Психомех - Ламли Брайан (читать книги бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
— Машина не была готова! — запротестовал Маас. — До теперешнего момента. Что касается. моих страхов, — он неубедительно пожал плечами, — есть кое-какие ночные кошмары, которые я был бы не прочь изгнать из себя.
— Может быть, вопли тысячи умирающих, евреев? — Вятт придвинулся ближе и пристально уставился в тяжелые немигающие глаза немца.
— То — мои любимые сны! — Маас медленно оскалился, показывая в блестящих розовых деснах необычно здоровые зубы. Оскал акулы.
— Поступай как знаешь, — Вятт отвернулся, борясь с отвращением и страхом. Он содрогнулся. — Позови меня, когда будешь готов. Я буду внизу.
И эксперимент начался в одиннадцать сорок пять той ночи.
Он больше не был Гансом Маасом, но был, Отто Криппнером, гордостью Подразделения экспериментальное науки и психологии Третьего Рейха. Герр доктор Криппнер, который чрезвычайно успешно убил более тысячи евреев и лично довел до сумасшествия еще более двухсот.
Но.., его дни сомнительной славы закончились, и теперь он шел по долине костей. Что-то грызло его изнутри, какое-то невыполненное задание, что-то оставшееся несделанным. Кости крошились и хрустели под его армейскими сапогами, заставляя его спотыкаться. Он остановился, счистил белый прах с безукоризненной униформы и вставил монокль в правый глаз. Монокль был просто для важности. Криппнер знал это, но он также знал, что этот монокль вселял ужас в сердца его врагов. Вернее, в сердца пассивных овцеподобных врагов Третьего Рейха. Со временем его ум произвел впечатление на окружавших его людей. Долина уже была не долина, а огромная траншея, стены которой были крутыми, белыми от зажигательной смеси, коричневыми от земли и ржаво-красными от крови. Запах стоял, как в склепе или, возможно, на скотобойне. На горизонте дымились, выбрасывая вверх концентрические кольца вонючего дыма, черные квадратные башни. Их вонь, как туманная пелена, плыла вдоль огромной траншеи, набиваясь в ноздри и налипая на язык. Этот аромат действительно можно было попробовать на вкус, но Криппнер привык к таким запахам, он сам был причиной их...
Терзание изнутри стало сильнее, превращаясь в кислоту, разъедающую его внутренности. Незавершенная работа. То, что еще надо было сделать. Под его начищенными кожаными сапогами в белых останках сверкнуло золото. Череп слепо взирал на него, разинув рот. Золотой зуб, казалось, одиноко смотрит на него. Сверкнуло кольцо, свободно болтающееся на костяном пальце. Криппнер нагнулся и выломал зуб из черепа, потянулся за кольцом...
А рука скелета потянулась к Криппнеру.
Криппнер задохнулся, отпрянул прочь от дергающегося скелета, споткнулся, потерял равновесие и сел в костяные осколки. Его монокль выпал из изумленно выпученного глаза, руки опустились, чтобы смягчить падение. Бестелесные челюсти захлопнулись на его запястьях; гремящие руки обхватили его бедра; костлявые ступни поставили ему подножку, когда он попытался подняться; его горло в бесполезной попытке закричать свела судорога.
Труды костей под ним расступились, увлекая его вниз в белые пещеры уже разложившихся костей. И когда он плавно опускался на костях, которые рассыпались под его весом, он видел, что наваливающиеся на него стены тоже сделаны из костей, — голых черепов несчастных мертвецов!
Кроме того, в глазных впадинах черепов, казалось, мерцало пламя смертельно синих костров ада; он закричал и заковылял по обсыпанной костной мукой грудной клетке, и затем — по тесным костяным коридорам, а тускло светящиеся глаза мертвецов, казалось, следовали за ним в его ужасном пути...
Вятт, весь в поту, стоял и наблюдал, как Маас — Криппнер извивается на ложе машины. Почти женские руки психиатра дергались не меньше, чем конечности немца, его красивое лицо искажалось с каждой судорогой, которая проходила по телу его жертвы. Его жертвы? Нет, Маас еще не был таковой, — пока не был. Но скоро время придет.
