Аборт - Бригадир Юрий (книги бесплатно читать без .TXT) 📗
— А… Да место искал прилечь. Я уж не помню, когда в небо смотрел. Мы так с тобой и не выбрались на Алтай. Там, говорят, оно красивое. А ты что делаешь?
— Сплю.
— Что значит — сплю? Это я с автоответчиком лясы точу? Однако, он у тебя продвинутый!
— Сон — это особое пространство. Там же все вместе. Я сразу после твоего звонка уснула. Говорю же — ты устаешь, я тоже устаю. Ты болеешь — я тоже болею. Еле доползла до кровати.
— А простыня белая у тебя сейчас?
— Розоватая, помнишь? Почти белая, но при дневном свете видно, что не белоснежная. Цвета речного утра.
— Да, помню. Ладно, спи. А ты, как проснешься, вспомнишь, что мы с тобой разговаривали?
— Это вряд ли. Я вообще только к вечеру узнаю. Просто буду целый день сама не своя. Утром, как встану, сразу тебе позвоню, но твой сотовый вместе с тобой искромсало, поэтому абонент будет временно недоступен. Где-то до обеда я буду думать, что ты в выходной высыпаешься. Это объяснимо. А потом… потом как всегда лучшая подруга обрадует. У нее это хорошо получается.
— Нинка, что ли? — улыбнулся я, — эта может. Черт, я не знаю, что мне делать, Галчонок!
— Я тоже. Но, наверное, готовиться…
— Куда?
Она вздохнула:
— А ты как думаешь?
Вечно она вопросом на вопрос…
— Ладно, разберусь. Еще позвоню, целую.
— Погоди… Ты разбирайся, только, по-видимому, времени у тебя не очень много.
— Сколько?
Она молчала.
— Сколько, Галь?
В трубке раздался шорох, легкий щелчок и стало никак. То есть, бывает глубокая, многозначительная тишина, бывает дыхание, бывает фоновый шум, а тут просто никак — мертвая дыра. Я на ощупь сунул сотовый в кобуру, заложил руки за голову и некоторое время смотрел вверх. Звезды буйствовали. Чиркнул сиреневый метеорит и сгорел без следа.
Я вдруг вспомнил детство, раннюю весну, оттепель, и себя в резиновых зеленых сапогах, стоящего посреди самой большой лужи. Я тогда смотрел прямо под ноги, и в ледяной воде отражалась такая бездна, что в какой-то момент сознание перевернулось, и я почувствовал себя в центре вселенной. Надо мной и подо мной нестерпимо блестело небо. И не было никакой разницы — лететь вверх или падать вниз. Пространство нигде не кончалось, и можно было стартовать, вырасти, состариться и умереть в состоянии полета, ни разу не пожалев об этом. Загипнотизированный космической глубиной, я тогда решил падать вниз и немедленно оценил температуру тающего льда. Уже когда рядом вздымались тучи брызг, я понял, что мне чуть-чуть не хватило твердости убеждения. Я хоть и искренне, но не до конца поверил в существование бездны, и, соответственно, встретился с тупой, безжалостной физикой.
А дальше…
Дальше за всю мою жизнь я не встретил ничего, кроме этой самой физики, конкретных осязаемых вещей и материальных взаимодействий.
Пока я таким образом размышлял ни о чем, на дороге появилась куча народу, причем по делу, как всегда, прибыло от силы процентов десять, а остальные праздношатающиеся девяносто процентов понаехали чисто поглазеть. Наше с камазистом дорожно-транспортное происшествие не перекрыло всю дорогу напрочь, и при желании можно было аккуратно объехать. Но учитывая характер повреждений (кратко — легковая в хлам) — останавливались буквально все, живо обсуждали, снимали на сотовые как видео, так и просто картинки, сетовали на недостаток освещения и мягко, с плохо скрываемым азартом, узнавали у стражей порядка, сколько погибло и где, собственно говоря, трупы.
На последний вопрос милиционер не смог ответить по простой причине. Одна половина бышего Форда лежала в траве, и там людей не было. А вторая не идентифицировалась. Под передними колесами Камаза остывало что-то умятое до невозможности, предположительно — часть автомобиля. Поскольку пока еще машины роботами не управляются, то наверняка там до сих пор крепким сном дремлет водитель, разъяснил собравшимся гибддшник. Ну, а подлинное число пострадавших выяснят путем сгребания расчлененки, исходя из предположения, что грубо мужик весит сотню, женщина — восемьдесят, и у каждого как минимум будет черепная коробка.
В общем, насладиться дивным видом звездного неба мне так и не дали. Я встал, машинально было отряхнулся, потом понял, что если грязь и есть, то она только в моем воображении, плюнул, поднялся по насыпи, перелез через стальной профиль ограждения и сразу получил луч света прямо в физиономию — кто-то направил фару-искатель в направлении половинки Форда, которой условно (очень условно) повезло больше.
