Сон в пламени - Кэрролл Джонатан (е книги .TXT) 📗
– И вы ничего не слышали? Какой-нибудь удивленный вскрик? Знаете, как кричат от неожиданного удара током.
– Ничего такого, но я глубоко уснул, и мне снились удивительные сны. Это я помню хорошо, так что, должно быть, спал я действительно крепко, понимаете?
Радклифф встал и подошел к врачу.
– Почему вы думаете, что это был удар током, доктор?
Она посмотрела на меня, словно спрашивая, имеет ли этот человек право задавать вопросы. Я кивнул.
– Я бы предпочла не утверждать ничего определенного, пока не сделаны все анализы. – Она состроила недовольное лицо и повернулась, чтобы уйти. – Иногда врачи имеют дурную привычку забегать вперед – и попадают впросак. Мы делаем для мистера Венаска все возможное. Я сообщу вам, когда что-нибудь выяснится.
Она ушла, и мы все трое обменялись недоуменными взглядами.
В больницу вошел Стрейхорн, и выглядел он кошмарно. Его покрасневшие глаза были полны тревоги и печали. Он говорил быстро и по нескольку раз задавал одни и те же вопросы. Миссис Радклифф усадила его рядом с собой и обняла за плечи.
С его приходом я почти сразу же ощутил, как эти трое сомкнули невидимые ряды. Комната для посетителей стала их комнатой. Я знал Венаска и был рядом, когда его «ударило», но теперь шаман был только их заботой, а меня оттерли в сторону. Это еще усилилось, когда Радклифф сказал, что «теперь я могу оставить дело в их руках», они обо всем позаботятся. Хотя его голос звучал по-дружески и признательно, я понял, что предложение означало: было бы лучше, если бы ты ушел, приятель.
– Мы позаботимся о животных, Уокер, но вы очень поможете, если отгоните джип обратно в Лос-Анджелес и поставите в гараж. Ключи отдайте соседу, мистеру Барру. Сидни отвезет вас в мотель за вашими вещами.
Я беспомощно развел руками.
– Ладно, только запишите мой адрес и телефон в Лос-Анджелесе. Обязательно позвоните, если я чем-нибудь могу помочь. Хорошо?
– Непременно. И большое спасибо за все, что вы сделали, Уокер. Мы будем держать вас в курсе, как только что-нибудь узнаем. Об уходе за ним не беспокойтесь: мы будем следить за каждым их шагом. Если понадобится, я пристрою к этой больнице новое крыло специально для него!
Мы обменялись рукопожатиями. Стрейхорн задержал мою руку и внимательно посмотрел на меня.
– Уокер, между вами что-то произошло? Вы не сделали чего-нибудь, что могло бы вызвать удар?
– Нет, Филипп. Он заставил меня сегодня построить на берегу песочный замок, а потом, как я уже говорил, снова послал меня в одну из моих прежних жизней, когда я уснул.
– И больше ничего? Венаск говорил мне, что вы – один из самых загадочных случаев в его практике. Сказал, что в вас таится необыкновенная магия. Он считает, что это вы, своим присутствием, могли вызвать появление того морского змея.
– Он так сказал? Мне он ничего не говорил.
– У него всегда есть свои причины. Мне он говорил, что с удовольствием предвкушает работу с вами. А теперь это… Вот почему я спрашиваю, не обижайтесь. Вы могли что-то совершить, сами того не зная… Может быть, во сне?
– Филипп, это может быть, но какова вероятность? Я не знаю, что случилось, пока я спал. Мне снилось, что я где-то в средневековье со своим отцом. Он не захотел продать картошку больному чумой. А когда я проснулся, Венаск был без сознания.
– И ничто в вашем сне?..
– Насколько я помню, ничего.
И только через три дня, когда мы летели обратно в Вену, мне вспомнилось окончание сна: как мой отец взорвал «сладкого человека» и маленький белый череп, когда они стали представлять угрозу. Почему я не вспомнил это, когда Стрейхорн стоял прямо передо мной, ожидая сведений, которые могли бы спасти Венаска? Почему я не вспомнил это тогда?
