Пробуждение - Бэнкс Л.А. (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
– Здрасти! – Джей Эл снова сидел у пульта и барабанил по клавишам, проверяя и перепроверяя отказавшую систему безопасности. – Что за черт!
В эту минуту в оружейную вошел Хосе, и все разом подскочили.
– Посветите-ка на него, – буркнул Райдер, шарахнувшись от него.
– Во дела, народ! Все распылители накрылись к чертовой ма...
– Ну, Хосе... У нас здесь был настоящий Madri Gras, а ты все проспал, – Райдер описал круг по комнате. Большой Майк все-таки последовал его совету, и Хосе непроизвольно прикрыл глаза рукой, когда ему в лицо ударил луч прожектора.
Марлен посмотрела на обломок кола, валявшийся на столе, потом на тот, что Майк забросил в угол.
– Перестань на него светить! У Риверы кровь взыграла, и он вынес нам все системы безопасности. Просто отключил их, чтобы пройти! Почему? Потому что он ни разу не "двойка". Он мастер. Потому что он переступил порог, подошел вплотную к нашим источникам энергии... и вплотную к Дамали. Все говорит о том, что у нас побывал вампир высшего ранга, основатель линии. А что на оптроне? Закачаешься... Ребята, неужели вы не поняли?
– Я знаю, – пролепетала Дамали.
Это было первое, что она смогла сказать после того, как все улеглось.
В комнате стало очень тихо.
– С тобой все в порядке, любовь моя? – спокойно осведомился Райдер. – Как, свет не раздражает? Ну, или там еще что-нибудь?
У Дамали даже не было сил ответить на эту колкость. Она лишь сильнее обхватила себя руками и уставилась в стену. Печаль засела где-то в груди, но так глубоко, что не было сил даже плакать.
– Я поняла, когда он меня целовал. У него опустилась челюсть, а клыки стали длиннее... и я слышала его мысли... но это меня не испугало.
Она не стала описывать чувства, которые он заставил ее пережить. Она похоронила их глубоко в душе и теперь просто позволила себе дышать, втягивая воздух маленькими глотками.
– Ох, девочка моя...
Рука Марлен легла ей на плечи, словно укутывая ее. Дамали позволила себя обнять, но тут же отстранилась. Это прикосновение было материнским и не имело ничего общего с тем, что ей довелось испытать. Странно, она не хотела, чтобы это первое ощущение исчезло.
– Послушайте, джентльмены... Закройте помещение, приведите в порядок оборудование... займитесь чем-нибудь полезным, но не говорите ей ни слова. Пожалуйста.
– Его обратили, Map, – прошептала Дамали„ – Они добрались до него.
Райдер открыл было рот, чтобы сказать Марлен нечто невероятно умное, но она одним-единственным взглядом пресекла его несвоевременную попытку.
– Ни слова, – почти прошипела она. – Ни единого слова. Она ранена в самое сердце, а это смертельно. Дайте нам поговорить.
Мысленно благодаря Марлен за то, что забирает ее, за возможность выплакаться в женской компании, Дамали покорно последовала за ней, прочь из оружейной. По правде сказать, ей было все равно, куда идти. Он обращен. Обращен по самое некуда. И она знала, когда это произошло. Те фотографии в газетах... это произошло в лесу.
Марлен присела рядом с ней на краешке кровати и долго сидела так, не произнося ни слова. Она не пыталась снова прикоснуться к Дамали, не задавала вопросов. Они просто сидели вместе.
– Я даже не знаю, что тебе сказать, Map, – пробормотала Дамали через некоторое время.
– И не надо ничего говорить. Я тоже через это прошла. Мой любовник... отец Рейвен... Когда все открылось, я была просто никакая. Думала, умру. Душевные раны никогда не заживают.
– Почему он помогает нам? – прошептала Дамали, не сводя глаз со стальной решетки на окне. – То, что он нам сообщил – правда, и от этого никуда не денешься. Я чувствую... да и ты, наверное, тоже... именно поэтому я и думала, что он...
Ее голос сорвался. Это место все больше и больше напоминало тюрьму, а не убежище.
– Потому что... потому что он когда-то тебя любил. Если бы он хотел причинить тебе зло, то сделал бы это еще в больнице. Если мы верно определили время его обращения. Но в один прекрасный день он сорвется. И мы обе это знаем.
