Канун Дня Всех Святых - Уильямс Чарльз Уолтер Стансби (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗
Эвелин ответила, как было ведено:
— Лестер, что ты делаешь? — но эти слова, вместо того чтобы обрести особый смысл, утратили последний; фраза прозвучала глупее не придумаешь.
— Я? — удивленно переспросила Лестер и замолчала.
Наверно, она не смогла бы объяснить, даже если бы знала. — Я улаживала кое-какие дела с Бетти, — наконец проговорила она. — Но я уже собиралась пойти за тобой, правда собиралась. Хочешь поговорить с Бетти? — своим обострившимся зрением она увидела, что Бетти больше нет в комнате, и добавила:
— Она скоро вернется.
Взгляд Эвелин бесцельно блуждал по сторонам. Она выдохнула едва слышно:
— Я не хочу ждать. Пойдем со мной.
Лестер заколебалась. Она была готова сделать все, что захочет эта несчастная, но она и на земле никогда не доверяла Эвелин, не склонна была доверять ей и здесь, особенно с тех пор, как увидела лицо подруги у подножия холма и услышала голос Эвелин у входа в дом. Интересно, в какие глухие закоулки Города может завести их извращенная тяга Эвелин. Лестер знала, что на этих улицах можно встретить тени, подобные божествам, но излучающие тот самый мертвенный свет, который едва не затопил ее недавно, а теперь горел в глазах Эвелин.
Она не боялась, но ей не хотелось без крайней необходимости лезть в грязь. Природная гордость больше не мучила ее, но взамен пришла некоторая небесная брезгливость. Даже в раю одно добро было для нее предпочтительнее другого. Но вид этого смятого лица в конце концов заставил ее забыть обо всем. А что, если ей удастся стать для Эвелин тем же, чем стала для нее самой Бетти?..
— Я нужна тебе? — спросила она.
— О да, да! — захлебываясь, забормотала Эвелин. — Только ты. Пойдем же.
Лестер опустила руки, но в тот же миг к ней протянулись две скрюченные лапы, похожие на птичьи, и сомкнулись на ее запястьях. Лестер ощутила слабый толчок. Раньше ей не хотелось заходить в этот дом, теперь ей так же не хотелось отсюда уходить. Здесь оставалась единственная ее подруга в новой жизни. Однако благородство этого Лондона требовало, чтобы она помогла своей знакомой по Лондону прежнему. Едва заметно вздохнув, Лестер расслабилась и позволила себе двинуться вперед.
Легкое волевое усилие перенесло ее туда, куда хотела Эвелин. Если пространство, в котором она перемещалась, еще говорило что-то ее чувствам, то время не ощущалось никак. Она была на месте раньше, чем Эвелин, сидя у подножия трона Клерка, успела повернуть голову. , И все-таки, пока Лестер была в пути, она видела сияющий Город, это розовеющее чудо, раскинувшееся вокруг.
Его улицы жили обычной городской жизнью — магазины, транспорт, люди… Теперь она видела, что не только в оставленном ей доме бьет ключом искрящаяся человеческая жизнь. Пока Лестер не участвовала в ней, но это не беда, это — временно. Главное, что больше не было той ужасной тишины, с которой она столкнулась в первые дни своего посмертия. Теперь она слышала приглушенный гул уличного движения, такой привычный и вместе с тем новый. Этот новый Лондон приходилось постигать каждый раз заново. Потом сквозь сеть ставших уже привычными улиц начали проступать другие. Наверное, они принадлежали какому-то другому Лондону — или другим Лондонам. Знакомый ей город смешивался с другими, растворялся в них, а может быть, наоборот, проявлялся четче. Однако эти странные превращения не вызвали у Лестер ни малейшего беспокойства. Все было в полном порядке, и когда в конце широкой улицы она замечала позади сегодняшних автобусов плавное движение портшезов и старинные платья, а за ними, вдали и вместе с тем совсем близко, вспыхивали солнечные блики на рыцарских доспехах и шпилях крепостных башен, она и это воспринимала как самую настоящую действительность.
