Пророчество о сёстрах - Цинк Мишель (книги полные версии бесплатно без регистрации txt) 📗
— Ты, конечно, права. Если здесь списка не нашлось, то, рассуждая логически, следующее вероятное место — его спальня.
Луиза поднимает голову.
— Ну так чего же мы ждем?
В спальне отца холодно, как в гробнице. Здесь давно уже не разводили огня.
Луиза с Соней входят сюда без энтузиазма, но я закрываю за собой дверь и на мгновение останавливаюсь, прижавшись к ней спиной. Я осматриваю комнату, внезапно ловя себя на том, что она практически незнакома мне — так редко я тут бывала при жизни отца. Он спал здесь — только и всего. Вся его жизнь протекала в библиотеке и прочих частях дома — со мной, Элис и Генри.
И все же, наконец проходя дальше в спальню отца, я не могу отделаться от ощущения, что некая частица отца обитала именно здесь. Возможно — его тайное «я». Та сторона его души, которую он прятал, не показывал никому из нас. Однако, когда глаза мои останавливаются на мамином портрете на ночном столике и на стопке книг рядом, я начинаю осознавать, что пусть эта сторона его жизни и была тайной, менее важной от того она не сделалась.
— Лия? — Соня глядит на меня из центра спальни, вопросительно приподняв руки. — С чего начнем?
Мне требуется несколько секунд на то, чтобы вернуться к осознанию цели нашего визита в спальню отца. И наконец опомнившись, я обнаруживаю, что мыслей на этот счет у меня не больше, чем у Сони.
— Не знаю, — пожимаю плечами я. — С комода, наверное. И под матрасом.
Луиза делает шаг к кровати, опускается рядом с ней на колени и просовывает руку между двумя матрасами.
— Я начну здесь. Лия, почему бы тебе не взять на себя самые личные вещи твоего отца?
— А я пошарю за платяным шкафом, — предлагает Соня, направляясь к шкафу, что темнеет в углу.
Я еще несколько мгновений стою посреди комнаты, пытаясь справиться с чувством вины за то, что вторгаюсь в личное пространство отца, пусть даже и по столь важной причине. Наконец я напоминаю себе, что список сам собой на меня не выпрыгнет, и приступаю к работе.
Никогда еще мне не доводилось заглядывать в мужские комоды, так что я, право, даже и не знаю, чего я ждала, однако аккуратные ряды черных чулок и подтяжек становятся для меня разительным контрастом с шелковыми и атласными оборками маминых вещей. С каждым шагом, который приближает меня к пророчеству, я словно приподнимаю очередной покров с моих родителей — вижу в них тех мужчину и женщину, которыми они были, а не просто моих отца и мать. Странное, волнующее и трогательное путешествие — и, перекладывая с места на место папины вещи, я делаю это как можно почтительнее.
Это не отнимает у меня много времени. В комоде всего четыре ящичка, и быстро становится ясно: ни в одном из них ничего необычного нет. Я разворачиваюсь лицом к комнате, прислонившись спиной к комоду. Луиза сидит на кровати, а Соня стоит возле платяного шкафа, сложив руки на груди и задумчиво покусывая ноготь большого пальца. Они могут мне ничего и не говорить.
— Ничего? — все же спрашиваю я.
Соня качает головой.
— Я даже открыла шкаф и проверила рубашки и брюки. Там ничего.
Луиза вздыхает.
— А я поискала между матрасами, под кроватью и за изголовьем. Боюсь, нам и тут не повезло.
Я снова ощущаю разочарование, ставшее привычным моим спутником с тех пор, как я узнала о пророчестве и своей роли в нем. Такое впечатление, что на каждый наш шаг вперед приходится два шага назад. Нам нужна какая-нибудь поддержка — что-нибудь, чтобы сравнять счет с Элис, которой до сих пор во всем помогали падшие души.
Я гляжу сперва на Соню, а потом на Луизу.
— Один человек знает доподлинно, куда мой отец спрятал список перед смертью.
Луиза твердо перебивает меня:
— Нельзя снова рисковать Соней и заставлять ее говорить с твоим отцом, Лия. Ты забыла, что случилось ночью? Придется поискать другой способ.
