Клуб Дюма, или Тень Ришелье - Перес-Реверте Артуро (смотреть онлайн бесплатно книга .txt) 📗

Вилла «Уединение», вздохнул он. Название вполне подходящее.

По каменной лестнице он добрался до двери и поднял глаза. Над его головой висели солнечные часы с римскими цифрами, но теперь они времени не показывали. Над часами он прочитал: «Omnes vulnerant, postuma necat». Все ранят, перевел он, последняя убивает.

– Вы явились кстати, – сказал Фаргаш. – Как раз к началу церемонии.

Корсо, слегка смутившись, пожал ему руку. Виктор Фаргаш был таким же высоким и худым, как знатные сеньоры на картинах Эль Греко; настолько худым, что казалось, будто тело его может двигаться под толстым шерстяным свитером, не соприкасаясь с ним, как черепаха внутри своего панциря. Корсо сразу заметил усы, подстриженные с геометрической точностью, брюки с пузырями на коленях, ботинки – старомодные, стоптанные, но начищенные до блеска. Потом он обвел взором голые стены и потолки, с которых от сырости осыпалась роспись, оставляя темные проплешины.

Фаргаш взглянул на гостя сверху вниз.

– Надеюсь, вы не откажетесь от рюмки коньяка, – сказал он наконец, словно подвел итог внутренним сомнениям, и, слегка прихрамывая, двинулся по коридору, ни разу не оглянувшись, чтобы убедиться, что гость следует за ним. Они миновали ряд комнат, тоже пустых, где по углам трудилась поломанная мебель. С потолка на проводах свисали пыльные лампочки, а то и пустые патроны.

Жилой вид имели лишь две комнаты, соединенные раздвижными дверями с гербами на стеклах; через открытые створки были видны голые стены и прямоугольные пятна на старых обоях – там, где когда-то висели картины, а также очертания давно исчезнувшей мебели, ржавые гвозди, подставки для несуществующих ныне ламп. Над печальным запустением раскинулся расписанный потолок – небесный свод, затянутый тучами, в центре которого было изображено жертвоприношение Авраама: покрытый трещинами старый патриарх заносит нож, чтобы заколоть белокурого мальчика, но руку его останавливает ангел с огромными крыльями. Под фальшивым небесным куполом располагалась застекленная дверь, она вела на террасу и в заднюю часть сада; стекла были грязными, а кое-где даже заменены картонками.

– Милый домашний очаг! – сказал Фаргаш.

Ирония прозвучала не слишком убедительно. Корсо подумал, что хозяин дома слишком часто прибегал к ней и в конце концов сам перестал верить в нужный эффект. По-испански он говорил с сильным португальским акцентом, двигался Фаргаш очень неспешно, как человек, полагающий, что у него впереди целая вечность. Хотя, вероятно, причиной тому была больная нога.

– Коньяк, – повторил он, уйдя в себя и с трудом припоминая, что же их обоих сюда привело.

Корсо сделал неопределенный, но скорее все-таки утвердительный жест, которого Фаргаш не заметил. На другом конце просторной комнаты высился огромный камин, там лежало несколько поленьев, но огонь не горел. Тут же стояли два непарных кресла, стол, буфет, керосиновая лампа, два канделябра со свечами, лежала скрипка в футляре и еще какие-то мелочи. Но на полу, на старинных коврах, выцветших и обветшавших, подальше от окон и от свинцового света, который сквозь них пробивался, в строгом порядке выстроились книги – много книг, томов пятьсот, а может, и больше, прикинул Корсо. Может, даже целая тысяча.

Среди них было немало старинных рукописей и инкунабул. Хорошие старые книги, переплетенные в кожу или пергамен, древние тома с гвоздями на переплетах, книги формата ин-фолио, эльзевиры, с тиснеными узорами, металлическими накладками и застежками, с золочеными буквами на корешках, с буквами, выведенными писцами в скрипториях средневековых монастырей. По углам комнаты Корсо углядел не менее дюжины ржавых мышеловок.

Фаргаш порылся в буфете и вернулся с рюмкой и бутылкой «Реми Мартен» в руках, по пути он рассматривал содержимое бутылки на свет, чтобы убедиться, что там еще что-то осталось.

– Золотая кровь Господня, – торжественно провозгласил он. – Или дьяволова. – Он улыбнулся одним ртом, при этом усы его перекосились, как у героя-любовника в старом кинофильме, взгляд же по-прежнему был холодным и отрешенным. Под глазами у него набрякли мешки, как от бессонницы, которая длилась бесконечно долго. Корсо обратил внимание на холеные тонкие руки, из которых принял рюмку с коньяком. Он поднес рюмку к губам, и тонкий хрусталь колыхнулся бликами.

