Вампирские архивы: Книга 2. Проклятие крови - Коппер Бэзил (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Через какое-то время поток его красноречия иссяк. Мы встали, чтобы идти спать. У лестницы Уоррингтон задержал меня.
— Это последний из моих холостяцких дней, — с улыбкой возвестил он. — Полуночные бдения, выпивка — все в прошлом. Сам убедишься. Спокойной ночи. Думаю, ты найдешь свою комнату. Спи, сколько душе угодно. А я, конечно же, встану рано.
Я глядел ему вслед, и вдруг меня пронзило странное ощущение. Уоррингтон, идущий по темному коридору со свечкой в руках, показался мне призраком. Я прогнал дурацкую мысль, объяснив это избытком выпитого вина и разыгравшимся воображением. Когда мой приятель обоснуется здесь с молодой женой, коридоры будут освещаться, а пока… Толстые ковры давно поглотили звук шагов Уоррингтона, а крошечный огонек мелькал и мелькал во тьме.
В отведенной мне комнате имелся балкончик. Ночь была теплой. Слишком возбужденный, чтобы лечь спать немедленно, я полчаса провел на этом балкончике, дыша приятным свежим воздухом. Я пребывал в сентиментальном настроении и вспоминал наш недавний разговор. Затем я вернулся в мрачноватую квадратную комнату, разделся, лег и задул свечу. Волнение мое постепенно улеглось, я заснул и проспал достаточно долго.
С Уоррингтоном мы встретились за завтраком. Он действительно встал раньше меня.
— Разве можно так бессовестно спать? — с улыбкой спросил он. — Я целых полчаса барабанил тебе в дверь, и никакого результата.
Я извинился, сославшись на свежий деревенский воздух и на то, что не сразу смог заснуть.
— Представь себе, я тоже, — признался он. — Мы с тобой вчера слишком засиделись. Думаю, здесь эти городские привычки быстро пройдут… Так, и чем же нас решила попотчевать миссис Бэтти?
Он поднял салфетку.
— Боже! Ты когда-нибудь видел такую гигантскую яичницу с беконом? Можно целый полк накормить. — Уоррингтон нахмурился и с раздражением бросил: — Неужели у миссис Бэтти не хватило фантазии приготовить что-то еще?
Признаюсь, раньше я почти не видел своего приятеля в дурном настроении. Странно, что его расстроил такой пустяк, как однообразие завтрака. Но Уоррингтон привык к жизни лондонских клубов — возможно, этим и объяснялся всплеск его недовольства.
Он положил себе порцию яичницы и принялся неохотно ковырять вилкой.
— Ничего, Хейвуд. Я сумею изменить уклад здешней жизни, — решительно сказал он. — Наведу здесь порядок. Почему-то люди считают, что комфорт — это принадлежность городов, а в поместье мы должны смиряться с неудобствами. Спрашивается, почему? Ради чего мне менять свои привычки?
Эти слова не слишком вязались с его вчерашними панегириками простоте деревенской жизни. Уоррингтон меж тем продолжал:
— Марион — девушка утонченная. Она не потерпит упрощения своей жизни. И потом, с какой стати? Самое скверное, что эти деревенские жители напрочь лишены воображения.
Уоррингтон поддел на вилку кусок бекона и с явным отвращением стал его разглядывать.
— Ты только посмотри! Черт побери, ну почему бы им не поучиться у цивилизованных людей? У тех же французов?
Я еще больше удивился этому утреннему приступу раздражительности. Должно быть, мой приятель вчера приналег на вино. Возможно, плохо спал на новом месте, что тоже часто бывает. Без всякой связи со своими размышлениями, я спросил Уоррингтона, как ему понравилась его спальня.
— Вполне сносная, — равнодушно ответил он. — Оказалось, что там теплее, чем я думал. Но спал я плохо. Я всегда плохо сплю на чужих кроватях.
Он демонстративно отодвинул от себя тарелку и закурил сигарету.
— Когда ты покончишь с этой жвачкой, мы отправимся прогуляться по аббатству.
Прогулка вернула ему доброе расположение духа, и Уоррингтон с прежним пылом заговорил о новшествах, которые введет в своем поместье. Невдалеке от левого крыла находились развалины часовни, живописно поросшие мхом. Провал крыши затянул плющ. Мы вошли внутрь: между камней пробивалась трава, мха здесь не было, зато стены во многих местах покрывал все тот же плющ. Смерть завладела здесь камнями, как прежде людьми. Странная красота руин настроила меня на задумчивый лад, но ничуть не повлияла на Уоррингтона. Он видел в разрушенной часовне лишь часть своего приобретения.