С каждым скрипом дерева старого дома, с каждым приглушенным треском электрического разряда или телеметрического сигнала наблюдающих систем Вятт вздрагивал и вытирал липкий лоб. О, он должен убить Мааса, и он знал это; по мере приближения к этому моменту, он потел все больше и больше, и его ум изворотливо ожидал, когда же это случится. Полдюжины раз за последние тридцать минут он говорил себе, что должен сделать, и даже репетировал действия, но когда подходило время.., он не мог решиться. Но он должен, он должен!
Маас застонал, заставляя Вятта начать. Глаза психиатра безумно вращались, когда он смотрел на привязанного человека, волосы встали дыбом, когда глаза немца, выпучившись, открылись, а в уголках рта начала собираться пена. Теперь Психомех начал питать его, струйками вливая энергию, в которой тот нуждался, чтобы победить ночные кошмары, монстров своего сознания, выпущенных стимуляцией центров страха в его мозгу. Но Вятт знал, что не должен действовать, пока эти струйки не превратятся в поток.
Его глаза снова вернулись к ручкам, включавшим поддержку Психомеха. Если их выключить, то Маас останется без помощи. Голый, одинокий и пойманный в ловушку личного ада он останется на милость его обитателей. И Вятт был абсолютно уверен, что эти обитатели будут намного сильнее, чем сознание, породившее их...
Становилось темнее, и стены из костей, казалось, все ближе и ближе придвигались к Отто Криппнеру. Свисающие скелетные пальцы стащили высокую фуражку эсэсовца с его головы. Острые края костей изрезали форму на полоски. Теперь он бежал в лохмотьях, кровь струилась по его ногам, из глубоких ран, оставленных сотней челюстей, которые оживали, когда он проходил мимо, и нападали на него в этом кошмарном., уносящемся вниз кальциевом коридоре.
Но теперь белизна казалась более серой — по ней ползли, тени, а хрустящий пол, дрожавший под его изодранными в клочья и больше не блестевшими сапогами, казался мягким, как снег, и густым, как грязь, и вынуждал его остановиться. Он знал, что если это произойдет, то туннель раздавит его, похоронит под тоннами костей, а затем он также превратится в мел, кости и сорную пыль. Затем...
... Свет впереди! Пятнышко света с булавочную головку, сверкавшее в окружающей темноте. Криппнер опустился на четвереньки и пополз по собственной крови, его колени и локти были ободраны острыми осколками костей и покусаны зазубренными остатками зубов в пусто лязгающих челюстях. Стены, потолок и пол — все, казалось, сходилось в одну точку, направляя его вдоль постоянно сужающейся костяной воронки к свету, к благословенному свету.
Свет — ярко сверкающий, манящий его — сияющая звезда, ослепительный серебряный блеск — шестиконечная...
Шестиконечная?
Звезда Давида!
Она была яркая, как костер, и жгла его изодранное тело. Он отскочил от нее, закричал, — все его надежды рухнули. Он продирался через кости, кости, кости, боролся за глоток воздуха в пыли, карабкался по оживающему кальцию, тут же распадающемуся в прах.
Он выбрался, его кровоточащие голова и плечи показались над равниной, залитой бледным белым-светом. Его горизонтом была стена ямы. Со всех четырех сторон поднимались стены, как сухие губы беззубого квадратного рта, — и это отвратительное существо всасывало его. Кости под ним задрожали, как зыбучие пески, Если он снова провалится вниз, в темноту, у него не хватит сил сопротивляться. Он должен продолжать бороться!
Когда кости вздыбились и задрожали, а затем опали, как куски разбитого фарфора, Отто Криппнер вытащил себя из самого центра этой тряски и поплелся, как хромой и окровавленный оборванец, к ближайшей стенке ямы, вобравшись до нее, он выпрямился, вытянул вверх руки, погрузил пальцы в землю, глубоко пропитанную кровью, и подтянулся, пока его голова не оказалась на уровне с краем ямы. Из последних сил он перевалил ноющее, окровавленное, оборванное тело через край огромной могилы. И без сил рухнул на землю...
... Там ОНИ ждали его!
Вдруг Вятт увидел дикое колебание на экранах мониторов. Увидел и понял его значение. Маас приближался к наивысшей точке своего ужаса. Теперь он оказался лицом к лицу с самыми кошмарными ужасами, затаившимися в его черепе. Момент истины быстро приближался.