Зажмурившись, я закрыл глаза ладонью и отошел в сторону.
Мимо меня тут же проехала и неподалеку мягко затормозила «газель» белого цвета с красными крестами и полосами. Оттуда выскочил смешливый специалист по всем этим трагедиям, поднял брови, склонил голову сначала направо, потом налево, опустил брови и стал беззвучно открывать рот.
Я насторожился. Это изрядно напоминало телевизор, поставленный на «mute». С одним отличием. В телевизоре в этом случае глохнет все сразу. А тут я слышал жадно орущих в поле насекомых, удовлетворенные голоса зевак, даже мерно капающий звук из-под Камаза — что-то там протекало. Но только не профессионального борца с трагедиями. Богато и широко жестикулируя, он толкал беззвучную речь, пока в самом конце вдруг у него не прорезался голос. Странным образом рассогласованный с движениями губ, голос смачно закончил:
— … стопудово труп. Давление можно не мерить. А хотя посветите — полюбуюсь!
Фара-искатель описала полукруг и уставилась аккурат на переднее колесо грузовика.
— Ну да, — удовлетворенно сказал врач, — тут, грубо говоря, тонн пятнадцать. Ну пусть тонн семь на передний мост нагрузка. Так они все у него на голове стоят! Йод ему уже не понадобится…
— Охереть! — где-то неподалеку раздался возбужденный женский голос, — вот так вот влетишь когда-нибудь…
— Цыть, дура, не каркай! — перебил ее суеверный мужской бас с пивной одышкой.
— Не, ну красиво! Красиво же. Класс. Пацанам покажу, обалдеют! Хорошо, посветили, а то вспышка у меня слабая совсем, — кровожадно, вкрадчиво и возбужденно бубнил за моей спиной юноша.
Я оглянулся. Судя по губам, он вообще молчал. Он просто ходил, приседал, поднимался, искал выгодный ракурс для камеры своего мобильника. Но я слышал его голос. Поганый, надо сказать, гнилой какой-то. Я подошел к нему совсем близко и перекрыл кадр.
— Да что такое! — пробормотал он, — бликует, зараза. Говорили ж, бери Нокию восемьдесят вторую, у нее камера чума просто! Нет, Самсунг взял. Типа дешевле. На хер он такой дешевле, если линза отстойная! Черт, ехать надо уже, так труп и не удасться сфотать… Или подождать?
— Подожди! — сказал я и положил руку ему на плечо. Сделал я это по одной причине — малолетний скот мне совсем не понравился.
Парень удивленно посмотрел на мою руку и поежился.
— Что-то подуло. Поеду, не буду ждать, — сказал он, не разжимая губ, повернулся и пошел к своей Тойоте Королле, которую он небрежно бросил на обочине в погоне за редким кадром.
— До встречи! — усмехнулся я ему в спину.
Он остановился, резко повернулся и посмотрел мне прямо в глаза. Несколько секунд парень сверлил меня непонимающим взглядом, потом поднял сотовый и тщательно сделал снимок.
— Необъяснимо — но факт! — сказал я и помахал рукой. Правда, я не успел, и сделал это уже после щелчка.
— Туман, что ли… — пожал плечами юный охотник за привидениями, немедля сел в машину и уехал.
Резко захотелось курить, что было более чем странно. Дело в том, что я уже года четыре как бросил и фактически не вспоминал об этой гнусной привычке. А тут захотел. Может быть, потому, что, наконец, у меня освободились руки, которые все время что-то подписывали, рулили, печатали, считали и, главное — набирали телефонные номера без передышки. Перед смертью я работал в таком темпе, что физически не мог сесть и закурить. Ну, или по крайней мере, для этого надо было иметь еще одну конечность.
Я даже помнил, как заставил себя бросить. Каждый час курильщик тратит от пяти до десяти минут на сигареты. Во время совещаний и того больше. Во время авралов неизмеримо больше. Три пачки в день у сильно загруженного человека — нисколько не предел. Но тот, кто не курит, получает в час дополнительные, драгоценные десять минут. Во время совещаний он думает, а не травится. Во время авралов он дышит, а не умирает от никотина. Десятки минут складываются в месяцы и годы, некурящие партнеры с удовольствием тебя обоняют, а курящие неизменно спрашивают разрешения закурить. Ты им, конечно, разрешаешь. Не потому что тебе приятен дым, а потому что теперь человек тебе будет обязан. Немного, невесомо, но обязан. У тебя нет желтых пятен на указательном и среднем пальце, у тебя нет на столе чудовищной пепельницы с идиотским дизайном, женщины без вопросов садятся в твое авто и не отвлекаясь на ерунду, с удовольствием тебя целуют. Скорость жизни возрастает, как и ее качество. И всего только надо не курить.
