Ночной зверёк - Беляева Дарья Андреевна (бесплатные серии книг .txt) 📗
— Я хочу с вами говорить, — сказала Царица. — Аркит прав. Что до ваших друзей, пусть будут гостями в моем доме, пока я довольна ими.
Царица снова обратилась к ним, она сказала:
— Аркит предоставит вам комнаты. Возможно. Если захочет. Если не захочет — выберите любую свободную. Или не свободную, если хватит сил. Во Дворе рады детям Матери Тьмы. Я хочу, чтобы ночью вы явились на пир. Я посмотрю на вас.
Она прошла дальше, к выходу.
— Адрамаут, Мескете, за мной. Прогуляемся в саду и поговорим о том, что вы можете мне предложить.
Адрамаут и Мескете поднялись на ноги. Адрамаут обернулся к ним кивнул, мол все будет нормально, не переживайте. Правда, подумала Амти, это мало помогло.
Адрамаут и Мескете пошли за Царицей, и Амти заметила, что они идут нога в ногу.
Аркит посмотрел на них, потом сказал:
— Ну, привет. Я — Аркит.
— Это мы поняли, — сказал Аштар.
— Хорошо тогда. Пойдемте со мной, покажу вам, где можно селиться.
Странно, он был Инкарни, причем чудовищно искаженным, но вел себя вовсе не как безумное зло. Аштар склонился к Амти, прошептал:
— Ладно, по крайней мере на пиру, наверное, можно будет выпить.
— Так, — сказал Аркит. — Ты, страшненький, о чем шепчешься?
— Я…что?
Амти и Эли переглянулись, то же самое, Амти увидела, сделали и Неселим с Мелькартом. А Шайху громко засмеялся. Такта у него, конечно, никогда не хватало.
— Ты, — сказал Аркит. — Все, идем.
— Страшненький? — вопрошал Аштар. Амти тоже пылала праведным гневом. Аштар был, казалось, самым красивым человеком, которого встречала Амти за свою жизнь.
— Стоп, — сказала Эли. — Как это мой брат страшненький?
Они поднимались по лестнице, и Амти увидела, что на ступеньках здесь какой-то мудреный узор, от которого кружилась голова. Казалось, он двигался, как тьма под кожей Мескете.
— А, если он твой брат, тогда понятно, — сказал Аркит. — Бедняжка, как ты живешь.
Он поцокал языком, обернувшись, и Амти увидела, что язык у него раздвоенный. Мелькарт заржал, а Шайху спросил:
— А я страшненький?
— Ну, ты так себе.
Они шли по коридору. Коридор был долгий и извилистый, он то сужался, то расширялся. Двери были разных размеров и цветов. Некоторые были железные и запертые под засов, за ними слышались чьи-то крики или звериные визги.
— А кто по вашему красивый? — не унимался Шайху.
— Да вы все не очень. Он постучал когтистыми пальцами себе по подбородку, а потом сказал:
— Но мне вот вы нравитесь.
Он указал на Амти и Неселима. Они переглянулись.
— Очки ваши. Особенно у тебя, девочка. Ты с ними почти симпатяжка. Но без них — тоже не очень.
— М, — сказала Амти. — Спасибо. А вы…
— Я советник Царицы.
— Наверное, не в вопросах стиля, — вздохнул Аштар. Он, судя по всему, все еще был глубоко оскорблен.
— Но вообще я художник, — сказал Аркит. — Создаю красоту.
— А где ваши картины?
— Я вот своя картина, — сказал Аркит. — Ну, это если например.
И все у Амти встало на свои места. Безумный Инкарни, какая-нибудь Тварь Уродства считал ее почти симпатяжкой. Эли засмеялась, а Амти снова переглянулась с Неселимом.
— Просто не обращай внимания, — посоветовал он. — Это проходящие ценности.
Вот уж точно. Аркит сказал:
— Для пира никакой особой, праздничной одежды вам не надо. Но лучше надеть то, что идеально выражает вас самих. Можете мне заказать, я, может, поищу. Или скажу Хамази вам позвонить.
— Нет, — сказал Аштар. — Нет уж спасибо. Мы как-нибудь сами.
Первая же комната досталась им с Эли. Аркит сказал:
— Ну, отдыхайте. Пир в полночь, не забудьте. А ты — не снимай очки.
Как этот безумный Инкарни вообще мог быть советником Царицы? Впрочем, что касалось дела Адрамаута и Мескете — он говорил довольно разумно. Комната Эли и Амти была алой и от этого быстро заболели глаза. Кровать с алым балдахином, алый потолок, по которому расплылись черные розы, алые стены, алый пол. Даже в ванной был алый кафель.
Эли сказала:
— Похоже на топ-люкс номер для шлюх!