Я вернулся домой в три часа ночи, но в комнате горел свет. Марис еще не ложилась и читала сборник своего любимого поэта – Дианы Вакоски. Она оторвалась от книги, а потом с улыбкой зачитала:
– Привет, мой мерзавец. Как здоровье? Как дорога? Что с Венаском?
– Уже второй раз за ночь я слышу стихи. Сегодня все еще вторник? О господи, он продолжался сто часов! Венаск в коме. Худо. Стрейхорн и Гарри Радклифф с ним в больнице.
– Это ты про моего Гарри Радклиффа, архитектора? Ого!
– Помнишь, я говорил тебе, что он тоже учился у Венаска? Они с Филиппом приехали в больницу и прозрачно намекнули, чтобы я не путался под ногами. Ну я и уехал. Заодно отогнал назад машину Венаска. Ну и ночка, Марис! Ну и денек! Ты как-то раз сказала: «Этот день утомит тебя на всю оставшуюся жизнь», – так вот это именно он. Ничего мне больше так не хотелось, как добраться домой, к тебе… Эй, а как это вышло, что ты не у своего брата? Я так обрадовался, увидев тебя, что забыл: ты же должна быть там.
Она поцеловала меня в щеку.
– Я чувствовала, что ты сегодня вернешься. И к тому же мне не нравится парень, с которым живет Инграм. Ты заметил, что Лос-Анджелес – это город футболок? Все заявляют о себе надписью на футболке. Так у инграмовского приятеля написано: «Хотел бы с тобой спать, но обедаю с моим агентом». Расскажи мне, что случилось. Ничего не упусти.
– Ты не возражаешь, если я сделаю это утром? Я действительно еле держусь на ногах.
Она встала и потянула меня за собой.
– Конечно. Извини. Пошли, ляжем. Могу я что-нибудь сделать? Приготовить поесть? Растереть тебе спину?
– Нет, спасибо. Знаешь, что Венаск сказал Стрейхорну? Что во мне «необыкновенная магия», цитирую дословно. Он думает, что морское чудовище появилось из-за меня. – Я снова сел. – Что, ты думаешь, он имел в виду?
– То, что сказал. Ты пошел к нему из-за всех этих странностей вокруг тебя. Он чувствовал или знал, откуда они берутся, и потому хотел поработать с тобой. И потому-то так ужасно все случившееся. Я думала о тебе и Венаске все время после твоего отъезда, и знаешь что? Я уверена: обещание научить летать было всего лишь метафорой. Может быть, он и в самом деле собирался научить тебя летать – но сомневаюсь. Ведь он никогда не говорил тебе, что кого-то еще научил этому? А другие, например Филипп и Гарри Радклифф, научились обычным вещам – плавать и играть на музыкальном инструменте. Только тебе предназначалось летать, Уокер. Научить этому человека – не самое простое дело на свете. Я почему-то уверена, что это была метафора чего-то иного. Не спрашивай чего.
– Но ведь это твой брат первым сказал, что Венаск учит людей летать.
– Знаю. Сегодня я говорила об этом с Инграмом и обнаружила кое-что интересное: все ходившие к Венаску возвращались, чувствуя себя лучше или исцелившись. Но, по словам брата, летать никто из его знакомых в действительности не учился. Люди шли к нему, потому что он это рекламировал, – но до этого ни разу не доходило. Ты бы стал первым.
– Интересно. Похоже, ты права.
Но как только я сказал это, в голове у меня возникла картина из сна, приснившегося мне в ту ночь у Венаска: дети, вылетающие через окно каменного здания школы на юге Франции, сорок лет назад.
Почти в тот самый момент, когда Марис сказала, что согласна выйти за меня замуж, самолет накренился на один бок и начал выполнять вираж. Мы озадаченно переглянулись: а? Что такое?
– Не люблю, когда самолет делает виражи, Уокер.
– Может быть, пилот тебя услышал и делает для нас мертвую петлю.
Она закрыла глаза и сжала губы.
– Милая, не волнуйся.
– Я перестану волноваться, когда снова ступлю на землю. Почему это крыло под нами? Что происходит?
– Не знаю.
– Надо же, именно в это время! Я наконец говорю: «Да», – и самолет падает. Очень мило.
