Сын Розмари - Левин Айра (онлайн книга без .TXT) 📗
Поднялась голова Энди — с тигриными глазами, с рогами.
— Я думал, ты уже готова, — сказал он под бой барабана и крики птиц.
Она отрицательно покачала головой. Он передвинулся, опустил ногу на пол; Розмари уперлась ладонью ему в голову, толкнула.
— Нет, Энди, мне надо побыть одной. Хотя бы несколько минут. Пожалуйста.
Он встал на колено, посмотрел на нее. Рога втягивались в череп, глаза превращались в оленьи.
— Сейчас.
— Пожалуйста, — повторила Розмари. Он перевел дух. Встал с дивана, запахнул полы сутаны.
— Как скажете, мисс Гарбо. — Затянул шнурок на поясе. Улыбнулся светло-карими оленьими глазами. Выступы па лбу исчезли начисто. — Ты ведь не собираешься сбежать?
— Нет. Мне надо только… собраться с мыслями. Двух минут хватит. Пожалуйста.
Энди кивнул, взял печенье, пошел к двери на сцену и вышел под хлопанье ладоней, синхронное бою барабана. И закрыл за собой дверь.
Розмари села, запахнула сутану, опустила ноги на ковер, потрясла головой. Медленно набрала воздух в легкие, медленно выдохнула. Еще раз глубоко вздохнула.
Взяла банку, встряхнула, жадно допила последние капли кока-колы. Подняла серебряное пресс-папье, взвесила на руке, посмотрела на нижнюю грань. Опустила.
— Встала, подошла к мусорной корзине, плотнее запахнула сутану, затянула пояс. В корзине валялся сложенный втрое лист мелованной бумаги с черной надписью «Тиффани» на небесно-голубом фоне. Внутри — курсивом поздравление с покупкой зажигалки фирмы «Тиффани», уведомление о том, что ремонтная мастерская принимает любые рекламации, а еще фотоснимки золотых и серебряных портсигаров и ларчиков для сигар с тем же рельефным логотипом.
Уильям курит сигареты, Крейг — сигары.
Розмари прошла в мужскую гардеробную.
Уильям в выборе одежды неприхотлив: темно-синий блейзер с значком «Я люблю Энди», серые брюки из шерстяной фланели. На его полке стояла золотая зажигалка, во внутреннем кармане блейзера оказался золотой портсигар.
Еще одна золотая зажигалка лежала на полке Крей-га, рядом стоял серебряный сигарный ларчик для сигар. Белая ворона в стае золотых. Какой стыд.
На двух полках лежали многофункциональные часы «Тиффани», возле одних — буклетик с инструкциями.
Динамик исторгал что-то вроде фонограммы для Кинг-Конга. Прихватив рекламный листок, Розмари вышла в женскую раздевалку.
Стараясь не дрожать, она торопливо переоделась в свое, сунула рекламный листок в карман и взяла фонарик. По пути заметила золотые, с алмазами, часики Дианы. «Кортье». Нет, мы не все под одну гребенку.
Она почти бегом спустилась по черной винтовой лестнице и вслед за круглым пятнышком света пошла по винилово-зеленому коридору.
Глава 17
Рождественским утром Розмари позвонила Джо и сказала, что всю ночь провела на ногах и у нее жуткая головная боль. Нельзя ли перенести встречу на более поздний час?
Он был разочарован, но посочувствовал. У неге тоже ночка выдалась не из лучших. На обратном пути поезд на несколько часов задержали; домой удалось добраться только под утро.
— Ох, — сказала Розмари. — Какой кошмар. Ну и как прошел ужин?
На том конце линии — тяжелый вздох.
— Не знаю. Ведет она себя очень мило, но у меня сложилось впечатление, что она, независимо от своей ориентации, обожает манипулировать людьми. Да и в годах уже… А как ты сходила в церковь? Нормально?
— Все хорошо. Я тебе позвоню попозже, ладно? Она позвонила Энди. Послушала автоответчик. Позвонила по секретному номеру, поговорила с автосекретарем.
Попила кофе за кофейным столиком, просматривая первую полосу «Тайме» — бедствие в Квебеке, шестьдесят шесть погибших; ниже на полосе — врезки о приготовлениях к торжественному Зажжению в Белом доме и особняке Грейси.
Зазвонил телефон, Розмари сняла трубку.
— Прежде чем ты что-нибудь скажешь…
— Нет, — перебила она. — Прежде чем ты что-нибудь скажешь. Спускайся ко мне. У тебя десять минут. И не утруждай себя рождественскими подарками. — Она повесила трубку.