А потом она запрыгала и завизжала:
— Мне нравится!
Она залезла на кровать, подпрыгнула, потом еще раз, кровать под ней запружинила. В комнате пахло розами, но запах стоял затхлый, будто цветы здесь завяли. И вправду, открыв шкаф, Амти обнаружила там множество увядших роз, в которых ползали жирные, белые личинки.
— Гостеприимство, — сказала она. — Эли, если под подушкой будет конфетка, не ешь ее, пожалуйста.
— Да иди ты! Я в раю!
Эли определенно была в раю, а Амти принялась набивать мусорку тухлыми розами, выбирать личинки и спускать их в унитаз. Эли раскладывала их скудные пожитки и пела какую-то модную, совершенно не мелодичную песенку.
— Мы точно как две подружки в путешествии, — сказала она.
— Только в очень дурном отеле, — ответила Амти, обнаружив в ванной вместо шампуней набор лезвий и наручники. — Кажется, это называется китч.
Тем не менее, Амти чувствовала себя спокойно. Будто эта дешевая пародия на отель для мертвых проституток была ее домом. Чуточку обжившись, они с Эли улеглись на огромной кровати. Амти положила голову Эли на плечо, они вместе смотрели глянцевый журнал, старый выпуск, который Эли все еще таскала с собой. Амти смотрела на красивых женщин и красивую одежду. Яркие картинки, от которых обычно болела голова, казались тусклыми на фоне стен их комнаты. Тут зазвонил красный, как и все здесь, телефон. Трезвонил он особенно мерзко, как старые аппараты, хотя на вид был новым.
— Алло! — сказала Эли веско. Девичий, но очень серьезный, почти механический голос ответил ей:
— Здравствуйте, я — Хамази. Аркит поручил поинтересоваться, не нужна ли вам одежда к сегодняшнему пиру? Я отдам распоряжения, чтобы вам ее принесли.
— Нужна! — сказала Эли, как будто всю жизнь готовилась к этой минуте. — Еще как нужна. У вас есть каталог журналов? Я вам сейчас объясню!
Пока Эли объясняла оператору по имени Хамази, что выразит ее образ лучше всего, Амти пошла в душ. Все во Дворе было для нее удивительно и непривычно. А вот горячая вода и ухоженная ванная приятно напомнили о тех временах, когда она в последний раз была в школе. Когда Амти вышла, завернувшись в полотенце, Эли спросила:
— А тебе чего?
— Школьную форму, — буркнула Амти. Эли повторила ее слова в динамик телефона, но Амти только фыркнула. В этот момент дверь открылась и зашел Адрамаут.
— Я не одета!
— Могу вырвать себе глаза, — предложил он.
Когда Амти переоделась и выглянула из ванной, куда в спешке ретировалась, Адрамаут и Эли на кровати ели шоколадные конфеты.
— Нам принес? — спросила Амти недоверчиво.
— Украл, — сказал Адрамаут. — Старые привычки сложно умирают. Впрочем, здесь если у тебя что-то украли, то стоило лучше за этим смотреть, вот и все.
Амти попробовала шоколадную конфету в форме сердца. То есть, настоящего сердца. Анатомически, надо сказать, довольно точного. Ей показалось, что от вкуса сладости она сейчас расплачется. Как же вкусно! Как же невероятно вкусно!
— Я так и думал, что вы без сладкого тоскуете. Судя по тому, что из наших припасов взяли только шоколадки.
— Ты оставил их своей дочке.
— Вот, а сейчас я извиняюсь.
Это был старый добрый Адрамаут, которого Амти так любила. Он сказал:
— Мы испросили у Царицы разрешение на пребывание здесь. Некоторое время мы предпринимать ничего не будем. Будем стараться снова обрести ее доверие. Кроме того, мы прячемся здесь, пока нам нельзя возвращаться в Государство.
Амти отправила в рот еще одну конфету и подумала — да хоть десять лет ничего не предпринимайте.
Впрочем, десяти лет у них не было. Наверное.
— Сейчас вы под протекторатом Царицы, как ее гости. Вас никто не тронет без ее ведома. Мы все будем стараться, чтобы не тронула и она сама. Про Двор вы должны знать, что здесь своеобразный этикет. Невежливо не вожделеть к чужим партнерам, ведь это оскорбляет, если твой мужчина или твоя женщина не достойны вожделения. Не вежливо отказываться от крови, если тебе предлагают. Не вежливо проявлять ужас или отвращение перед другими Инкарни. Есть три вида валюты: плоть, секс и кровь. Если вам нужна какая-либо особенная услуга или вещь, дайте кому-нибудь откусить от себя кусок. Но лучше зовите меня. И, конечно, надеюсь никого из вас не стошнит на пиру.
