Неисповедимый путь - Маккаммон Роберт Рик (читать книгу онлайн бесплатно без txt) 📗
Перед лицом Билли просвистела зеленая молния; уклонившись, он почувствовал, что у него загорелись волосы. В небе взорвалась красная звезда, осветив все поле кровавым светом. На крыше школы душераздирающим криком завопила сирена противовоздушной обороны, прорезая ночь как тревожный набат.
Билли схватил за воротник парня в рубашке, разорванной на боку, и закричал:
— Я ГОВОРИЛ ВАМ! Я ХОТЕЛ ПРЕДУПРЕДИТЬ ВАС!
Лицо парня было белее бумаги, и он пошел прочь не обращая на Билли, словно не видя его. Билли лихорадочно оглянулся вокруг и увидел Джун Кларк, лежащую на земле свернувшись, как эмбрион, Майка Блейлока, лежащего на спине с пронзенной обломком дерева правой рукой, Энни Огден, стоящую на коленях, словно молясь костру. Перекрывая крики, послышались сирены, приближающиеся со стороны Файета; вдруг колени Билли подогнулись и он сел на черную землю в то время, как фейерверк продолжал летать вокруг него.
Кто-то появился из окружающего тумана и остановился глядя на него сверху вниз. Это был мистер Китченс, из ушей которого текла кровь. За его спиной что-то взорвалось, выбросив белый сноп искр. Его лицо дергалось, как будто он никак не мог открыть рот. Наконец он проговорил хриплым, страшным шепотом:
— Ты!..
25
Крикморы нашли своего сына сидящим на полу в углу переполненной людьми приемной файетского окружного госпиталя. Они услышали сирену противовоздушной обороны, и Рамона почувствовала, что произошла трагедия.
На распухшем от жара лице Билли отсутствовали брови. На его плечи было накинуто тонкое одеяло, а забинтованные руки покоились на коленях. Ослепительный верхний свет отражался от его покрытого вазелином лица. Глаза Билли были закрыты, и создавалось впечатление, что он спит, отключив себя от шума и напряжения одной только силой воли.
Джон стоял позади жены, и по его спине пробегали мурашки от взглядов всех остальных родителей. Кто-то в школе, куда они сначала приехали, сказал им, что Билли погиб и что тело мальчика уже увезли на скорой помощи, однако Рамона сразу отвергла это, сказав, что если бы ее сын умер, то она сразу же об этом узнала.
— Билли, — позвала Рамона дрожащим голосом.
Мальчик с трудом, превозмогая боль, открыл глаза. Он едва мог видеть сквозь щелку опухших век; доктор сказал ему, что в его лице находится около сорока заноз, но ему следует подождать, пока окажут помощь обгоревшим.
Рамона склонилась над ним и осторожно обняла, положив голову ему на плечо.
— Я в порядке, мама, — проговорил Билли распухшими губами. — О, Боже…
Это было так ужасно…
Лицо Джона посерело с тех пор, как они покинули школу и увидели эти тела, накрытые одеялами, каталки с лежащими на них обожженными подростками, родителей, кричащих, всхлипывающих и вцепившихся друг в друга. Ночь то и дело вспарывала сирена скорой помощи, а в помещении госпиталя словно коричневый туман плыл запах горелого мяса.
— Твои руки, — сказал он. — Что случилось?
— Потерял немного шкуры, и все.
— Боже мой, мальчик! — Лицо Джона сморщилось, как кусок старой бумаги, и он схватился руками за стену, чтобы не упасть. — Боже милостивый, Боже милостивый, я никогда не видел ничего подобного тому, что произошло в этой школе!
— Как это случилось, папа? Сначала это был костер, как костер. А затем все изменилось.
— Я не знаю. Но все эти кусочки дерева…
Они разрезали этих детей, разрезали их в клочья!
— Один мужчина сказал, что это сделал я, — произнес Билли безразличным голосом. — Он сказал, что я был пьян, и подстроил так, чтобы костер взорвался.
— Это грязная ложь! — Глаза Джона вспыхнули. — Ты не имеешь к этому никакого отношения!
— Он сказал, что во мне живет Смерть. Это правда?
— НЕТ! Кто тебе это сказал? Покажи его мне!
Билли покачал головой.
— Теперь это не имеет значения. Все закончилось. Я просто…
Хотел повеселиться. Все хотели весело провести время.
