Хроники крови. Пенталогия (ЛП) - Хафф Таня (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗
Рассеянное освещение, проникающее с улицы, позволило разглядеть только тени да пару мерцающих серебристых глаз. Холодное серебро, напоминающее лунный свет. Глаза, которые его излучали, казались бездонными, он тонул в их холодном мерцании – в черной бездне, что в них таилась.
Доктор Уоллес был уверен, что, когда смерть придет за ним, он сможет с достоинством встретить свой конец. Без страха и сожалений. Теперь же он готов был все отдать, только бы остаться в живых.
– Что вы знаете о Рональде Суонсоне?
Странно. Слишком уж обыденный вопрос. Почти человеческий.
– Вы меня слышали?
В голосе прозвучала неприкрытая угроза.
– Он очень богат. Охотно тратит деньги на то, что считает важным. – Независимый, лекторский тон помог доктору Уоллесу частично справиться с охватившей его паникой. – После того как его жена скончалась от почечной недостаточности, он стал активно поддерживать программы по трансплантации органов. Суонсон оплачивает рекламу, курсы по повышению квалификации… Ведь многие доктора вообще ничего не знают о трансплантации. Он спонсирует и эту клинику.
– Это все?
Невозможно не сказать им всею, даже если и сказать уже нечего.
– Я не очень-то хорошо его знаю. Вот доктор Муи…
– А что доктор Муи?
На мгновение перед глазами Уоллеса мелькнула картина: стая волков гонится за санями, а люди выбрасывают из них своего товарища, чтобы спастись, увеличив за счет этого скорость.
– Суонсон назначил ее директором. До прихода сюда она делала операции по трансплантации органов в одной из крупных больниц города. Хороший хирург. Но один из ее пациентов умер, и ее обвинили во врачебной халатности. Потом оказалось, что безосновательно. Едва ли кто-нибудь сейчас об этом помнит.
– А Суонсон слышал об этом?
– Не знаю. У него как раз умерла жена. – Неужели это его сердце бьется так громко? И так быстро. Пульс не должен быть таким частым. Капля пота затекла в глаз – в нем тут же защипало. – Может, он поэтому и взял ее на работу?
– Значит, несправедливые обвинения рассорили доктора Муи с официальной медициной?
– Я бы не делал таких далеко идущих выводов. – Уоллеса понесло: слова лились сами, он ничего не мог с собой поделать. – Доктор Муи не раз упоминала, что хотела бы больше работать с пациентами, а не с начальством. И не с напористыми юристами… Эй, вы меня слушаете?
В комнате было темно и пусто. Наваждение растаяло, серебристые глаза потухли. Джастин Уоллес сидел один в кабинете и разговаривал сам с собой. Лучше не думать, что с ним такое было. Он вытер влажные руки о белый халат и, вскочив, бросился к выключателю. Он жив! И это главное.
Комнату заполонили тени. Все они были осязаемы. Уоллес подумал о том, что для него комнаты никогда больше не будут пустыми.
*
– Ты прекрасно справилась.
– Не говори со мной таким покровительственным тоном, Генри!
– Я и не говорю. – Он включил заднюю передачу своего “БМВ” и осторожно выехал с парковки. Не стоило привлекать к себе внимание: кто-нибудь мог запомнить номер машины. – В памяти этого человека не останется ничего, кроме страха. Я поражен.
– В самом деле?
– Не забывай, что ты еще совсем молодой вампир. Однако делаешь поразительные успехи.
– Вот теперь ты снова изображаешь наставника, – насмешливо фыркнула Вики.
– Я просто пытался сделать тебе комплимент.
– А вампиры их делают? Другим вампирам? Возможно, это против правил?
Генри повернул на Сеймур-стрит и газанул так, как не смог бы ни один смертный шофер.
– Знаю, что ты привыкла пререкаться с Майком, – прорычал он сквозь стиснутые зубы. – И прекрасно это понимаю. Только я – не он. Ты цапаешься с ним, чтобы сбросить напряжение. Но меня задирать не смей, потому что исход будет совсем не тот, что с Селуччи. Никто из нас не сможет остановиться, и любой словесный поединок может привести к трагедии.
– Я в состоянии держать себя в руках!
– Вики!
– Извини. – Она выпрямилась, насколько позволяли ремни безопасности, взгляд ее угрюмо перескакивал с одного светофора на другой. – Господи, Генри, неужели ты не можешь ехать хоть чуточку побыстрее?
Внезапно он вспомнил о чувстве облегчения и одновременно вины, которое испытал, когда она вернулась в Торонто после года обучения в Ванкувере. Тогда он учил ее, как существовать в новой, враждебной ей жизни. Когда они расстанутся на этот раз, вампир подозревал, что не будет испытывать ни того, ни другого.
