Большая книга ужасов - Нестерина Елена Вячеславовна (список книг .txt) 📗
Громкие звуки лагерного веселья не доносились сюда. В этой тишине, на ощупь находя проходы между могилами, Вовка пошел вперед. Он не боится, не боится, конечно, — да и чего бояться тех, кто давным-давно умер, заколочен в гроб и засыпан землей? А раз не боится, значит, первым выйдет с кладбища по другую его сторону!
Вовка заспешил, стараясь не оглядываться на кресты и памятники, не хвататься за оградки.
Тихий далекий вскрик, а затем жалобное подвывание донеслись до его ушей…
Кто это кричит и подвывает? Зверь? Человек? Или это просто голуби в старой кладбищенской церкви растревожились и теперь перекликаются в темноте?
Звуки повторились. Нет, не похожи они на птичьи голоса, кто-то другой это кричал.
Ребята?!! Как Вовка сразу не догадался?! Что с ними? С кем-то из них, с Андрюшкой или с Мишкой, что-то случилось?! И все из-за него, из-за «смелого парня» Вовки…
Зачем он вообще потащил их за собой?!
Понятно — зачем. Его храбрость должен был кто-то видеть: он не боится в полночь оказаться среди могил, он пройдет кладбище от края до края! А еще Вовка надеялся, что кто-то из его приятелей вообще испугается, вернется, станет дожидаться его у лагеря, а он сам благополучно выполнит намеченную операцию — такая победа будет еще приятнее!
Забыв о собственном страхе, Вовка побежал в ту сторону, откуда послышался голос. Звать ребят или не звать? Нужно ли орать, своим голосом привлекая внимание того неведомого, что испугало Мишку или Андрюшку? Ведь этим криком можно только разозлить опасного врага еще больше…
Для ускорения передвижения Вовка мчался, не разбирая дороги, прыгал с могилы на могилу — мертвякам все равно, а живым, его приятелям, угрожает опасность!
Вот он остановился, чтобы перевести дух. Вокруг было тихо.
— Мишка! — негромко позвал Вовка. — Эй! Андрюха!
Никто не отвечал ему. Вовка крикнул громче. Никакого ответа.
И вдруг что-то зашевелилось в нескольких шагах от мальчишки. Вздыбилась земля на невысоком холмике, качнулась, зашаталась и упала полусгнившая деревянная оградка.
— А-а-а-а-а! — закричал Вовка и бросился прочь, уже совсем не разбирая дороги.
Он кричал и бежал, бежал и кричал, не замечая, как ветви деревьев, опустившиеся низко к земле, били его по лицу, как попадались под ноги какие-то обломки, как ботинки цеплялись за упавшие кресты и повалившиеся оградки.
— Стой! — вдруг услышал он резкий окрик.
Цепкие руки схватили его за плечи…
Глава III
Девчонок нужно намазать!
Вован, ты чего? — кажется, спустя вечность, услышал Вовка. — Да стой ты спокойно!
Голос был знакомый — это Мишаня говорил, смешно выговаривая букву В. Так что вместо «Вован» у него всегда получалось «Фофан».
Тьма разбавилась светом луны, и Вовка увидел, что находится на опушке кладбищенского леса. Перед ним широкое пространство — это пруд впереди. А за прудом лес, но уже обыкновенный… Все нормально…
— Я первым вышел сюда, — сказал Мишка. — Смотрю, и Андрюха прямо сразу за мной из кустов выкатывается. А ты чего бегаешь и орешь, а, Вован? Увидел чего?
— Да… — коротко ответил Вовка, с трудом приходя в себя.
Он заметил, что по-прежнему сжимает в руке тюбик пасты. Деловито убрал его в карман и заявил:
— Да я сначала тоже сюда вышел, вас еще не было. И хотел поприкалываться, пастой на крестах что-нибудь нарисовать. Вернулся на кладбище, но слышу, вы сюда идете, хотел выскочить, вас напугать. Да, блин, споткнулся, не получилось. Ну, говорите, страшно было?
— Ой, Вован, страшно… — ахнул простодушный Андрюшка. — Я чуть с ума не сошел — думаю, иду вот, иду, а вдруг как вылезет из могилы покойник или вурдалак какой-нибудь, и на меня! Я поэтому быстро шел…
— А воя вы никакого не слышали? — спросил Вовка.
— Нет… — ответил Мишаня и тревожно оглянулся.
— А я, кажется, слышал… — пробормотал Андрюшка. — Что это было?