Около девяти — звонок в дверь. Наверняка это он, кто же еще будет звонить, если на дверной ручке висит табличка «Не беспокоить».
— Входи, — скомандовала Розмари, стоя со сложенными на груди руками перед столиком для скрэббла у пригашенного шифоном окна. На пей был велюровый кафтан цвета кобальта, тот самый, в котором она встречала сына в номере гостиницы «Уолдорф», только отсутствовал значок «Я люблю Энди».
Энди посмотрел на нее и укоризненно покачал головой, затем медленно выдохнул и затворил за собой дверь. Идя через прихожую, он заметил рекламный листок фирмы «Тиффани» и майоликового ангела на кофейном столике — голубые, под стать друг другу; правда, ангел чуть потемнее.
— Привет, — сказал Энди — просто воплощение чистоты в новых джинсах и снежно-белой бэдэшной футболке. Явно только что из душа — волосы влажные, не успел высушить под феном. — По-моему, ты реагируешь неадекватно.
Он глядел ей прямо в лицо, белки карих глаз чистотой не уступали фуфайке. Поразительная сила воли. Весь в отца, никаких сомнений.
— Брось! Ты ведь нас остановила, правда? Причем отметь, ты тоже не осталась в стороне, так что давай не будем строить из себя… — Он глубоко вздохнул, посмотрел на нее. — Послушай, мы оба нанюхались танниса, оба пили коктейль…
Энди повернул ладони кверху, пожал плечами.
— Из кубков от «Тиффани», — сказала она. На его лице отразилось недоумение. Очень убедительное.
Розмари указала на рекламный листок. А он все прикидывался дурачком. Посмотрел на листок, посмотрел на нее — ни дать ни взять растерянный Иисус.
— Энди, — сказала она, — опять бутик. Чаша для пунша, кубки, браслеты, часы, зажигалки…
Он хлопнул себя по лбу, закрыл глаза. Прошептал:
— А-а, твою растак…
Убедительно. И впрямь поверишь, что он — ни сном ни духом.
Розмари подошла к сыну, положила ладони на снежно-белые плечи. И сжала изо всех сил, так крепко, что ему не пришлось изображать удивление, — он схватил ее за запястья, брови полезли на лоб.
— Посмотри мне в глаза. Только, пожалуйста, настоящими глазами. И скажи, что твоя секта, или Ковен, или круг избранных… что вы не убивали Джуди.
Они держали друг друга, он ее — за запястья, она его — за плечи. Его глаза становились тигриными.
Она смотрела в черные щелки зрачков.
— Ну, говори же: «Нет, мама, они этого не делали, об этом позаботились пятеро из „Бригады“. Давай, гни свою линию.
Тигриные глаза не моргали. Губы были плотно сжаты.
— Ну же, — настаивала Розмари, крепко сжимая его плечи. — Скажи, и мы сразу перейдем к делу. — Она кивнула в сторону спальни.
Он оторвал от себя ее руки.
— Да, это сделали они. Но идея была не моя. Я себе не хозяин, у меня есть спонсоры. И тебе это известно. Ты когда-нибудь задумывалась, сколько денег вбухали в Зажжение? Забудь о фабриках, о сбыте, подумай хотя бы о рекламе и эфирном времени, о том, сколько понадобилось труда и средств, чтобы нас увидел каждый. Каждый! — Его глаза оставались тигриными. — Мы говорим о дикарях банту на Серенгете! О пастухах Монголии! О местах, где нам пришлось проложить дороги — иначе было не завести генераторы, — чтобы тамошние жители впервые в жизни посмотрели телевизор! Миллиарды долларов! Миллиарды! — Он перевел дух. — И те, кто за всем этим стоит, не желают зря рисковать.
— Энди, мир очень сильно изменился, но с каких это пор ангелы ведут шоу? Ты и продюсер, ты и актер, ты и…
Он хохотнул:
— Мама, мои ангелы — не ангелы. — Энди сглотнул. — Они бизнесмены. При всем своем альтруизме они очень упрямы, когда речь идет о защите капиталовложений. Послушай меня! Что случилось, то случилось. — Он шагнул к ней, блеснул тигриными глазами. — Как мне теперь быть? В машине меня действительно тошнило, я не притворялся. И никто никому не приказывал обставить все именно так, это Диана придумала. Она не в своем уме, шуточное ли дело — тридцать пять лет в гильдии театральных критиков? Для нее весь мир — театр. Из Крейга она веревки вьет, он гавкает, а остальные подчиняются.
