Книга крови 3 - Баркер Клайв (бесплатные книги онлайн без регистрации .txt) 📗

– Ты ранен.

– Ради всего святого, убирайся! Быстро! Я передумал. Понятно?

– Может вызвать полицию?

Рейнольдс буквально взорвался.

– Убирайся ко всем чертям! Слышишь, ты!!! Я передумал, чертов мальчишка!

Гейвин поднялся, пытаясь хоть что-нибудь понять. Парню больно, это, видно, и есть причина его агрессивности. Проигнорировать оскорбления и принести что-нибудь, чтоб перевязать раны? Да, так будет лучше всего. Перевязать раны и оставить его в покое. Если он считает, что полиции здесь нечего делать, это – его собственная проблема. Возможно ему просто не хочется объяснять присутствие дружка в своей развеселой квартирке.

– Где у тебя бинт?

Гейвин снова вышел в прихожую.

Из-за кухонной двери послышалось: «Не надо». Но он уже не слышал. Впрочем, если бы даже и услышал, вряд ли бы остановился. Ему нравилось непослушание. Отказ прозвучал бы для него как просьба.

Рейнольдс оперся спиной о дверь и попытался встать, схватившись за дверную ручку. Кружилась голова. Карусель ужасов: круг, еще круг, одна лошадка отвратительнее другой. Ноги его подкосились, и он снова рухнул на пол. Черт. Черт. Черт.

Гейвин слышал, как упал Кеннет, но был слишком поглощен поиском какого-нибудь оружия, чтобы немедленно броситься на кухню. Если подонок, ранивший Кена был все еще в квартире, стоило найти что-нибудь для самообороны. На столе в кабинете он наткнулся на заваленный книгами бумажный нож. Рядом возвышалась гора нераспечатанной корреспонденции. Господи благослови! Он схватил нож. Легкий. Лезвие тонкое и хрупкое, но если хорошо ударить, может и убить.

Повеселев, он вышел в коридор. Здесь он остановился на секунду продумать свои действия. Перво-наперво – в ванную. Там может лежать бинт. В конце концов, даже чистое полотенце сойдет. Потом можно попытаться добиться чего-нибудь от парня, может, получится вытянуть из него объяснение.

За кухней коридор резко сворачивал налево. Гейвин обогнул угол. Перед ним была еще одна дверь. Яркий свет ослепил его. Вода сверкала на кафеле. Ванная.

Прикрывая левой рукой правую, в которой держал нож, Гейвин медленно пошел вперед. Мышцы напряглись от страха. Поможет ли в случае чего нож? Кто знает! Он чувствовал себя ни на что не способным, неуклюжим, глупым мальчишкой.

На дверном косяке была кровь – отпечаток ладони Рейнольдса. Видимо, здесь все и произошло. Пытаясь укрыться от нападавшего, Кен выбросил вперед руку. Вот отпечаток. Если этот подонок все еще в квартире, он должен быть в ванной, больше спрятаться было негде.

В нормальном состоянии ему, разумеется, не пришло бы в голову нагло нарываться на конфликт, пнув со всей силы дверь, но теперь было уже поздно – жалостливо скрипнув, она отлетела в сторону, предоставив взгляду Гейвина любоваться кровавой пеной, разбрызганной по кафелю. В любой момент могла появиться бросающая вызов всем своим видом крюкорукая фигура.

Нет. Никого. Преступника не было и здесь. А значит, его и вовсе не было в квартире.

Гейвин сделал долгий и медленный выдох. Рука, сжимающая нож, ослабела. Жизнь опять посмеялась над ним – выставила его за дверь, опять оставив ни с чем. Единственное, что оставалось – оказать медицинскую помощь раненому коллекционеру и, действительно, убраться отсюда ко всем чертям.

Зеленоватый кафель в кровавых брызгах. Полупрозрачная занавеска душа, наивно хранящая на себе изображения беспечных рыбок и водорослей, была наполовину сорвана. Все это напоминало сцену из какого-то криминального фильма: слишком нереально. Кровь – чересчур красная, свет – чересчур яркий.

Гейвин швырнул нож в раковину и открыл висевший на стене маленький зеркальный шкафчик. Он оказался наполненным изрядным количеством зубных щеток, паст и витаминных кремов, из медикаментов был только небольшой кусок пластыря. Закрывая шкафчик, он взглянул на свое изможденное лицо. Смертельно бледен. Открыв вовсю кран холодной воды, он подставил голову под обдающий ледяной свежестью поток, надеясь, что вода смоет с его лица печать опьянения и чуть подрумянит щеки.

