Арлекин - Гамильтон Лорел Кей (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt) 📗
Я кивнула.
Он предложил мне руку:
— Это позволяет мне препроводить тебя к твоему мастеру и к настоящей еде.
Я вздохнула, но руку приняла. Предполагалось, что Самсон будет вроде краткосрочного займа. Для широкой вампирской общественности он здесь проходил испытательный срок на должность pomme de sang. И это была половина правды. Вторая же половина состояла в том, что его мать — сирена, последняя на свете. Генетическая королева морского народа, волшебная и могучая, а ее магия почти вся была от природы сексуальна. Привлекать смертных умеют все русалки, но сирена может тебя заставить разбить твой корабль. Она тебя увлечет в глубину и утопит, и ты будешь наслаждаться этим процессом. В этом они похожи на мастеров вампиров, только они более специализированы и реже встречаются. Теа была последней, если только не удастся дать полную силу ее сыновьям.
Беда тут в том, что единственный способ привести сирену в полную силу — это секс с другой сиреной. Поскольку Теа была последней сиреной, а ее сыновья — единственными потенциальными сиренами ее крови, все это слишком было похоже на «Царя Эдипа».
Теа бы без проблем сделала эту работу сама. Когда-то, несколько тысяч лет назад, ее почитали как богиню, а боги и богини всю дорогу друг на друге женились — или хотя бы трахались. Однако Сэмюэл, хотя и тысячелетний, был куда больше привержен условностям, и он ей сказал, что если она еще хоть раз полезет с Самсону с такими намерениями, он ее убьет. Более того, если к их семнадцатилетним сыновьям-близнецам она хоть приблизится подобным образом, он ее убьет. Ну куда ни кинь — греческая трагедия. Но если бы их сыновья стали такими сильными, как Теа, или хотя бы близко к тому, то семья Сэмюэла просто правила бы всем восточным побережьем. Без вариантов. А эта семья — наш союзник и друг, во всяком случае, Жан-Клод уже несколько сот лет зовет Сэмюэла своим другом. Усиление этой семьи — честное слово, не такая уж плохая идея.
Так вот, идея эта состояла в том, что ardeur может оказаться достаточно близок к силе сирены, чтобы я могла сделать сирену из Самсона. Если получится — отлично. Если нет, то Теа обещала оставить сыновей в покое и смириться с тем, что она — последняя сирена на свете. Что ее сыновья, наполовину люди — или наполовину вампиры, как посмотреть, — а это значит, что сиренами им не быть. Понимаете теперь, почему я согласилась какое-то время держать Самсона возле себя? Потому что это вроде бы единственный шанс для них избежать семейной трагедии эпических масштабов. Но все равно мне очень, очень неловко.
Все же я взяла его под руку, вышла с ним за дверь — Клей шел впереди, выполняя работу телохранителя, хотя, будучи здесь единственной вооруженной, я не чувствовала себя особо защищенной. Единственный волк, которого я видела когда-либо с пистолетом, был Джейк: у него было армейское прошлое, и потому Ричард дал ему разрешение носить оружие. Я когда-то просила у Ричарда разрешение взять нескольких охранников из волков в тир и посмотреть, кто из них сумеет управляться с пистолетом. Он сказал, что подумает. Мне непонятно было, что у него за проблемы насчет того, что вервольфы будут вооружены, но он у нас Ульфрик, царь волков, и его слово — закон. Я — лупа, но это в волчьем сообществе нечто вроде обер-подруги, это никак не царица и не ровня. Мне больше нравится в этом смысле сообщество леопардов, там сексизма меньше, и Нимир-Ра вполне равна Нимир-Раджу.
Мы все еще были в каменном коридоре, но уже видели задрапированные стены гостиной, когда я услышала голоса, сообщившие мне, что не один только Жан-Клод меня там поджидает. Клей приподнял тяжелые складки драпри, заменявшие гостиной стены, и пропустил нас с Самсоном.
Жан-Клод и Ричард, сидевшие на диване, обернулись на наше появление. Лицо Жан-Клода осталось спокойным и приветливым, а Ричард помрачнел как туча, увидев, как я держу Самсона под руку. Он старается владеть своими эмоциями, но усилие это видно было в напряженно согнутых плечах, в стиснутых кулаках. Однако старание я оценила.
