Большая книга ужасов – 43 - Усачева Елена Александровна (бесплатная библиотека электронных книг .txt) 📗
– Пусть твои родители ко мне зайдут, – мрачно произнесла Людмила Петровна. – Передай остальным – Муранову и Емцову, – чтобы сегодня же их родители были в кабинете директора!
И она удалилась.
Юрка отвернулся к окну. Через двор походкой победителя топал Митька.
Иди, иди! Ты еще главного не знаешь – что мирная жизнь закончилась, что армия победителей-французов спешно отступает от Москвы.
– Что у тебя с бабкой? – перехватил Юрка приятеля.
– С сердцем что-то. – Емцов выглядел на редкость спокойным, словно это был не он, а его сильно улучшенная копия. – Врача вызвали. Говорит, возраст…
– Офигеть…
Не хотелось связывать все это с Маленькой Девочкой и «письмом счастья», но слишком уж явная параллель напрашивалась. Пока всех не убьют, не успокоятся?
Затрезвонил сотовый. Эсэмэска: «Не ищите никого. Не лезьте в это дело!»
«Кто ты???!!!» – во второй раз отбил вопрос Юрка, заранее зная, что ответа не получит. Он словно погрузился в мир сплошных вопросов без ответов.
Все еще рыдавшую Вербицкую отправили домой. Учителя с подозрением смотрели на ошалевшего от свалившихся на его голову новостей Юрку.
– Чего, я опять в чем-то виноват? – тянул он, когда у него пытались выяснить причину Васькиных слез. – Она там каких-то привидений навызывалась, а я отвечать должен?
– Каких привидений?! – стонала химичка.
После разговора учительница со всей силы нажимала на ручку, делая запись в дневнике:
«Довел одноклассницу до истерики! Родители, займитесь воспитанием своего ребенка!»
– Сидите здесь, – приказала она. – Я к директору. Мы решим, что с вами делать!
Она ушла, громко хлопнув дверью.
– А чего вы мрачные-то такие? – Емцов доел пирожок, принесенный из дома, облизал губы. – Все путем! От Андалузии мы избавились. Может, она вообще от нас укатит! Девчонки поистерят и успокоятся.
Юрка кивал. Изучал размашистую запись красной ручкой в своем дневнике и не находил нужных слов, чтобы что-то возразить другу.
– У тебя в рюкзаке должна лежать моя вчерашняя записка, – произнес он. – Найди ее и прочитай с обратной стороны. И для тебя же будет лучше, если ты послушаешься и сделаешь так, как там говорится. Перепишешь ее десять раз. Может, тогда твоя бабка выздоровеет.
– Да что за чушь вы все несете! – взвыл Митька, но друзья были спокойны. Пережитых волнений им хватило для того, чтобы сейчас уже ни на что не отвлекаться.
Юрка закрыл дневник, переглянулся с молчаливым Мурановым.
– Короче, видели мы эту Девочку. Она до тебя еще не добралась, потому что, используя твой дневник, только в школу и смогла прийти.
– Может, хватит? – Митька подтянул к себе рюкзак. – Пошли. Мне еще в аптеку за лекарствами идти.
Пришедшая эсэмэска заставила Юрку вздрогнуть.
«Бегите!»
Юрка не успел поднять глаза от сообщения, как Емцов внезапно заорал.
Она стояла около доски и улыбалась. Маленькая, в длинном черном платье, с длинными черными волосами. Белое лицо. Широкая улыбка. Маленькие остренькие зубки сверкают из-под темных губ.
– Тебе чего? – крикнул Митька.
Девочка не шевелилась. Она просто смотрела. Смотрела внимательно, словно хотела всех их запомнить.
– Классом ошиблась? – Емцов все еще ничего не понимал.
– Уходим! – толкнул Юрка застывшего Влада. Тот, словно безвольная кукла, шагнул в проход.
– Что… кто это? – Сшибая стулья, Митька бросился следом.
– Это бонус за исчезнувшую Андалузию.
Первым ахнул Муранов.
Девочка стояла около двери и исподлобья смотрела на них, отчего ее улыбка стала казаться уже каким-то звериным оскалом.
Шустрый Емцов метнулся к окну.
– Вы что здесь устроили?!
Как наваждение – вместо Черной Девочки в дверях появилась Людмила Петровна. И взгляд ее был не намного добрее взгляда только что исчезнувшего призрака.