– Красивая рюмка, – заметил он, лишь бы что-нибудь сказать. Библиофил кивнул, на лице его смешались покорность судьбе и насмешка над собой, как будто он ненавязчиво приглашал гостя взглянуть на все окружающее иными глазами – на рюмку, на коньяк в ней, на разоренный дом. Да и на самого хозяина – на этот элегантный, бледный и одряхлевший призрак.

– У меня сохранилась еще одна такая же, – пояснил он с невозмутимой обстоятельностью, словно раскрывал тайну. – Потому я их так берегу.

Корсо тряхнул головой, давая понять, что мысль его уловил. Он еще раз обежал взглядом голые стены, потом сосредоточил внимание на книгах.

– Видно, раньше вилла была очень красивой, – сказал он.

Хозяин пожал плечами, но свитер при этом не шелохнулся.

– Да, была, но со старинными семьями происходит то же, что и с древними цивилизациями: однажды выясняется, что силы их истощены, и тогда они умирают. – Он невидящим взором поглядел вокруг, и казалось, в глазах его отразились давно отсутствующие предметы. – Но сначала приглашают на службу варваров – для охраны limes [76] Дуная, потом помогают варварам обогатиться и, наконец, становятся их должниками… И вот в один прекрасный день варвары восстают, и захватывают все твои владения, и грабят их. – Он глянул на гостя с внезапной подозрительностью. – Надеюсь, вы понимаете, о чем я веду речь.

Корсо кивнул. Он пустил в ход улыбку всепонимающего кролика, и она парила в воздухе между ним и хозяином виллы.

– Отлично понимаю, – подтвердил он. – Кованые сапоги топчут саксонский фарфор. Так?.. Судомойки в вечерних туалетах. Выскочки ремесленники подтирают зад страницами из манускриптов с миниатюрами.

Фаргаш одобрительно опустил подбородок. Потом улыбнулся. И прохромал к буфету, чтобы достать вторую рюмку.

– Думаю, – бросил он на ходу, – мне тоже следует выпить.

Они молча чокнулись, глядя друг другу в глаза, как два члена тайного братства, только что обменявшиеся им одним ведомыми знаками. Наконец библиофил указал на книги и сделал рукой, в которой держал рюмку, жест, словно после обряда инициации приглашал Корсо перешагнуть невидимую границу и приблизиться к ним.

– Вот они. Восемьсот тридцать четыре тома, из которых истинную ценность представляет меньше половины. – Он выпил, потом провел пальцем по влажным усам и покрутил головой. – Жаль, что вы не видали их в лучшие времена, когда они стояли на стеллажах из красного дерева… Я собрал пять тысяч томов. А это – те, что выжили.

Корсо опустил холщовую сумку на пол и приблизился к книгам. У него невольно начало покалывать кончики пальцев. Картина перед ним предстала роскошная. Он поправил очки и тотчас, с первого же взгляда, обнаружил Вазари, ин-кварто 1588 года, первое издание, и «Tractatus» Беренгарио да Капри [77], переплетенный в пергамен, XVI век.

– Никогда бы не подумал, что коллекция Фаргаша, которую упоминают во всех библиографиях, выглядит вот так. Что книги лежат прямо на полу, у стен, в пустом доме…

– Такова жизнь, друг мой. Но в свое оправдание хочу заметить: все книги в безупречном состоянии… Я сам чищу их и осматриваю, стараюсь проветривать, берегу от насекомых и грызунов, от света, жары и сырости. По правде говоря, целыми днями я только этим и занимаюсь.

– А остальные книги?

Библиофил глянул в окно, словно задал себе самому тот же вопрос. Он наморщил лоб.

– Представьте, – выговорил он наконец, и, когда глаза их встретились, Корсо подумал, что перед ним очень несчастный человек, – кроме виллы, кое-какой мебели и библиотеки отца, я унаследовал одни лишь долги. Всякий раз, когда мне удавалось добыть деньги, я вкладывал их в книги, а когда доходы мои иссякли, продал картины, мебель, посуду. Вы-то, надеюсь, понимаете, что значит быть страстным библиофилом; так вот, я – библиопат. Сама мысль о том, что коллекция моя может быть разрознена, доставляла мне невыносимые страдания.