Конечно, если они найдут Селуччи живым!
13
– Проклятый “Окленд”!
Прикрыв глаза, Селуччи смотрел, как Салливан подходит к кровати. Вот оно. Сейчас или никогда! В голове промелькнуло еще несколько подобных клише, которые, казалось, подходили к настоящему моменту. Санитар грубо потряс его за плечи. Майк расслабился, голова его безвольно моталась на подушке.
Пусть думает, что я совсем обессилел!
– Ладно, сейчас я тебя развяжу. Только не вздумай выпендриваться! Я сегодня не в настроении. Чертовы “Маринерз” продули три очка, а я на них поставил чертовых пятьдесят баксов.
Санитар продолжал ворчать, продевая большой палец под ремень, чтобы расстегнуть его.
– Ну, как тебе? Нравится?
Когда кожаный ремень достаточно ослаб, Селуччи вскинул руку и попытался схватить Салливана за горло.
Страшный удар пришел откуда-то сверху. В голове зазвенело. Зубы хрустнули, из разбитой губы потекла кровь. Нет, терпи! Ты ведь сам хотел разозлить эту обезьяну, напомнил себе Майк, с трудом пытаясь сглотнуть слюну. Все только на… Внезапно резкая боль пронзила его левое запястье.
– Ты оглох, что ли, ублюдок? Я ведь сказал, что не в настроении терпеть твои сволочные выходки!
От боли перед глазами Селуччи расплывались радужные пятна. И все-таки он был уверен, что кость цела. Ладно, могло быть хуже. Слава Богу, левое запястье. Мне не понадобится левое. Господи, ну почему я не придумал какой-нибудь менее болезненный план? Правда, эта боль ни в какое сравнение не шла с потерей почки, а затем и жизни. Лучше бороться и страдать, чем смиренно ждать заклания.
Ага, вот и все – с путами покончено. Салливан отстегнул последний ремень. Майк попытался спрыгнуть с постели. Санитар тут же двинул его в скулу. Однако на сей раз детектив отпрянул в сторону, поэтому удар пришелся не в полную силу. Что же у меня был за план? Вспомнил: дать ему избить себя до полусмерти и, воспользовавшись моментом, улизнуть. Селуччи надеялся, что в висках у него стучит кровь, а не от черепа откалывается кусок за куском. Да уж, ничего не скажешь, отличная идея.
Комната поплыла перед глазами, когда Салливан заставил его встать, бормоча:
– Надо было оставить тебя на кровати – вот и ходил бы под себя!
Тяжело дыша, чувствуя ужасное головокружение, скорее от предыдущей потери крови, чем от двойного общения с кулаком санитара, Селуччи попытался изобразить на своем лице презрительную ухмылку. С разбитой губой это было не так-то просто.
– Тебе бы… пришлось… самому… убирать. Хотя кто знает… вдруг ты любишь… копаться в дерьме!
Салливан моргнул своими мягкими щенячьими глазами и улыбнулся. В улыбке таилась жестокость, которой не было в глазах.
– Полагаешь? Сейчас увидишь, что мне нравится!
Первый удар вышиб воздух из легких. Майк упал бы, не удержи его санитар за рубашку. Швы впились под мышками, затем ткань затрещала и начала рваться. Детектив попытался вывернуться и утвердиться на ногах – безуспешно.
Второго удара он не ощутил – лишь осознал его результат. Вот только что он более или менее держался на ногах – а теперь уже ничком на кафельном полу. Все, как он задумывал, только… Селуччи не был уверен, что сможет встать. К сожалению, он предполагал, что у него останется больше сил.
– Знаешь, что я все время забываю?
Смысл слов доходил до него с трудом.
– Ты же легавый!
О черт!
Салливан избивал его долго и методично. Если бы на нем были не кроссовки, а тяжелые ботинки, детектив вполне мог остаться инвалидом. Но им все еще нужны были его почки. Что с ним будет после операции? Об этом лучше не думать. Пока нужно следовать намеченному плану. Стараясь увеличить эффект избиения, Майк попытался встать и снова упал. Ему даже не пришлось сильно притворяться. Все-таки этот ублюдок отменно его обработал! Хныкая – и пытаясь не думать, как это иногда помогает, – он еще раз предпринял попытку подняться и опять упал на живот – на сей раз нарочно. И вовсе не абы куда. Его плечо врезалось в ножку массивного бельевого шкафа, стоявшего в углу. Шкаф покачнулся.