Мое внимание привлек один из камней пола; наклонившись, я обтер его пучком вырванной травы. На поверхности виднелись следы надписи, прочитать которую не удалось.
— Смотри. Оказывается, это могильные камни, — сказал я.
— Да, — достаточно равнодушно отозвался Уоррингтон. — Похоже, у Марвинов здесь было нечто вроде фамильного склепа. Все они тут и похоронены.
Уоррингтон продолжал разговор о своих планах. Я рассеянно кивал, но думал о другом. Аббатство Марвин казалось мне принадлежащим прошлому, и я не очень представлял, как Уоррингтон сумеет приспособить поместье к современной жизни. Должно быть, вместо миссис Бэтти появится внушительный дворецкий в ливрее, а по коридорам будут сновать горничные в белых чепцах. Почему-то мелькнула мысль: скорее аббатство Марвин подчинит себе чету Уоррингтонов, чем наоборот. И все равно, я отчасти завидовал своему приятелю. Окажись я хозяином этих старинных стен, я бы лучше нашел с ними общий язык.
Эту мысль я в шутливой форме высказал Уоррингтону.
— Не уверен, — засмеялся он. — Я тоже люблю старину. Мне всегда хотелось жить в каком-нибудь достойном месте, где есть традиции и ощущается влияние предков.
Мои слова ему чем-то польстили.
Однако за ланчем Уоррингтон вновь впал в раздражительность, теперь уже по иной причине. Он получил письмо от мисс Босанкет, которое, судя по недоуменному выражению лица, его немало озадачило. Морща лоб, Уоррингтон читал и перечитывал послание.
— Чертовщина какая-то, полная бессмыслица! — проворчал он. — Она предлагает встретиться, но, спрашивается, где? Я не могу понять, то ли мы должны ехать в Сент-Фарамонд, либо они собираются к нам. Взгляни, Хейвуд. Может, ты что-нибудь разберешь.
Я пробежал глазами строки, но не успел произнести и слова, как Уоррингтон разразился новой тирадой:
— Этих женщин не поймешь. Не умеют выражать свои мысли просто и последовательно. Столько слов, и ничего по существу. Видишь, и ты молчишь, поскольку ничего не понял. Представляешь, в какое идиотское положение мы попали? Если мы останемся здесь, они могут не приехать. А если поедем, то, чего доброго, разминемся.
Уоррингтон раздраженно прищелкнул пальцами.
Я радовался, что никак не замешан в случившемся. Уоррингтон ждал моего совета. Я предложил отправиться в Сент-Фарамонд и, если не застанем хозяев, написать записку с объяснениями и вернуться назад. Уоррингтон и слушать не захотел, сердито махнув рукой.
— Нет. Я останусь здесь. Не собираюсь попусту тратить время.
И резко переменил тему, обратив мое внимание на особенности убранства комнаты.
Босанкеты так и не появились, отчего настроение моего приятеля ухудшилось. Я понимал и его любовное томление, и импульсивность характера, но общество Уоррингтона начало меня тяготить. Он стал язвительным и колким, возражал, даже не вслушиваясь в смысл фраз. Дальше оставаться с ним мне не хотелось. Найдя предлог, я покинул его, оставив пребывать в одиночестве, а сам направился к развалинам часовни. День клонился к вечеру. Сквозь оконные проемы западной стены дул мягкий приятный ветер, шелестел в листьях плюща и раскачивал высокую траву. Я стоял среди этого островка покоя и вновь думал о судьбах тех, кто когда-то жил в аббатстве Марвин. Неожиданно мое внимание привлекла массивная мраморная плита. Солнечный свет падал под таким углом, что я сумел прочитать надпись на ее щербатой поверхности:
Кроме почти неразличимых цифр, на плите больше не было ничего: ни принятого в ту эпоху перечисления заслуг покойного, ни стихотворных строк о бренности земной жизни. Я вертел головой, наклонял ее влево и вправо, щурился, пытаясь прочесть даты рождения и смерти. У меня получалось 1723 и 1745. Стало быть, под этим камнем покоился прах последнего Марвина. Меня всегда интересовали древности, а история этой усадьбы была не только давней, но и во многом таинственной. Я постарался запомнить имя покойного и даты.