Но я вовсе не намерена более рисковать Сониным здоровьем и благополучием. Личико у нее до сих пор выглядит бледным и осунувшимся, а под глазами пролегли черные полумесяцы. Она ничего такого не говорила, но ясно видно: столкновение со Зверем подточило ее силы. Просить ее вызвать отца было чистейшим безрассудством, но теперь, уже осознавая все опасности, я даже не помыслю о том, чтобы снова подвергать ее такому риску.
Однако мне не приходится объяснять этого всего вслух. Соня заглядывает мне в глаза и без труда читает начертанный там план.
— Она не мной собралась рисковать.
Луиза качает головой.
— Не понимаю.
Соня отводит взор от меня и смотрит на Луизу.
— Спиритические сеансы — не единственный способ общаться с умершими.
— Мой отец в Иномирьях, Луиза. Ведь так, Соня?
Та кивает.
— Да. Где-то там.
До Луизы наконец доходит. Она снова качает головой, широко распахнув карие глаза.
— Нет! Нет-нет-нет! Ты же не отправишься в странствие по доброй воле! — Она вскакивает на ноги. — Ты разве не слышала, что твоя тетя вчера сказала? Лия, это опасно! Для нас всех — но больше всего для тебя. Нет. Даже речи быть не может! Нельзя рисковать тем, что воинство тебя обнаружит. Надо придумать другой способ.
Соня вздыхает, словно чувствует, что обязана сказать нечто такое, что ей совсем не хочется говорить.
— Только… знаете, может, для Лии и есть способ быстро найти отца и не попасться падшим душам.
Если есть способ найти моего отца и узнать местоположение списка — хоть какой-то способ, — я пойду на него.
Я встречаюсь глазами с Соней.
— Скажи мне.
— Есть определенные правила странствия по Равнине. Одно из них состоит в том, что ни одна душа не может находиться сразу более чем в одном из семи Иномирий сразу, хотя все души могут свободно путешествовать между ними. И если ты сумеешь найти отца в одном из миров, пока воинство будет находиться в другом, то… возможно, ты успеешь вызнать местоположение списка достаточно быстро, пока тебя не обнаружат и не задержат.
Что-то в ее словах заставляет меня насторожиться и выпрямиться.
— Но почему только семь миров? Мне казалось, ты говорила, их восемь?
— Последний мир оставлен для мертвых. Уйдя туда, душа уже не может вернуться сюда.
Я пожимаю плечами.
— И как же тогда возможно мне повстречаться в Иномирьях с отцом, если он мертв, а я-то нет?
Соня кивает.
— Твой отец еще не пересек границу последнего мира. Иначе мы бы не смогли говорить с ним. У тех, кто по доброй воле задерживается в других Иномирьях, есть на то свои причины. Должно быть, отец медлит, чтобы помочь тебе. Когда он уйдет туда, ты уже не сможешь разговаривать с ним, покуда не воссоединишься с ним в том последнем мире. Но остальные семь миров… они промежуточные… там вы встретиться можете. — Она останавливается и ласково глядит на меня, словно желая успокоить меня, унять мое разочарование еще прежде, чем дала для него повод: — Но… но ты же не обучена этому, Лия.
— Знаю, но это наша единственная надежда. Мы должны найти имена двух оставшихся ключей. Без них нам дальше не продвинуться, а единственный способ найти их — это сперва отыскать список. — Я медлю еще несколько секунд перед тем, как принять окончательное решение. — Да, это единственный способ. Ты говорила, возможно управлять своими странствиями, да? И возможно по собственной воле оказаться в Иномирьях? Ты поможешь мне туда попасть, Соня. Расскажешь, что и как делать.
Ей не хочется соглашаться. Она кивает — но медленно, слабо.
— Тебе придется подвергнуться смертельному риску. Воинство ждет. И Самуил ждет. Он будет пытаться разлучить твою душу с телом, задержать ее в Иномирьях. И если он преуспеет… если он преуспеет, то низвергнет тебя в Пустошь, и ты навеки окажешься его пленницей. Понимаешь, что это значит, Лия? Ты никогда не сможешь уйти в последний мир. Никогда. — Она качает головой и, видимо, принимает решение. — Нет. Ты не должна странствовать одна. Рано. Я отправлюсь с тобой.
Однако ее слова не заставляют меня усомниться. Я свое решение тоже уже приняла.