И оценила настолько, что выпустила руку Самсона и подошла к Ричарду. Наклонившись над диваном, я поцеловала Ричарда в щеку. Он удивился: давно уже я не целовала его первого, а выбирать здесь, прямо скажем, было из кого. На другой стороне комнаты стоял Мика, пристраивая перед собой на кофейном столике тарелку с остатками еды, которую кто-то принес под землю. Натэниел, сидевший рядом со столиком на полу, улыбнулся мне, но остался сидеть, ожидая своей очереди поздороваться. Следующим я подошла к Жан-Клоду, потому что он был ближе других. Если бы обстановка была более официальной, мы бы вели себя официальнее, но за завтраком только для своих можно из-за формальностей не париться. Самсон был воспитан в поцелуе вампиров, где поступали в традициях старой школы — то есть как диктует Мисс Бонтон, — независимо от времени суток и торжественности обстановки. По этим правилам я уже три ошибки сделала. Во-первых, отпустила руку Самсона. Необходимо держать сопровождающего под руку, пока кто-либо старший по рангу не предложит тебе руку — или же пока сопровождающий не представит тебя кому-то, чьим заботам желает тебя препоручить. Во-вторых, первым я должна была поздороваться с мастером города, а не с кем-либо иным. И в-третьих, я приветствовала правителя группы оборотней раньше, чем всех присутствующих вампиров высшего ранга. Старая школа полагала, что вампиры — самые важные лица в любой группе. Исключением из этого правила в доме Самсона была его мать Теа. Формально говоря, она была для Сэмюэла подвластным зверем, но если у отца Самсона была какая-либо слабость, то это была Теа, и уж игнорировать ее было бы и опасно, и глупо. Она была королевой для короля Сэмюэла, что бы там ни говорили вампирские правила.
Жан-Клод был одет в одну их своих весьма официальных белых сорочек с настоящим галстуком, закрепленным у него на груди серебряной булавкой с сапфиром. Он даже надел черный бархатный пиджак с такими же серебряными пуговицами. Очень такой… военный вид получился. Рубашку эту (или такую же) я раньше видела, а пиджак был новый — по крайней мере, для меня. Никогда пока что не видела ее, но уверена, что она есть где-то под землей: комната, доверху набитая одними только шмотками Жан-Клода. Брюки сидели прекрасно. Обтягивающие штанины уходили в высокие — до бедер — сапоги, кожаные черные и с серебристыми пряжками от лодыжек до середины бедра. Слишком парадная одежда для простого завтрака среди своих.
Когда он привлек меня к себе, локоны, коснувшиеся моего лица, были еще влажны от душа. Если бы у него было время на ванну, он бы нашел время и волосы высушить.
— Ты неспокойна, ma petite, — шепнул он уже в мои мокрые волосы.
— Слишком ты тщательно одет для завтрака, и волосы у тебя мокрые, а значит, ты одевался второпях. Куда спешим?
Он нежно поцеловал меня, но я не закрыла глаза и не растаяла в поцелуе. Он вздохнул.
— Ты наблюдательна, ma petite, и иногда слишком. Мы хотели дать тебе возможность поесть, а потом перейти к делам.
— Каким именно? — спросила я.
К нам подошел Мика, я перешла из объятий Жан-Клода в его и увидела, что он тоже одет парадно. Серые брюки и светло-зеленая рубашка, заправленная в штаны. Он даже лакированные туфли надел, слегка более темные, чем брюки. Кто-то заплел его еще мокрые волосы французской косой, что создавало иллюзию коротких прилизанных волос. Лицо при этом оставалось совсем открытым, и видно было, как он красив. Костная структура лица была настолько деликатна, что еще чуть-чуть — и можно было бы назвать ее женственной. Когда его кудри отвлекают от лица, этого не замечаешь. От зеленой рубашки шартрезовые глаза тоже становились зелеными, как морская вода, просвечивающая на солнце, переливающаяся солнечными лучами.
Мне пришлось закрыть глаза, чтобы спросить вот это: «Каким именно?»
— Рафаэль попросил о встрече за завтраком, — сказал Мика.
От этого я открыла глаза:
— Клей мне говорил, что за новых охранников Рафаэль хочет не денег, а чего-то иного.
