Старшие Арканы - Уильямс Чарльз Уолтер Стансби (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗
Сибил, никогда не страдавшая отсутствием аппетита, по мере сил поддерживала разговор за столом. Она похвалила ужин, поговорила об урагане, который и не думал идти на убыль, отметила надежность и удобство дома и гостеприимство хозяев. Ей нравился даже ураган. На фоне разбушевавшейся стихии отчетливее становились видны и уют старого дома, и своеобразие его обитателей. Для Сибил все это были милые люди, каждый из которых обладал своими неоспоримыми достоинствами, каждый на свой лад утверждал торжество всеобщего спасения.
Вот ее брат, он хотел только покоя и поэтому обрел покой; вот Генри и Нэнси… Генри просто слегка заблуждался, если думал, что насилие приведет его в Царство Любви; скорее уж дорога туда лежит через недеяние, внимание, дисциплину. Но Сибил надеялась, что и Генри вместе с Нэнси в конце концов тоже придут к миру и покою. Вот Ральф, исполненный юной свежести и невинности; Аарон, погруженный в ученые изыскания и учтивый — даже если за этой учтивостью скрывались другие намерения, как полагала Нэнси и, скорее всего, была права, — но учтивость сама по себе достаточно хороша, чтобы радоваться ей. Стоит ли пренебрегать хорошим свойством только из-за того, что причины, обусловившие его, не так хороши? Мотивы поведения самой Сибил тоже не всегда блещут безукоризненностью; есть же разница между умением радоваться даже глупости рода человеческого и стремлением эту глупость вызывать, чтобы потом порадоваться ей. Она с беспокойством подумала, что иногда в Лондоне сама провоцировала тщеславие брата только потому, что подобная черта казалась ей удивительно милой и забавной. «Моя вина», вздохнула она про себя и еще раз предложила себя как средство, через которое Любовь получила бы возможность проявиться настолько полно, чтобы можно было любить, например, палача.
Конечно, нельзя сказать, что до сих пор Любовь проявлялась недостаточно полно, но, возможно, при посредстве Сибил… впрочем, подобные тонкости лучше оставить теологам. Во всяком случае, с таким грехом на душе не ей судить Аарона или Нэнси. Перед совершенной Любовью между ними нет особой разницы. Нисколько не извиняя себя, она все же считала, что каждый сам способен последить за собой, если не хочет, чтобы его увлекали куда-либо, даже так незаметно, как умела делать это Сибил. Между прочим, ей самой тоже не мешало бы последить, чтобы очарование учтивости Аарона больше не вовлекало ее брата в лишние волнения Учтивость — это одно; цель, которую она преследует — совсем другое, и смешивать их совершенно незачем. Она улыбнулась Аарону.
— А где мой котенок?
— Он сейчас в комнате сестры, — ответил Аарон. — Но если он вам нужен…
Сибил отрицательно покачала головой.
— Да что вы, нет, конечно. Я рассказывала вам, как нашла его в снегу? Я тогда подумала, что он — из вашего дома.
Аарон нахмурился.
— Нет, это не наш. Мы никогда не держали в доме животных, тем более котов.
— Почему? — удивилась Сибил. — Вы их не любите, мистер Ли? Или для них здесь атмосфера неподходящая? Или кошки теперь уже не хотят жить за городом и норовят перебраться в Лондон, поближе к театрам и метро?
Аарон вежливо улыбнулся.
— Вряд ли тут дело в социальных изменениях. Все коты, которые время от времени оказывались в нашем доме, не отходили от двери в комнату с фигурками. Они почему-то очень хотели туда попасть.
Ральф с недоумением поглядел на него, он впервые услышал о существовании какой-то особой комнаты.
— С собаками то же самое, — продолжал Аарон. — По правде сказать, одно время мы изрядно помучились, выдворяя их за дверь. Они отчаянно рычали, кусались, чуть с ума не сходили, прежде чем удавалось отправить их в конуру. У Генри в детстве был попугай, подарок моего кузена, важная такая птица. Так вот, однажды вечером Генри забыл закрыть клетку, а наутро мы нашли попугая мертвым — он всю ночь бился в дверь комнаты с фигурками.