Митька сполз с подоконника, попытался закрыть уже распахнутое окно. Но что-то у него заело, он смахнул на пол горшок с геранью и выбрался из-за ряда парт.
– Значит, сегодня к директору никто не идет. Предупреждаете родителей, и пусть они приходят завтра, когда смогут, до шести вечера, – «уронила» на них свой приговор химичка. – И завтра же каждый в моем присутствии извиняется перед Василисой. Слышали? Каждый!
– А чего я-то? – Митька вскинул на плечо рюкзак. Грохнул за его спиной задетый рюкзаком стул.
– Вот мы сейчас и узнаем – чего!
Людмила Петровна шагнула вперед, и за ней в класс вошла высокая красивая женщина.
Она была… она была другая. Привыкшие за много лет к невзрачным учителям, к замотанным на работе родителям, ребята сразу поняли, что вошедшая в класс женщина – из иного мира. У нее было невероятно свежее, отдохнувшее лицо, черные волнистые легкие волосы, темные глаза, непривычно ярко накрашенные губы. Голубое короткое легкое пальто, блестящие высокие сапоги. Спокойна и уверена в себе. И от этой ее уверенности окружающим становилось неловко. Словно они заранее чувствовали себя в чем-то перед ней провинившимися.
– Вот, пожалуйста, мама Ани Леоновой. Пришла узнать, что вчера случилось в школе.
– В каком смысле? – прошептал Влад. Рюкзак из его руки выпал, звонко цокнув об пол всеми своими ребрами и заклепками.
– В прямом, Муранов, в прямом! Забыл, что означает слово «мама»?
– Но ведь у нее нет мамы. – Влад попятился. Через два шага он уперся спиной в стол, надавил на него, желая сдвинуть, и парта тюкнулась в стену. Дальше дороги не было.
– Почему же? – с мягким акцентом произнесла женщина. – У всех есть мамы.
– Она говорила, что ее мать во Франции.
– А Франция – это другая планета, оттуда и приехать нельзя? – возмутилась химичка.
– Вы не похожи на француженку, – заупрямился Влад.
– А ты не похож на воспитанного мальчика. – Женщина отвернулась от уничтоженного ее взглядами Муранова. – Вы не подскажете, где мне найти Аннету?
– Вы извините их, – вдруг принялась защищать мальчишек Людмила Петровна. – Они все это не со зла. Возраст такой. Глупый. Они считают, что это невинные шутки, не понимают, что своим поведением сильно задевают другого человека. И порою они…
– Да какие уж тут шутки?
Леонова-старшая улыбалась. И эта улыбка делала ее лицо таким добрым, таким мягким. Хотелось ей верить, хотелось все рассказать. Но… что-то останавливало. Какая-то холодная искринка в глазах, слишком правильные черты лица, безупречная красота. Такой просто не бывает в этом дурацком, окончательно запутавшемся мире.
Юрка и забыл, что все еще сжимает трубку сотового в кулаке.
«Бегите!!!» – пришла повторная эсэмэска.
– Позвольте мне поговорить с ними? – мягко повернулась к Людмиле Петровне Леонова.
– Да, конечно! И мы со своей стороны обещаем принять меры, воздействовать на них всем своим педагогическим коллективом…
Учительница заторопилась, подхватила стопку тетрадей и вышла.
– А мы ничего не сделали, – Митька успокоился и заговорил более уверенно.
Леонова-старшая перевела взгляд с Емцова на Муранова, и тот задергался, заволновался.
– Она сама! – выпалил Влад.
Юрка оценил расстояние от того места, где они стояли, до двери. Несколько метров. Один рывок. По дороге надо как-то обогнуть иностранку. Если обежать ее с двух сторон, всех она не остановит, кому-то удастся проскочить.
– Я понимаю, – мягко, нараспев заговорила женщина. – Аня – девочка непростая. У нее бывают странности. Их порою не так просто понять и… принять. Я вижу, вы с Аней не ладили.
Бежать, бежать! Юрка поглядывал на приятелей и видел, что они женщину слушают, что они собираются слушать и дальше. Муранов вообще подался вперед, словно загипнотизированный мягким голосом француженки.
Леонова-старшая прикрыла дверь за ушедшей химичкой. Пулейкин вздрогнул. Ладонь, сжимавшая сотовый, вспотела.
– Аня – одинокий, замкнутый ребенок. У нее никогда не было настоящих друзей, и поэтому она не всегда правильно себя ведет со сверстниками. Она их покупает.