Это было последней каплей. Дамали закрыла лицо руками и сложилась пополам. Казалось, стон отчаяния рвался из таких глубин ее существа, что заставлял ее тело непроизвольно раскачиваться, раздирая плоть. Внезапно Дамали обнаружила, что не может остановиться. Она молилась за этого мужчину, надеялась на него, видела в нем столько хорошего, знала, что он сможет измениться к лучшему... У него был ум и воля... и вот теперь он погиб. Его погубила не вещь из нашего мира, не выстрел пистолета, не тюрьма – нет, он пал глубоко в бездну, из которой уже не подняться. И во многом это был его выбор.
Она пыталась поговорить с ним об этом, но это было давным-давно, очень давно... когда они сидели на берегу и обсуждали политику улицы... Он улыбнулся и сказал: "Детка, у меня все под контролем". Он так и не услышал ее. Он считал, что жизнь – игра, которую можно вести до последнего. Но в этом мире есть дерьмо, в которое лучше не влезать. Например, темная сторона. Беда всех мужчин – их пресловутая мужская гордость, которая постоянно требует подтверждения. Вот что заставляет их вертеться целыми днями, раскачиваясь между жизнью и смертью... или даже хуже – полужизнью. Ясно, что он не рассчитал силы. И прежде, чем понял это, все было кончено. Она знала множество ребят – таких же славных, как Карлос, которые погибли так же, как Карлос, а их близким оставалось лишь оплакивать их и молиться об их душах...
А у Карлоса не осталось даже души.
Она знала, что в жизни есть не только свет. Она – взрослая женщина, охотница на вампиров. Ей говорят, что в ней живет нечто невидимое, мощное – какие-то особые флюиды... И она может вызвать его, в этот миг, когда потерпела поражение в личной борьбе. И она так отчаянно желала, чтобы все было по правилам – один-единственный раз. Что если... А грубая реальность дала ей пинка под зад. Видеть, как человек подходит вплотную к тому, чтобы сделать правильный выбор, а потом снова отступает, цепляется за старое и боится нового... Следить, как он снова отдается течению и плывет старым путем – словно снова влезает в поношенный, но любимый свитер... Видеть это и оставаться беспомощной, неспособной что-то исправить... видеть, как уходит время... чувствовать себя побежденной.
И старая сестра ее души, королева-воительница, которая носит голову, как корону, сидит рядом, гладит ее по спине, покачивается ей в такт... и, наверно, ее сердце оплакивает свою потерю и все подобные потери этого мира. Марлен знает. Теперь знает и она.
Но даже самая-самая близкая сестра не может унять эту боль. Марлен пыталась предостеречь ее. Сказать, что такие раны не похожи на физические, с этим ничего не поделаешь. На них нельзя наложить швы или гипс... Она должна просто принять это и попытаться пережить, даже если сейчас не может дышать от боли. Это как церемония прощания с усопшим – сделать шаг в сторону, оставив мертвое тело, мертвое сознание, мертвую душу... и идти дальше. Но небеса услышат ее плач, потому что ей действительно больно.
Горькие рыдания разрывали Дамали. Марлен поглаживала ее согбенную спину, помогая излить боль в слезах. Этой магией – древним как мир искусством целительного прикосновения – владеют все женщины: ни один шаман не сможет их в этом превзойти, здесь сила женщины проявляет себя в полной мере... Сострадание открывает боли естественный выход, позволяя безутешному горю прорваться наружу отчаянным воем. Но эта буря необходима, чтобы вернуть ясность рассудку.
Теперь она поняла, что за каждой потерей должно последовать очищение слезами. Поняла, почему Хосе умирает, точно выгорая изнутри. Есть вещи хуже смерти. Например – видеть, как гибнет твой возлюбленный, гибнет необратимо. И сейчас Дамали плакала вместе с каждой матерью, каждым отцом, с каждым ребенком, со всеми братьями и сестрами, всеми мужьями и женами, всеми любовниками – с каждым, кто сидит, как она, оплакивает погибших и молится за них. Их молитвы могут лишь облегчить участь тех, кто в аду. Они подобны еде и пище, которую спускают на дно глубокой пропасти в корзинах – слишком хрупких, чтобы вытащить обратно тех, кто там оказался.
