для него подходящее определение. Скорее всего гребаный.
Она, не умолкая, прошла вместе с ним вдоль двора. Теперь они оказались вне поля его зрения. Их тени на снегу, похожие на вырезанные из плотной бумаги силуэты, были видны, но только тени. Она нарочно провела его так, подумал Пол. Если Пол их не видит, то и у мистера Городской Шишки нет возможности заглянуть в окно гостиной и заметить там человека.
Минут пять тени лежали на тающем снегу во дворе. Один раз Пол даже услышал голос Энни — дерзкий, сердитый возглас. Для Пола эти пять минут тянулись очень долго. У него болели плечи. Как выяснилось, он не мог пошевелиться, чтобы принять более удобное положение. Сковав ему руки, она каким-то образом лишила их подвижности.
Но хуже всего был привкус пыли во рту. От запаха мебельного лака болела голова, и его все сильнее и сильнее тошнило. Он приложил все усилия, чтобы сдержать рвоту; ему не хотелось захлебнуться собственной блевотиной, пока Энни спорит с пожилым служащим, который раз в неделю посещает магическое царство ножниц и бритв с целью приведения в порядок прически, а зимой, вероятно, носит калоши.
К тому времени, как он снова увидел их, у него на лбу выступил холодный пот. Теперь бумага в руках у Энни. Мистер Городская Шишка идет впереди, она следует за ним, грозя пальцем его спине, и изо рта у нее по-прежнему вылетают клубы пара. Мистер Городская Шишка на нее не оглядывается. Лицо его абсолютно невозмутимо. И только губы сжаты так, что их почти не видно, что выдает какое-то сдерживаемое чувство. Гнев? Вероятно. Отвращение? Да. Это слово как будто точнее.
Вы думаете, сэр, она не в себе. И вы, и ваши партнеры по покеру. Вы, наверное, разыграли в карты, кому исполнять эту дерьмовую обязанность — ехать сюда. Кто же добровольно возьмется сообщать сумасшедшим неприятные новости? Но, мистер Городская Шишка, если бы вы знали, насколько она не в себе, едва ли вы столь беззаботно повернулись бы к ней спиной!
Он сел в машину. Захлопнул дверцу. Она стояла возле автомобиля и грозила пальцем в закрытое окно. До Пола опять донесся слабый звук ее голоса:
— …еще думаете, вы такой у-у-умный!
«Бел эйр» медленно двинулся задним ходом по подъездной дорожке. Мистер Городская Шишка демонстративно не глядел на рычащую Энни.
Опять ее голос, еще громче:
— А-а, думаете, вы такая важная птица!
Она вдруг пнула передний бампер его машины, причем так сильно, что от одного колеса отвалился ком снега. Старик, только что следивший за дорогой через правое плечо, взглянул на нее; впервые за время визита он утратил хладнокровие.
— Так-то! И еще я вам кое-что скажу, вы, грязный подлюга! ВАЖНУЮ ПТИЦУ ТОЖЕ МОЖНО ЗАПРОСТО ПРИДУШИТЬ! Что вы об этом думаете? Ха-ха!
Возможно, мистер Городская Шишка кое-что и думал, но делиться своими мыслями с Энни явно не собирался — его лицо вновь приобрело невозмутимое выражение, словно он надвинул забрало. Машина отъехала, и Пол ее уже не видел.
Энни постояла минуту на дорожке, уперев кулаки в бока, затем зашагала обратно к дому. Пол услышал, как распахнулась и с силой захлопнулась кухонная дверь.
Вот он и уехал, подумал Пол. Мистер Городская Шишка уехал, но я-то здесь. О да, я все еще здесь.
На этот раз она не стала срывать на нем злобу. Когда она вошла к нему в комнату, парка все еще была на ней, хотя «молнию» она успела расстегнуть. Она сразу же принялась быстро расхаживать по комнате, даже не глядя в его сторону. Она по-прежнему держала в руке лист бумаги и время от времени трясла им у себя перед носом, как будто обмахиваясь.
— Говорит, налоги увеличились на десять процентов! Говорит, недоимки! Арест имущества! Суд! Говорит, выплаты раз в квартал! Долги! Дерьмо! Гребаное дерьмо!
Пол кашлянул в тряпку, но она не обернулась. Для нее в комнате больше никого не было. Она все быстрее шагала взад-вперед, и ее массивное тело резко рассекало воздух. Он подумал, что сейчас она разорвет бумагу на куски, но Энни, похоже, не осмеливалась этого сделать.
— Пятьсот шесть долларов! — завопила она, сунула ему под нос бумагу, машинально вырвала у него изо рта душившую его тряпку и швырнула ее на пол.
Его голова тяжело откинулась налево. Он откашлялся. Руки не слушались, как будто кто-то вырвал их из плеч.
— Пятьсот шесть долларов и семнадцать центов! Они знают, что я не хочу никого здесь видеть! Разве я им не говорила? Вот смотрите! Смотрите!
Он кашлянул еще раз и рыгнул.
— Сблюете — вам же во всем этом лежать. У меня сейчас свои заботы. Он что-то говорил об аресте имущества, что-то насчет дома. Как это понимать?
— Наручники… — просипел Пол.
— Ну да, да, — нетерпеливо проговорила она. — Вы иногда ведете себя как ребенок.
Она выхватила из кармана юбки ключ и подтолкнула Пола влево, так, что нос его коснулся простыни. Он вскрикнул, но она не обратила на это внимания. Звякнул ключ, щелкнул замок, и руки его освободились. Он сел, тяжело дыша, потом откинулся спиной на подушки и осторожно заскользил вниз, чтобы лечь. На запястьях остались белые полосы, которые тут же стали багроветь.
Энни рассеянно засунула наручники в карман юбки, как совершенно обыденную вещь, вроде гигиенических тампонов или вешалки для одежды.
— Что такое арест имущества? — снова спросила она. — Неужели это означает, что мой дом теперь принадлежит им? Так надо понимать?
— Нет, — ответил он. — Это означает, что вы… — Он прочистил горло, снова ощутил вкус пыльной тряпки во рту и еще раз рыгнул. Энни на это не отреагировала, она стояла около него и с нетерпением ожидала продолжения. Наконец он вновь обрел способность говорить. — Это означает, что вы просто не можете его продать.