Джон схватил сына за плечо, и почувствовал, как что-то, похожее на толстый лед, сломалось внутри него. Взгляд Билли был странно темен и пуст, будто случившееся сожгло все предохранители в его голове.
— Все хорошо, — сказал Джон. — Слава Богу, что ты остался жив. — Папа, я был не прав, пойдя туда?
— Нет. Человек ходит туда, куда хочет, а иногда и туда, куда не хочет. Я думаю, этой ночью ты ходил и так, и так.
Недалеко от них, в коридоре, кто-то взвыл то ли от боли, то ли от горя, и Джон вздрогнул.
Рамона вытерла глаза рукавом и осмотрела занозы на лице Билли, некоторые из которых находились в опасной близости от глаз. Потом она задала вопрос, хотя заранее была почти уверена в ответе.
— Ты знал?
Он кивнул.
— Я хотел рассказать им, я старался предупредить их, что что-то должно случиться, но я…
Я не знал, как это будет выглядеть. Мама, почему это произошло? Мог бы я все изменить, если бы действовал по-другому? — По его намазанным вазелином лицу потекли слезы.
— Я не знаю, — ответила Рамона; обычный ответ на вопрос, мучивший ее всю жизнь.
В дальнем конце приемной, где находился коридор, ведущий ко входной двери, возникла какая-то суматоха. Рамона и Джон оглянулись и увидели, как люди толпятся вокруг толстопузого мужчины с седыми вьющимися волосами и высокого рыжеволосого юноши, который был примерно одного возраста с Билли. В следующее мгновение Рамона узнала вошедших, и ее пронзило током. Та ужасная ночь палаточной проповеди стала прокручиваться перед ее глазами: за все эти семь лет она не смогла спрятать ее в глубины подсознания. Какая-то женщина схватила Фальконера и поцеловала, прося его помолиться за ее пострадавшую дочь; мужчина в рабочей одежде оттолкнул ее, чтобы подойти поближе к Уэйну. За несколько секунд вокруг вошедших образовалась мешанина из рук и плеч родителей пострадавших и умирающих детей, пытающихся пробиться к Фальконеру и его сыну, привлечь их внимания, коснуться их, как будто они были ходячими талисманами, приносящими счастье. Фальконер позволил им окружить себя, но юноша в замешательстве отступил назад.
Рамона поднялась на ноги. К толпе, окружавшей Фальконера, подошел полицейский и попытался навести порядок. Сквозь толпу жесткий взгляд Рамоны встретился со взглядом евангелиста, и мягкое, холеное лицо Фальконера начало темнеть. Он направился прямо к ней, не обращая внимания на просьбы о молитве и исцелении. Прищурившись, он взглянул на Билли, а затем снова перевел взгляд на Рамону. Позади него стоял Уэйн, одетый в джинсы и голубую вязаную рубашку с аллигатором на нагрудном кармане. Он посмотрел на Билли, и их взгляды на мгновение встретились; затем глаза юноши остановились на Рамоне, и той показалось, что она ощущает исходящий из них жар ненависти.
— Я знаю вас, — мягко произнес Фальконер. — Я запомнил вас с того самого момента. Крикмор.
— Правильно. И я тоже помню вас.
— Произошел несчастный случай, — начал объяснять Джон Фальконеру. — Мой мальчик был там, когда это все случилось. У него порезаны все руки, и…
Он видел ужасные вещи. Вы помолитесь за него? Фальконер не отрываясь смотрел на Рамону. Он и Уэйн услышали о взрыве костра по радио и приехали в госпиталь, чтобы предложить утешение; снова нарваться на эту женщину-колдунью было последнее, что он мог ожидать, и он испугался, что ее присутствие может вредно сказаться на Уэйне. Рамона казалась рядом с ним карликом, однако под ее жестким оценивающим взглядом евангелист почувствовал себя маленьким и беззащитным.
— Вы привели своего мальчика для того, чтобы он занялся исцелением?
— Нет. Только для помощи мне в службе.
Рамона перевела свое внимание на юношу и сделала шаг по направлению к нему. Билли увидел, как сузились ее глаза, как будто она увидела в Уэйне Фальконере что-то, что напугало ее, и что он сам еще не мог видеть.
— Что вы так смотрите? — спросил Уэйн.
— Не обращай внимания. Она ненормальная.
Фальконер взял сына под руку и повел его прочь; внезапно какой-то мужчина в синих джинсах, футболке и с пустым взглядом вскочил со своего места и схватил Уэйна за руку.
