Пасть: Пасть. Логово. Стая (сборник) - Точинов Виктор Павлович (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt) 📗
Он тащил ее, облапив на уровне живота, осторожно ковыляя – намокшая кора выскальзывала из пальцев. Куда ступать, Олег не видел, чурбак не давал глянуть под ноги.
Окружающие кусты и деревья занимались странным делом – вспыхивали на мгновение кроваво-красным цветом, затем медленно приобретали прежнюю окраску, чтобы при следующем шаге снова вспыхнуть…
Он считал шаги, но после десятого сбился. Решил опустить чурбак и передохнуть, дойдя до елочки, росшей примерно посередине пути.
Не дошел.
…Нога с вцепившимся капканом ухнула вниз, в ямку, незаметную под полегшей травой. Он пошатнулся, не удержал равновесия, упал набок, выпустив из рук плаху. Она рухнула на зажатую в капкане ногу…
Боль вспыхнула сверхновой звездой – окружающий мир мгновенно почернел, обуглился… Все кончилось.
Он тонул, он захлебывался – ледяная вода рвалась в легкие.
Вынырнув из забытья, из темного бездонного провала, Олег скорчился в рвотной судороге, извергая обратно дождевую воду и сгустки слизи подозрительно красного цвета.
По ушам били неприятные и оглушающие звуки. Немного спустя, когда рвота перешла в надрывный, рвущий грудь кашель, он понял, что слышит воронье карканье – нахохлившаяся мокрая ворона сидела недалеко и низко, на тонких, прогибающихся под ее весом ветвях. Хриплые птичьи крики звучали в ушах близкими взрывами, отдаваясь в мозгу гулко-болезненным эхом.
Вороны чуют падаль, подумал он, с трудом восстанавливая дыхание и не решаясь взглянуть туда, где плаха придавила больную ногу. Впрочем, там боли он не чувствовал. Но она, боль, никуда не делась, она притаилась под чурбаком, как свернувшаяся в клубок гадюка – и, когда Олег, сдвигая плаху, чуть пошевелил ногой – тут же запустила в нее ядовитые зубы. Но застонал он не от того, что почувствовал, а от того, что увидел, своротив плаху на сторону.
От вида согнутой под неестественным углом голени.
Нога была сломана.
Глава седьмая
Деточкин наклонился над чемоданчиком из лакированной фанеры, весьма напоминавшим те, с какими ходят по квартирам слесари-сантехники, разве чуть поновее…
– Сейчас… сейчас все сделаю… контакт барахлит… всю ночь паял… сами ведь говорили: быстрей, быстрей… Так ведь? Сейчас…
Он закончил копаться в нутре своего детища, закрыл крышку и подключил к разъему кабель, тянущийся откуда-то издалека. Пятеро зрителей этой сцены стояли рядом молча, не комментируя и ни словом не попрекая за задержку.
Моросящий дождь притих, но порывы ветра срывали капли воды с деревьев, растущих во внутреннем дворике Вивария – и в одинаковых синтетических плащах с поднятыми капюшонами пятерка казалась вынырнувшей откуда-то из глубины веков – не то капитул мрачного древнего ордена, не то судьи-инквизиторы, собравшиеся на сожжение очередной ведьмы…
Шестой зритель, по сути, зрителем не был – скорчился косматым клубком в углу клетки, не касаясь покрытых серебром прутьев, – обманчиво-неподвижный и спокойный. Хотя и мина на боевом взводе тоже выглядит достаточно мирно… Пока не взорвется.
– Готово… Включаю!
Не произошло ничего.
– Сейчас, сейчас… частоту вручную надо подстраивать…
Тварь забеспокоилась: вскочила, затем присела на полусогнутых лапах, повела заросшей (глаз не видно) мордой из стороны в сторону… Деточкин продолжал колдовать над прибором. Тварь взвыла, покатилась по полу клетки, коснулась прутьев, тут же отдернулась обратно – и замерла, распластавшись в неестественной позе, судорожно подергивая конечностями.
– Интересно… – пробасил Эскулап. Неторопливо подошел к клетке, поднял лежавшую рядом палку с железным наконечником и просунул между прутьями. Сейчас зверь должен был вскочить и броситься на прутья в безнадежной попытке достать врага. Не вскочил. Не бросился. Лежал и никак не реагировал на тычки Эскулапа.
