Гнойные наркоманы (ЛП) - МакКензи Шейн (читать книги полные .txt) 📗
«Чак! Прекрати!» - Зак держал обе руки в воздухе, медленно и уверенно приближаясь к Чаку. - Кип не хочет этого. Хорошо? Не делай этого».
Чак обернулся, его рот, кишки и половые органы были вымазанны этим черным цветом. Его глаза как бы кружились на месте, ни разу не смотря в одно и то же направление. Глупый смешок сорвался с его губ, и он повернулся к дежурному, поднял свое оружие высоко и обрушил его вновь.
Голова человека треснула быстрее, чем у офицера. Его ноги запинались, постукивали о бетон, хлопая руками такими же хаотичными движениями.
Чак снова ударил его, пока в затылке не показался сломанный череп, волосы и мозг. Чак ударил кулаком в отверстие, вытащил горсть серого мяса, а затем сунул его в полость своего желудка.
«Я думаю, что я голоден», - сказал Чак, затем зарычал от смеха, прежде чем побежать к Заку, чуть не споткнувшись о свои внутренности.
Как этот ублюдок все еще стоит?
Пистолет выстрелил рядом с ним, и Зак упал на землю и прикрылся. Раздалось еще пять выстрелов, и тело Чака ударилось о бетон, а на ранах на затылке забурлила черная жидкость.
Зак посмотрел на Гвен с пистолетом в руках, из ствола клубился дым.
«Черт возьми», - сказала она. Ее губы были плотно сжаты, ноздри раздулись, слезы медленно текли из ее медленно моргающих глаз.
Зак вскочил на ноги с дрожащими коленями.
«Ты слышала, что он сказал?»
«Ни одна чертова вещь, которую он сказал, не имела ни малейшего смысла. Это было все бред, верно? Как будто он охуенно-охренел».
«Большая часть, да. Но он сказал что-то о том, что Жаба зовет его, зовет их всех».
«Что это значит?» - Гвен все еще держала пистолет направляя его в сторону Чака, черное вещество все еще текло из его ран.
«Помнишь, как я рассказал тебе об этом химическом веществе? Я думаю, они похожи на феромоны. Если бы Чак мог почувствовать их здесь, черт возьми ..»
.
«Кип сказал, что собирается устроить вечеринку. Прямо перед тем, как мы уехали.»
« Что-то изменилось, Гвен. Раньше ... они были как наркоманы? Как будто они все были в экстремальном экстазе или что-то в этом роде. И Кип тоже изменился ... цвет его кожи, то, как он выглядел. Что-то меняется, и если мы не прекратим это дерьмо сейчас, у меня есть чувство, что в средней школе Боуи будет чертовски маленький выпускной класс ».
«Как насчет полицейских? Разве мы не должны им звонить?»
Зак хотел,но был в ужасе, чтобы встретиться со своим двоюродным братом один.
«После всего этого дерьма? У них будут вопросы, а у нас нет времени на вопросы. Кроме того…»
«Какие?»
«Я не хочу, чтобы Кип пострадал.. Я все еще люблю его ... он все еще мой двоюродный брат».
Зак ожидал, что Гвен назовет его сумасшедшим, но она просто выгнула рот и кивнула: «Я понимаю».
На стоянку подъехал пикап, за рулем сидел пожилой человек. Когда он увидел все это насилие, он сразу же взял свой мобильный телефон и начал набирать номер. Затем он увидел Зака и Гвен, указал обвинительный палец и начал кричать в свой телефон.
«Давай уберемся отсюда. Если мы еще не опоздали».
Гвен держала пистолет, а у Зака все еще был пистолет в бардачке. Он надеялся, что он им не понадобится.
15
Они пришли. Он знал, что они придут. Его способность призывать их к себе только усилилась с момента его возрождения. Теперь они были совершенно бессильны противостоять ему, независимо от того, где они были и как далеко.
Это было: возрождение. Он понял это, как только сознание вернуло его из тьмы. Сначала было так же, как и раньше. Он плыл сквозь бездонную пропасть, боль пронзизывала все его тело, когда его последователи выпивали его, высушивали его. Боль была, как и в прошлый раз, но ее быстро заменили чем-то другим. Что-то, что когда-то прокачивало его тело, словно кровь.
Ненависть. Чистая, ядовитая ненависть.
Его плоть стала ненавистью, впиталась в нее до костей. Он вырастил новые фурункулы по всему телу, теперь покрывая каждую его часть, каждая из которых выпирала с новой смертельной жидкостью.
Кип подумал, что он все понял. Раньше он хотел только подружиться с ними. Он хотел, чтобы другие дети перестали испытывать отвращение к нему и приняли его как одного из них, равного ему. Он хотел, чтобы противоположный пол желал его, хотел, чтобы он падал в обморок от него, как от таких парней, как Чак и Зак. И поэтому его плоть выплевывает гной и кровь, способная делать то, что Кип хотел. Он не знает почему или как, но это то, что было. Теперь он больше не хотел этих вещей. Теперь он только хотел, чтобы они заплатили за это, каждый из них. Он хотел, чтобы они страдали, почувствовали, что с ними обращаются так, как будто они не люди, а какие-то уроды.
Он хотел, чтобы они все умерли. Смешать их с дерьмом.
И его плоть теперь дала ему возможность сделать это.
Кип стоял в своей комнате, глядя на свое отражение, не в силах сдержать улыбку. Он смотрел в зеркало, полный трепета. Страшно каждый день ходить в школу и сталкиваться с другими детьми, выглядящими не так, как он. Он ненавидел свою внешность. Несмотря на то, что его прыщи были такими приятными, это все равно было причиной того, что он посторонний, отчужденный от всего своего класса. Он провел много ночей плача, глядя на себя, желая быть кем-то другим. Кем-нибудь еще. Кем угодно, кроме жабы.
Но сейчас?
Теперь он мог видеть свою истинную красоту. Он мог видеть, что он был совершенен.
Они звали его, крича и ревя за его гной, его кровь. Они ругались друг на друга, звучало так, словно они разрывали друг друга там внизу. Кип дал им указание оставаться на первом этаже и ждать его.
И они повиновались, хотя они не были рады этому. Задержка их кормления была для них чистым мучением.
Кип уставился на яркую лужу, которая когда-то была Джейд. Дым все еще танцевал от жидкости, пузырясь и шипя.
Вскоре все они будут сведены к этому. И Кип будет плавать в них. Он поглотит себя в их сжиженной плоти и кости, утонув в этом.
Он провел пальцами по туловищу, животу. Кончики его пальцев ласкали его щеки, лоб, подбородок.
Прыщи просили раскрыться, просили истощить себя. Все его тело пульсировало, и он знал, что пришло время.
Мансардные ступени были опущены, и Кип медленно спустился вниз. Затем он добрался до верха лестницы, уставившись на всех детей, когда они спорили и сражались. Царапанье, удары кулаками и ногами. Все они утверждают, что жаба их собственная. Никто не хочет делиться своими жидкостями.