— Да ничего, не обращайте внимания, — весело сказал Вовка, но струйка холодного пота промчалась у него по спине и осела где-то в районе пояса джинсов. — Это я вас пугал, я выл. А вы молодцы, не повелись! Ну, погнали в лагерь!
— Девок пастой мазать? — с энтузиазмом отозвался Мишка.
— Ага, — подтвердил Вовка.
— Через кладбище опять пойдем? — встревожился Андрюшка.
— Ну, как договаривались, — спокойно сказал Вовка. Хотя страшно не хотелось ему этого. Он смог, он пришел сюда — так лучше уж не рисковать? Но надо все-таки закрепить результат, как говорила их школьная учительница математики, после объяснения новой темы заваливая класс целой кучей трудных примеров и задач.
И тройка полуночников снова вошла на кладбище.
Все уже по-другому было там — и это понял каждый мальчишка.
Стараясь не показать друзьям вида, что боится, каждый молча и с достоинством брел между могилами.
Вовка, как вожак и герой, шел впереди. Шел, вспоминал недавние события и размышлял.
Что за шевеление он видел, кусты ли это высокого жирного кладбищенского папоротника заволновались, собака ли бродячая со своего лежбища поднялась и ограду повалила или вообще ему все это показалось — Вовка не знал. Ветер вдруг поднялся на кладбище, выл, свистел, мчась между памятниками, крестами и стволами деревьев, выдувая сиплые рулады в трещинах разрушающейся церкви. Ветер бросал в лицо жухлые листья, ветки, яростно трепал одежду. Вой и стоны, крики и рычание слышались мальчишкам в его завываниях. Гудел он, казалось, на тысячи голосов.
Но на то он и ветер, чтобы гудеть — так решили для себя мальчишки. И шли, шли, не останавливаясь, натыкаясь в темноте на памятники и кресты.
Да еще голуби, обитатели кладбищенской церкви, вдруг встрепенулись среди ночи, слетели со своих насиженных мест и в темноте с пронзительными испуганными криками заметались между деревьями. Иногда они задевали крыльями мальчишек, которые, не обращая больше ни на что внимания, пробирались к лагерю.
И вот вышли наконец! Кладбище неожиданно кончилось. Но кончился и ветер!..
Словно и не было его только что. На низину лег плотный туман. Высоко на бугре виднелись огни веселящегося лагеря. Правда, идти к нему было далековато — все-таки Вовка, Андрюшка и Миша сбились с курса и вышли с кладбища, взяв сильно влево.
Не сговариваясь, все трое бросились к лагерю бегом.
Их исчезновения никто не заметил.
В «Огоньке» продолжалось веселье. Неугомонная малышня на площадке играла в «Море волнуется — раз…», моталась на цепочных каруселях, которые всю смену ремонтировались и были открыты только сегодня — гогот и счастливые визги стояли такие, что могло показаться, будто дикие дети никогда в жизни до этого ни на каких аттракционах не катались.
И дискотека продолжалась, хотя время перевалило за час ночи.
— Кого же мазать, если никто не спит? — удивился Мишка.
— А надо по палатам проверить, — уверенно заявил Вовка.
И они побежали к корпусу своего родного четвертого отряда. Воспоминания о кладбищенских страхах постепенно стирались, жизнерадостная музыка вообще поднимала настроение. Вовка смотрел на своих приятелей и видел, что они точно так же, как и он, были довольны собой — и точно так же хотели рассказать другим ребятам о том, как они в полночь кладбище вдоль и поперек прошли.
«Расскажем, — думал Вовка, — вот встретим кого-нибудь из наших и расскажем. Пусть обзавидуются! Другим-то точно слабо будет наш подвиг повторить!»
И вот трое вооруженных тюбиками пасты мальчишек пробрались в одну из палат своего корпуса, населенную девочками. В первой палате, которую они посетили, никого не было. А здесь были. И, кажется, сладко спали: Катька Петрушкина дрыхла без задних ног — ее нельзя было ни с кем спутать из-за длинных толстых кос, которые сейчас разметались по подушке.
Никифоровой не было. Вовка вспомнил, что она в другой палате жила. Зато на соседних коечках кроткими мышками посапывали белобрысенькие двойняшки — Таня и Маня Бердянские, самые примерные и тихие девочки в четвертом отряде. Они всегда ложились спать по первой же команде воспитателей, тут же засыпали, а на дискотеки не ходили вообще никогда. Над ними девчонки всегда смеялись и не воспринимали послушных двойняшек всерьез.