Вдруг сзади раздался непонятный шум. Гейвин выпрямился – безумно заколотилось сердце – и дрожащей рукой закрутил кран. Огромные капли падали с подбородка и ресниц.

Нож был по-прежнему в раковине, на расстоянии вытянутой руки. Звук исходил из ванны. От безобидной грязноватой слякоти ванной.

Тревога выплеснула в кровь поток адреналина, чувства до безумия обострились. Он ощутил тонкий запах лимонного мыла, блеск бирюзовой рыбки, плывущей между бурых листьев ламинарии на занавеске, холод водяных капель – все, что он всегда ленился видеть и чувствовать, нахлынуло вдруг.

«Ты живешь в реальном мире, – сказал он самому себе (экое откровение!), – будь осторожен, иначе – смерть».

Почему он не заглянул в ванну?!! Кретин! Почему?!

– Кто здесь? – спросил он.

Может у Рейнольдса живет крыса, которая тоже не прочь принять душ? Тщетная надежда. Господи, там же кровь.

Он отвернулся от зеркала. Шума уже не было слышно. Ну же! Ну!! Занавес на пластиковых крючках со всеми своими ангелоподобными рыбками отлетел в сторону. В порыве разрешить эту загадку он совсем забыл про нож. Слишком поздно... Ванна была полна воды.

От наполняющей ее почти до краев мутной воды исходил какой-то животный запах, напоминающий запах мокрой собачьей шерсти. На поверхности плавала бурная пена. Вода была спокойна.

Гейвин нагнулся, стараясь разглядеть дно. Его отражение было наполовину скрыто пеной. Нагнувшись еще ниже, он увидел руку с грубыми пальцами. Перед ним, в грязной воде, лежала, свернувшись, как зародыш, несомненно человеческая фигура.

Он протянул руку, чтобы очистить поверхность воды от грязи, – отражение задрожало и рассыпалось – и ясно увидел лежащую неподвижно фигуру. Это была статуя спящего человека, только голова почему-то была повернута вверх и глядела на Гейвина нарисованными глазами. Два выпученных яблока на небрежно изваянном лице. Прямые губы, смешно торчащие уши на абсолютно лысой голове. Одним словом – работа неумелого подмастерья. В некоторых местах краска, возможно от воды, стала отваливаться серыми закругленными лепестками, обнажая деревянную основу.

Бояться было нечего. Обыкновенная деревяшка с откисающей краской. А звук, которого он так испугался, был, конечно, вызван выходящими из нее пузырьками воздуха. А он, глупышка, так испугался! Паниковать было нечего. «Поддержи во мне жизнь», – как частенько говаривал бармен из «Амбассадора», когда на сцене появлялась новая малышка.

Гейвин иронично улыбнулся. Да, этот чурбан мало напоминал Адониса.

– Забудь об этом.

Рейнольдс стоял у двери. Кровотечение уже остановилось, хотя он продолжал прижимать к щеке замаранный платок. В ярком свете ванной его кожа приобрела желчный оттенок, который напугал бы и мертвеца.

– Ты в порядке? По тебе этого не скажешь.

– Все будет просто чудно... уйди, ради Бога.

– Что случилось?

– Я поскользнулся. Понимаешь, вода на полу. Вот и поскользнулся.

– Но стук...

Гейвин оглянулся на ванну. Что-то в статуе на этот раз поразило его. Может, ее нагота. И эти сползающие одна за другой полоски краски. Последние полоски... или кожи.

– Соседи.

– Что это? – спросил Гейвин, по-прежнему рассматривая распухшее кукольное лицо в воде.

– Тебя это не касается.

– Почему он такой скрюченный? Он умирает, что ли?

С кислой улыбкой на губах Гейвин обернулся.

– Ты ждешь, когда я расплачусь с тобой?

– Нет.

– Черт возьми! Ты на работе или нет? Там, за кроватью, лежат деньги. Возьми, сколько посчитаешь нужным. За потерянное время... – он оценивающе посмотрел на Гейвина, – и молчание.

Статуя. Гейвин уже не мог оторвать взгляд. Его собственное распухшее лицо, смутившее разум неизвестного художника, медленно разрушалось водой.

– Не удивляйся, – произнес Кен.

– Что происходит?

– Тебя это не касается!

– Ты это украл... так? Это, верно, стоит немалых денег, и ты украл?