– Сейчас, сейчас… Добавим мощность… Ведь надо с запасом, да? Ведь правильно?
Объект уже не дергался – всю тушу била крупная дрожь; из глотки вырывались слабые сиплые звуки – гортань и связки, судя по всему, тоже оказались парализованы.
– Все! Можно теперь это… голыми руками… – Деточкин говорил с гордым видом Ньютона, схлопотавшего по макушке яблоком.
– Какой радиус действия? – спросил Капитан. Спросил внешне спокойно, но с внутренним ликованием: ну наконец-то наука выдала что-то сто́ящее.
– Сейчас проверим… По расчетам – метров двадцать… или тридцать… отойдем немного… надо будет накинуть – прутья слегка экранируют…
До клетки было метров восемь и Деточкин начал отступать назад, подбирая волочащийся провод. Десять шагов, пятнадцать – дрожь перешла в подергивания. Отошел еще – тварь попыталась подняться и вновь рухнула. На восемнадцати с половиной метрах действие аппарата визуально уже не определялось.
– Все ясно. Заканчивайте. Пойдем под крышу – там все и обсудим. – Генерал, как всегда, казался спокоен и холоден, лишь несколько мрачнее обычного – никаких следов энтузиазма от увиденного. Утром к нему поступила очередная недельная сводка. С очередными жертвами…
Эскулап пытался возражать, говорил, что опыт надо продолжить, продолжить как минимум несколько дней, что любая поспешность преступна, что жизнь людей нельзя доверять не проверенному аппарату… Генерал и сам все понимал, но лишних дней у него не было. Не было даже часов. И он повторил:
– Заканчивайте.
Капитан придвинулся к клетке, вынул из под полы плаща странную конструкцию, отдаленно напоминающую древний, довоенный американский пистолет-пулемет Томпсона – но подвешенный снизу громоздкий диск снаряжался охотничьими патронами редкого у нас десятого калибра.
…Картечь, понятно, использовалась специальная – полые серебряные шарики, заполненные ртутно-серебряной амальгамой – по пятьдесят разрывных мини-пуль в каждом заряде. Ядовитых для объекта пуль.
Капитан не промахнулся ни разу – всадил в упор все десять патронов. И все равно им пришлось стоять почти сорок минут, глядя как медленно и тяжело издыхает разбитая, разодранная, искромсанная картечью тварь – Генерал не отпустил никого. Такие демонстрации время от времени нужны – иначе здесь, внутри безопасной Лаборатории, смерть становится понятием отвлеченным и даже нестрашным (чужая, разумеется). Кое-кому полезно постоять вот так на свежем воздухе, пропитанном запахом сгоревшего пороха и свежей крови…
За решеткой издыхал последний живой объект Вивария. Теперь клетки населяли лишь невинные дворняги и морские свинки, кролики и белые мыши. Через час останки твари сгорят, и комиссия, о приезде которой предупредили Генерала (очень недоброжелательная комиссия), не обнаружит ничего криминального. Кроме специально подготовленных и оставленных на виду мелочей и не слишком подсудных злоупотреблений, – предназначенных спустить пар в свисток и направить рвение проверяющих в безопасную сторону…
Шли молча, даже герой дня Деточкин перестал распускать хвост павлином. Хотя, говоря по правде, аппарат не был его единоличной заслугой – существование частоты, воздействующей исключительно на мутировавшие мышцы, открыл покойный Доктор. Он же и предложил основные параметры сигнала…
– Когда будет серия? – спросил Генерал хмуро. – Хотя бы штук десять? И с автономным питанием, без проводов дурацких?
– Ну так… недолго… я-то из всякого барахла… чтоб быстрее… правильно ведь? Если из импортных деталей… Деньги нужны, – неожиданно твердо завершил Деточкин свой лепет.
– Деньги… С деньгами и дурак все купит. Ты попробуй без денег достань, – проворчал Генерал.
Деточкин, не раз слышавший такую присказку, понял, что Генерал, при всех их нынешних трудностях, деньги найдет.
На это – найдет.
Он пролежал без сознания долго, уже спускались ранние сумерки. Чуть не утопивший его сильный дождь, гораздо более обильный и долгий, чем в первый раз, успел пролиться и закончился, оставив в низинках глубокие лужи.
