Отбросы - Хатсон Шон (мир книг .TXT) 📗
— Он болен, — настаивала она. — Его необходимо лечить, а не выбрасывать на улицу.
Макманус был непреклонен:
— Он нарушил правила нашего заведения. Пусть еще скажет спасибо, что его просто уволили, а не отдали под суд.
Когда Мэгги спросила, в чем дело, он рассказал ей о зародышах, о могиле в поле и о том, что именно Гарольд тайно захоронил их там, вместо того чтобы сжечь в топке, как положено.
— О Господи! — только и пробормотала Мэгги.
— Теперь вам понятно, почему его следует уволить? — раздраженно бросил Макманус. — У этого человека психическое расстройство, и если бы я знал об этом раньше, не позволил бы ему работать у нас.
— Да, но это только подтверждает, что ему необходима медицинская помощь, — стояла на своем Мэгги. — Ему нужна помощь психиатра.
И она рассказала шефу о порезах на теле Гарольда, но Макмануса явно тяготил этот разговор, и он довольно резко подвел черту:
— Поскольку за больницу отвечаю я, это дело решенное, мисс Форд. Завтра утром Пирса здесь не будет. — Он взглянул на часы и многозначительно постучал по циферблату. — Полагаю, вам следует вернуться к вашим обязанностям. Думаю, вас ждут пациенты, которые нуждаются в вашем внимании.
— Да, доктор. — Мэгги покраснела.
Она вышла, хлопнув дверью чуть сильнее, чем следовало. С Гарольдом творится что-то неладное, и она непременно должна выяснить, что именно. Мэгги посмотрела на часы — половина шестого, через два часа она освободится. А после этого, решила доктор Форд, она пойдет в хибару Гарольда и поговорит с ним.
Глава 31
Пирс неторопливо ходил по комнате, собирая свои скудные пожитки и складывая их в старый, видавший виды чемодан, который одолжил на время. Он то и дело останавливался и бросал взгляды в сторону кухни, словно пытался уловить какой-то звук. Голоса постоянно шептали ему о чем-то, и шепот этот напоминал шелест листьев, встревоженных ветром.
Из кухонного шкафа доносилась беспокойная возня. На кухне лежал мешок. Когда последняя вещь была брошена в чемодан, Гарольд направился во вторую комнатку, встал на колени перед дверцей шкафа и дрожащей рукой открыл ее.
Ужасное зловоние вырвалось наружу, и Гарольд отпрянул перед почти осязаемой волной смрада. Зачарованно он смотрел внутрь шкафа.
Все три зародыша вдвое увеличились в размерах.
Мэгги Форд поглядела на часы. Было почти без двадцати восемь. Откинувшись на стуле, она закрыла ручку колпачком и принялась растирать ноющие шею и плечи. Небо затянуло тяжелыми дождевыми тучами. Тонкий налет изморози прозрачным саваном осел на окне. Мэгги зевнула, встала из-за стола и вспомнила данное себе обещание перед уходом домой посетить Гарольда. Она сняла белый халат, повесила на крючок и вместо него надела легкий плащ. Взглянув на расписание, Мэгги отметила, что завтра утром, с половины девятого, у нее дежурство в хирургии. Окинув напоследок взглядом кабинет, она погасила свет и вышла за дверь.
По дороге к выходу Мэгги раскланивалась с попадавшимися ей навстречу коллегами. Достигнув центрального входа, она постояла минутку, подняла воротник и вышла в непогоду. На улице шел мокрый снег, и Мэгги, вздрогнув от озноба, повернула налево, чтобы самым коротким путем добраться до хибарки Гарольда. В сгущавшихся сумерках неосвещенный домик был почти невидим, и Мэгги подумала, что хозяин уже мог лечь спать. Она подозревала, что Гарольд вряд ли ходит куда-нибудь по вечерам и наверняка сидит дома. Неодобрительно бормоча что-то себе под нос каждый раз, когда ее каблуки проваливались в грязь, Мэгги упрямо пробиралась к прятавшейся в тумане хибарке.
Она чувствовала, что озноб возник не только из-за промозглой погоды: с приближением к жалкому строению в Мэгги поднималась необъяснимая волна страха. Видимо, она еще не оправилась от последней встречи с Гарольдом в лифте, думала Мэгги, ругая себя за беспричинную тревогу, нахлынувшую на нее. Ведь сам Гарольд не вызывал у нее страха, а только жалость.