С минуту все молчали, потом Ральф осторожно сказал:
— Попугаи вообще — штука полезная. Был у меня один приятель — он служил в Скотланд-Ярде — и к нему без конца ходили люди, которые думали, что кто-то им угрожает или замышляет против них что-то. Конечно, у некоторых были на то основания, но большинству просто делать было нечего. Приятеля моего они до того одолели, что он завел себе попугая, поселил его у окна напротив стола, то есть за спиной у своих посетителей, и научил по незаметному сигналу говорить одну фразу: «А что вы делали в четверг на прошлой неделе?». Попугай произносил это с такой зловещей хрипотцой, знаете, и приятель клялся, что половина ходатаев мгновенно менялась в лице и вспоминала о неотложных делах. Однажды, правда, случилась накладка: ему попался человек, который в прошлый четверг как раз продул крупную сумму. Когда ему так грубо об этом напомнили, он сначала подскочил, потом разозлился и минут двадцать крыл всех подряд на чем свет стоит, а потом еще долго не мог вспомнить, зачем пришел в полицию.
— Это была замечательная идея, — убежденно сказала Сибил. — Просто, безвредно и эффективно. А что стало с попугаем, Ральф?
— В конце концов он совершенно отбился от рук. Вообразил себя инспектором и допрашивал всех подряд о прошлом четверге. Пришлось от него избавиться. Но мой приятель до сих пор уверен, что это — разумный выход для адвокатов, деловых людей, священников и вообще тех, кому досаждают посетители.
— В этом что-то есть, — согласилась Сибил. — Мистер Ли, а вы бы подскочили, поинтересуйся кто-нибудь, что вы делали в прошлый четверг?
— Увы, моя жизнь слишком однообразна, — сказал Аарон. — Вот уже много лет для меня все дни одинаковы — не считая Рождества, конечно, — так что и вспомнить нечего. Нет, не подскочил бы.
— А ты, Ральф? — спросила Сибил.
— Ну нет, — ответил Ральф. — Но задумался бы наверняка. Скотланд-Ярд все-таки.
— Как невинна старость, — сказала Сибил, улыбаясь Аарону. — Я бы тоже не подскочила.
— Ну, тетя, ты у нас ни от чего не подскакиваешь. — Ральф широко улыбнулся. — Когда та девица в гостиной грохнула целый поднос с фарфором, ты только и сказала: «Бедняжка, как она расстроилась», и заворковала вокруг нее, прямо как горлица у гнезда.
— Она и в самом деле расстроилась, — ответила Сибил. — Испугалась и расстроилась. А что касается поведения ваших животных, мистер Ли, у вас есть какое-нибудь объяснение?
Аарон слегка пожал плечами и развел руками.
— Ну что тут скажешь? Звучит невероятно, но фигурки словно притягивают их. Видимо, какая-нибудь месмерическая сила… магнетическая склонность.
— Магнетическая склонность у котов? — удивленно переспросила Сибил. — Мне это никогда в голову не приходило. Но вы ведь не заставите моего котенка биться о дверь, правда? По крайней мере до тех пор, пока мы не попытаемся ублажить его каким-нибудь другим способом.
— Я послежу за ним, — пообещал Аарон. — Мне все равно предстоит присматривать за Джоанной, ну а она пусть присматривает за котенком. Кота ей можно доверить смело, ведь несчастная помешана на Египте. Сам Ра, бог Солнца, изображался в кошачьем облике.
— Никогда не слышала, улыбнулась Сибил. — Возможно, этот котенок — сам Ра, и я сегодня вернула домой бога солнца. Но, похоже, у бога солнца это был не лучший день в жизни.
Некоторое время все невольно прислушивались к метели; потом Сибил взглянула на часы.
— Надеюсь, вы извините меня, мистер Ли, — сказала она. — Надо бы мне проведать брата. Он будет рад. Все трое поднялись одновременно.
— Еще раз приношу свои сожаления, — поклонился Аарон. — Случай совершенно из ряда вон… и последствия — весьма удручающие.
Сибил склонилась в ответном реверансе.
— Благодарю вас, — мягко проговорила она. — Пусть Лотэйр так и думает. Но сама-то я так думать не могу, ведь, насколько я понимаю, бурю-то вызвал Генри…
Аарон вздрогнул, отступил на шаг и сказал немного громче, чем того требовала ситуация:
— Эта буря — просто обычный зимний снегопад.
— По-вашему, зимний снегопад и ураган — одно и то же? — спросила Сибил. — Но все равно это божественно красиво. Извините меня; я все-таки хотела бы подняться к Лотэйру, — она повернулась и вышла из комнаты.