Лестер смотрела сквозь время (хотя сама она не смогла подыскать именно такую форму для своих немного сбивчивых мыслей). Раз или два ей показалось, что она видит совсем уж странные улицы, совершенно неузнаваемые, мужчин и женщин в невероятных одеждах. Но они появлялись не более чем проблесками, словно будущее Города приоткрывалось ей лишь случайно. Иногда улицы на миг выцветали, их словно вытеснял могучий лес. Тогда среди деревьев поблескивала лента реки или зеленоватое зеркало болота. А однажды она увидела грубый каменный мост, а за ним — скопление примитивных хижин и людей в шкурах. Приближаясь к месту, которое в ее времени занимал центр Города, Лестер уже не удивилась, когда дома и улицы вдруг исчезли, и ей пришлось пробираться по тропе между деревьями — таким было это место до того, как здесь возник Лондон, а может, таким оно стало, когда завершилась долгая и славная история Города, и лишь несколько отставших племен бродили по старым, полустертым дорогам. Огромный Город доверчиво демонстрировал ей все фрагменты своей духовной истории во времени, и в пространстве.
Она пока не могла постигнуть глубокий смысл этой мистерии. Позже, когда она освоится здесь, когда станет мудрее и милосерднее, он откроется ей. То, что замечали ее новые глаза, на самом деле было лишь малой частью грандиозного целого. Вокруг нее раскинулся не только Лондон, здесь были все города — слитые воедино и все же сохраняющие свой неповторимый облик. Они то наслаивались друг на друга, то простирались, как районы одного Города. Будь у нее возможность, она могла бы побывать в любом из них, отправиться в любое время и в любое место, которое люди занимали когда-нибудь или могли бы занять. В этой единовременной бесконечности неуловимо слились и огромный мегаполис, в котором ничего не стоило затеряться человеку, и крохотная деревушка, которой впору было затеряться самой… В этом Городе сошлись Нью-Йорк и Афины, Чикаго и Париж, Рим и Иерусалим; здесь находилось то, к чему они вели своих жителей при жизни. Когда придет срок, Лестер узнает, зачем ей нужно было тосковать среди этих фасадов.
Впрочем, она догадывалась об этом уже сейчас. Не познав милости прошлого, искупленного любовью, она не вынесла бы даже слабейшего отблеска настоящей жизни этого Города. Жить в Городе — значит сродниться с самой жизнью. Те, кто живет здесь, по своей воле проживают новые или старые жизни. На Земле такое состояние возникает в редчайшие счастливейшие моменты дружбы или любви, здесь оно — обычное дело. Новая дружба Лестер и Бетти была лишь слабеньким отголоском подобного состояния, но именно на этом отголоске стремительно неслась теперь ее душа.
Перемещение закончилось. Лестер, возбужденная скоростью и впечатлениями своего путешествия, стояла во дворе дома в Холборне. Эвелин, по-прежнему скорчившаяся возле кресла, наконец почувствовала, как отпустил ее смертный озноб. Судороги, трепавшие ее несчастный дух, стали слабее. Она распрямилась и под пристальным взглядом своего хозяина рванулась туда, куда посылала ее повелительно вытянутая длань. Мгновение — и она оказалась рядом с Лестер. Захваченная своим путешествием, Лестер, признаться, забыла о ее существовании, но теперь сразу вспомнила. Лицо Эвелин выглядело все еще немного застывшим, но тяжелое грубое страдание исчезло с него. Эвелин улыбалась, по крайней мере, ее лицо искривилось. Как и прочие обитатели этого дома, она уже несла на себе отметину Клерка. Лестер деликатно отвернулась: лучше уж было не замечать эту уродливую гримасу. Правда, за последнее время представления Лестер об улыбках стали существенно шире.
Коротко взглянув через окно, ласково и вместе с тем непреклонно она спросила Эвелин:
— И что же ты хочешь, чтобы я тут делала? Если, конечно, — все так же мягко добавила она, — ты действительно хочешь, чтобы я что-то делала.
— ОН хочет, — сказала Эвелин. — Пойдем.
Голос ее стал сильнее и настойчивее, она снова попыталась тащить Лестер за собой. Всех ее сил не хватило бы, чтобы сдвинуть Лестер с места хоть на дюйм, она могла только обозначить свое желание. Но Лестер зашла слишком далеко, чтобы поворачивать назад, и поэтому подчинилась. Вместе с Эвелин она спокойно двинулась прямо через стену, увидела Саймона и тут же узнала его.
Однако с тех пор, как смертный свет отхлынул от нее, изменилось многое. Фигура Саймона утратила ореол величия. Больше того, Лестер заметила, что он чем-то сильно недоволен и стоит с обиженным, даже немножко жалким выражением на лице. Сам он больше не видел ее, не видел даже глаз, как при первой встрече в прихожей. Только поведение Эвелин подсказало ему, что Лестер здесь. Эвелин была их связующим звеном. От нее зависело преодоление помехи.
