Путь палача - Якубова Алия Мирфаисовна (лучшие книги без регистрации txt) 📗
Единственным омрачающим фактором была жара. Не то, чтобы вампирам она сильно досаждала — они могли выносить куда большие перепады температур, но все-таки солнечный свет был им неприятен. Селена и Милена ничтоже сумняшеся ходили в просторных рубашках и простых штанах, порой даже босиком, и выглядели как два паренька. Все это не слишком-то нравилось морякам, но так как галера принадлежала Менестрес, то все вопросы снимались.
В Марселе сестры начали изучать французский и культуру Франции. Менестрес хотела, чтобы вдобавок ко всему они научились везде чувствовать себя дома. Это очень пригодиться им в будущем. Девушки учились с радостью.
По утрам, прежде чем заснуть, Селена и Милена подолгу делились впечатлениями. В такие минуты Милена обычно обнимала сестру сзади за талию и, прижавшись, тихо шептала почти в самое ухо о том, что произошло за ночь. Селена тихо отвечала. Но заканчивалось всегда одинаково: в конце-концов Селена поворачивалась, и они целовались, и не этом не останавливались…
И все равно, за всей этой идиллией что-то было не так. Все это походило на яблоко: безупречно-красивое и спелое с виду, но в нем засела червоточина. Менестрес видела, что в этих двоих было что-то от первозданной тьмы. И что Селена и Милена продолжают отгораживаться от всего остального мира. Существуя лишь друг для друга, они никого не впускали в этот свой замкнутый мир. Обращение в вампиров этого не изменило. Исключение было сделано разве что для самой Менестрес, Димьена и Танис. Никому больше они не доверяли. И общались с другими словно через силу. И неважно, были ли это люди или вампиры.
Охотились они тоже всегда вдвоем. Что вообще среди народа пьющих кровь было редкостью. Все они по сути были одинокими охотниками. Но сестры доказывали, что возможны исключения.
Давно, пару тысяч лет назад у Менестрес были птенцы-близнецы: Руфус и Раши. Но тогда с ними ничего подобного не было. Возможно из-за того, что они были близнецами, но не двойняшками. Да, они тоже тонко чувствовали друг друга, но не настолько. Руфус и Раши были двумя родственными личностями, а Селена и Милена частями единого целого. То, что они жили в мире друг с другом — замечательно, но это отчуждение от остального мира… Оно пугало.
Менестрес долго раздумывала, что же с этим делать, но, как назло, в голову ничего не приходило. А придумать что-то нужно было, иначе все это могло в конце-концов очень плохо кончиться. Сестры могли полностью отсечь весь остальной мир, уйдя в свой собственный или, что еще хуже, сойти с ума. Тогда единственным способом помочь им будет убить сестер. А это стало бы настоящим ударом для всех.
Заметив, что его госпожу что-то беспокоит, Димьен, выбрав время, когда Менестрес была одна, осторожно спросил:
— Что тебя так тревожит, моя королева?
— Это так сильно заметно? — попыталась улыбнуться вампирша.
— Для тех, кто знает тебя не первую сотню лет, да. Так чем ты так обеспокоена?
— Селена и Милена…
— По-моему, они вполне счастливы. Девочки с жадностью впитывают все новое. У них, определенно, способности к языкам. И они все так же любят друг друга. Так любить выпадает лишь единицам.
— Да, но все это лишь оболочка. А если посмотреть глубже…
— Уж не хочешь ли ты сказать, что их чувства не искренни?
— Нет. Они так искренны и чисты, что у меня порой дух захватывает и сердце щемит. Но это лишь одна сторона медали. Другая заключается в том, что они все больше отгораживаются от внешнего мира, чураются его. А это может иметь весьма пагубные последствия.
— Ты боишься, что они безвозвратно уйдут в свой мир и отрекутся от всего остального?
— Да. Тогда демоны их душ захватят их. Селене и Милене пришлось очень многое пережить. И один акт мести не залечит такие раны. Я вообще не знаю кому или чему это под силу. Мы можем лишь сгладить раны, но не залечить.
— Они никогда не забудут того, что с ними сделали.