Мэгги увидела, что дверь хибары слегка приоткрыта. Тем не менее она постучала, назвав Пирса по имени. Не дождавшись ответа, она толкнула деревянную дверь, которая со скрипом отворилась. Мэгги еще раз позвала санитара и вошла внутрь.
В нос ударил запах сырости и чего-то еще — едкого, удушающего, труднопереносимого. Она осмотрелась. Постель разобрана, простыни и одеяло отсутствуют, на голом матраце чернеют темные пятна. Мэгги коснулась их пальцем и почувствовала под ним сухую крошащуюся корку. Взглянув на руку, она поняла, что это запекшаяся кровь. Мэгги огляделась по сторонам. Дверь справа, которая вела на кухню, оказалась запертой.
— Гарольд, — позвала она, шагнув к ней вплотную.
Ответом была тишина.
Дверь не поддавалась.
Мэгги попробовала еще раз, и ей удалось сдвинуть ее на несколько дюймов. Поняв, что дверь разбухла от сырости и оттого не поддается, она навалилась на нее всем телом и распахнула наконец, оказавшись в крошечной кухне.
Под раковиной стоял посудный шкаф с открытой дверцей и перепачканной кровью ручкой.
Мэгги подошла ближе и, напрягая в темноте зрение, рассмотрела красное пятно. Оно поблескивало в полумраке, и было ясно, что кровь свежая. Из шкафа исходила тошнотворная вонь, и Мэгги довольно долго не решалась заглянуть внутрь. Потом взялась за ручку, стараясь не прикасаться к пятну крови, и распахнула дверцу настежь.
Внутри что-то шевелилось. В темноте нельзя было определить, что именно.
Она услышала легкое царапанье, оживленную возню, которая внезапно прекратилась. Посудный шкаф был просторным, в нем вполне мог бы поместиться взрослый человек, но Мэгги не имела ни малейшего желания залезать внутрь и проверять, что там происходит. Она кашлянула, ее внимание привлекло что-то, лежавшее у ее ног на деревянном полу. Взяв предмет в руки, она ощутила ворсистую поверхность.
В посудном шкафу опять произошло какое-то движение, и Мэгги вскрикнула, когда ее нога коснулась чего-то мягкого и пушистого. Она выронила поднятый с пола кусочек меха.
Мимо пробежала мышь и скрылась в норе под плинтусом.
Мэгги глубоко вздохнула, потом выдохнула.
— Господи, — пробормотала она и поднялась на ноги.
Женщина рассеянно провела рукой по волосам. Ясно, что Гарольд Пирс покинул жилище. Но куда он мог пойти? Куда?
Старая городская психиатрическая лечебница стояла заброшенной, толстый слой пыли покрывал полы и подоконники. Некоторые окна были выбиты, в пустых палатах валялись грязные осколки стекла, койки из них вынесли. Непроницаемая тьма окутывала покинутое здание, и Гарольд усиленно мигал здоровым глазом, словно это могло помочь ему рассеять мрак. Во всяком случае, многолетнее пребывание в лечебнице позволяло ему уверенно двигаться по длинным коридорам, где он помнил каждый дюйм. Его шаги отдавались в тишине гулким эхом. Он вдыхал запах плесени и ни о чем не думал, кроме того, что от долгой ходьбы у него заболели ноги. Гарольд понятия не имел, который теперь час. В окна глядела большая бледная луна, скупо бросая под ноги немного света.
Трех зародышей Пирс оставил в комнате на первом этаже, в то время как сам тщательно обследовал остальные в заброшенной психушке. Впервые за несколько месяцев он ощутил себя счастливым. Им овладело такое чувство, будто он наконец вернулся домой. Он принадлежал этому месту, этой пустой викторианской раковине, пахнущей сыростью и пылью. Столько лет здесь был его дом, и теперь он снова вернулся сюда.
Спускаясь вниз, Гарольд остановился на лестничной площадке, прислушиваясь к голосам, шелестевшим в его голове. Они звали его, и Гарольд с готовностью устремился на зов — туда, где его ждали.
Глава 32
Линн Тайлер удовлетворенно застонала, ощутив на себе мужское тело. Она глубоко вздохнула и сладострастно вскрикнула, ощутив проскользнувший в нее напрягшийся пенис. Мужчина наклонил голову, царапнув ее щеку небритым подбородком.