— Вот именно. Они могут думать, что избавились от призраков прошлого, но это не так. И чем дольше они будут отрицать это, тем глубже эти призраки пустят корни.
— Прими тьму, и тогда не убьешь в себе свет, — задумчиво проговорил Димьен. И его слова прозвучали очень по-философски. — Вопрос только в том, как Селена и Милена смогут принять эту тьму. И готовы ли к этому.
— О том и речь. Они должны обрести цель в этом мире. Обрести новое призвание. Раньше они считали своим призванием целительство…
— Но больше они этим заниматься не могут, — вздохнул Димьен. — Людям они не верят и не желают им помогать. Им бы занять место по другую сторону баррикад…
— По другую сторону… — повторила Менестрес. — А в этом есть смысл.
— То есть? — насторожился вампир.
— Может, их удел, действительно, вершить правосудие?
— Что-то я не совсем тебя понимаю…
— Еще перед нашим отъездом я получила письмо от Совета.
— Совета?
— Да. Минг-Тьен попросил его об отставке. Через сто лет он сложит с себя полномочия и просит заменить его достойной кандидатурой.
— Постой, ты думаешь, что сестры…
— Ну да…
Димьен выглядел ошеломленным. Справившись с собой, он проговорил:
— Сделать их… по собственному согласию… палачами! Но ведь они так невинны! — в его голосе промелькнула печаль.
— Это не так. Они перестали быть невинными очень давно. Утратив окончательно ее остатки в ночь своей мести, — тоже с нотками грусти ответила Менестрес.
— Но сразу такая крайность… И разве возможно, чтобы было два Меча Правосудия?
— То, что такого еще не было, не значит, что нельзя. К тому же они суть единое целое.
— Но ведь им придется выдержать суровые и жестокие испытания.
Менестрес согласно кивнула, потом осеклась и сказала, усмехнувшись:
— Мы так говорим, но ведь, прежде всего, нужно их согласие и их желание…
— Да, только их горячее желание поможет пройти испытания. Если Селена и Милена не будут хотеть этого, то погибнут. Правила относительно этого весьма суровы и быстро отсеивают недостойных. И ты готова к тому, чтобы они пошли на такой риск?
— Другого выхода я не вижу, — вздохнула Менестрес. — Возможно, это единственный способ спасти их от саморазрушения.
— И ты вот так просто предложишь им стать палачами?
— Не просто, но предложу. А как иначе? Я с ними поговорю.
— Я могу чем-нибудь помочь?
— В разговоре? Не думаю. Но спасибо за дельный совет. Пойду, найду сестер.
Селена и Милена расположились на широкой веранде дома, который они сняли на время пребывания в городе. Ночь над ними раскинула свое звездное покрывало, и полная луна заливала все своим светом. Милена сидела прямо на широких перилах, вытянув правую ногу и свесив с края левую. Рядом, облокотившись на те же перила, стояла Селена и что-то играла на скрипке. Это было не заученное произведение, а импровизация. Музыка одновременно походила и на смех и на плачь, проникала в самую душу и грозила либо изорвать ее в клочья, либо подарить неземное блаженство.
Менестрес так и застыла на пороге, боясь помешать, спугнуть это странное и одновременно восхитительное ощущение.
Но вот, достигнув своего пика, мелодия оборвалась, рассеялась в тишине ночи. Селена убрала скрипку, и обе сестры посмотрели на королеву яркими, просто сияющими глазами, в которых, казалось, готов отразиться весь мир.
— Доброй ночи, мои дорогие, — ласково проговорила Менестрес, подходя к сестрам.
— Доброй ночи, — эхом ответили они.
— Вы уже питались сегодня?
— Да, — кивнула Селена, и Милена эхом повторила ее слова.
— Я пришла поговорить с вами об одном очень серьезном деле, — начала Менестрес.
— Мы сделали что-то не так?
— Вовсе нет. Почему вы так решили?
— Ну, — сестры смутились, но Селена все же продолжила, — В последнее время ты становилась такой задумчивой в нашем присутствии.
— Нет, дело вовсе не в том, что вы в чем-то виноваты, — покачала головой Менестрес, игривым жестом запуская пальцы в волосы сестер.
— А в чем же тогда? — нетерпеливо спросила Милена.
