Проклятый - Мастертон Грэхем (Грэм) (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗

Индеец провел нас по коридору с полом из лакированных досок в прихожую, скупо меблированную антиками времен Микеланджело. Здесь стоял прекрасный глобус, над камином же висела редкостно неспособно намазюканная картина, представляющая пять или шесть котов с короткой шерстью, на глаз американской породы.

— Мистер Эвелит вскоре примет вас, — заявил индеец и вышел.

— Ну, вот мы и внутри, — заявил Эдвард. — Это уже большое достижение.

— Но это еще не значит, что он позволит нам сунуть нос в свою библиотеку, — напомнил я ему.

— Этот индеец немного даже страшен, — каркнул Форрест. — Выглядит так совершенно не по-индейски. Такие лица, как у него, я видел лишь на фотографиях 1860 года.

С минуту мы обменивались нервными замечаниями. Потом дверь отворилась, и вошла девушка. Все трое мы встали при ее появлении, совсем как крестьяне на деревенской свадьбе, и хором проблеяли:

— Добрый день, мисс.

Она стояла у двери, рукой, опертой на ручку, и молчала, неприязненно оценивая нас взглядом. Она скорее была невысокой, максимум пять футов и два дюйма (ок. 156 см), у нее было худое лицо с острыми чертами, большие темные глаза и прямые, длинные, черные и блестящие волосы, спускавшиеся до середины спины. Она носила простое черное льняное платье, скроенное крайне просто, однако я сразу заметил, что под ним на ней ничего не было, обута же она была в черные блестящие туфельки с остроконечными носами на исключительно высоком каблуке.

— Мистер Эвелит просил, чтобы я провела вас в библиотеку, — заговорила она с бостонским акцентом, проглатывая концовки слов. Эдвард посмотрел на меня, подняв бровь. У этой девушки решительно был класс. Но что она здесь делала, в этой безлюдной местности, вместе со старым эксцентричным отшельником и индейцем, одетым, как Уильям Рэндольф Херст? note 5 Особенно, если она не была внучкой Эвелита?

Девушка исчезла, и мы должны были ускорить шаг, чтобы догнать ее в соседней комнате. Она провела нас через холл, постукивая каблучками по деревянному полу, а когда она проходила мимо какого-то неприкрытого оконницей окна и серый свет послеполудня осветил тонкий материал ее платья, я убедился, что мое ранее мнение было верным. Я различил даже родинку на ее правой ягодице. Я понял, что Форрест тоже это заметил, так как он громко хмыкнул.

Наконец мы вошли в библиотеку. Это была длинная обширная комната, занимающая, наверно, половину этажа. В ее отдаленном конце находилось огромное витражное окно. Через янтарно-зеленые стекла влетали разноцветные полосы света, освещая стоящие рядами тысячи томов, оправленных в кожу, или на толстые рулоны картин и гравюр.

Посреди, за широким дубовым столом, заваленным открытыми книгами, сидел седовласый старец. Лицо у него было как у обезьяны, сморщенное от старости и отсутствия солнца, но в нем все еще можно было узнать Эвелита — в лице были те же удлиненные черты, что и на его портрете внизу, и такие же падающие веки, отличавшие всех его предков.

Он читал, пользуясь увеличительным стеклом. Когда мы вошли, он отложил лупу, снял очки и присмотрелся к нам глазами дальнозоркого. На нем была поношенная, но чистая белая рубашка, черная шерстяная куртка и черные перчатки без пальцев. Я подумал, что он выглядит страшно похожим на рассерженного ворона.

— Сначала прошу вас представиться, — сухо сказал он. — Я редко позволяю, чтобы посетители мешали мне работать, поэтому хотел бы знать, с кем имею честь.

— Меня зовут Джон Трентон, я торговец сувенирами из Грейнитхед. Это Эдвард Уордвелл и Форрест Броу, оба из музея Пибоди.

Дуглас Эвелит со свистом втянул воздух одной ноздрей и опять одел очки.

— Разве нужно было вас всех троих, чтобы показать мне какой-то пенал?

Я положил пенал Генри Геррика на стол.

— Это прекрасная вещь, мистер Эвелит. Я думал, что вы хотя бы захотите взглянуть на нее.

— И только затем вы сюда приехали? Разве это была главная причина?

Я поднял взгляд. Девушка в черном отодвинулась от нас и стояла опираясь спиной о книжную полку. Она внимательно наблюдала за нами, почти так же бдительно и жадно, как и доберман снаружи. Я не знал, хочет ли она изнасиловать всех нас или только перегрызть нам горло, но я выразительно ощущал на себе ее сосредоточенный, жадный взгляд. В полумраке ее черное платье снова стало непрозрачным, но я знал, что под ним на ней ничего нет, и эта мысль была удивительно возбуждающей, а также крайне опасной.

— Вы правы, мистер Эвелит, — сказал Эдвард. — Да, мы на самом деле приехали не за тем, чтобы показать вам этот пенал, хотя он является действительно очень ценной исторической реликвией, и мы надеемся, что вы с удовольствием полюбуетесь им. Истинной причиной нашего визита является то, что нам просто необходимо воспользоваться вашей библиотекой.

Старый Эвелит втянул воздух сквозь зубы и ничего не ответил.

— Дело в том, мистер Эвелит, — продолжал дальше Эдвард, что у нас имеется крайне трудная историческая проблема. На самом деле в Музее Пибоди есть много книг, карт и так далее, но мы не располагаем материалами, чтобы разрешить эту проблему. Я надеюсь… мы все надеемся, что мы найдем решение здесь.

Наступило долгое молчание, после чего Дуглас Эвелит оттолкнул кресло, встал и медленно, задумчиво обогнул стол вокруг, опираясь рукой о него, чтобы удержать равновесие.

— Вы отдаете себе отчет в том, что это исключительная наглость? — спросил он.

— Это никакая не наглость, мистер Эвелит, — вмешался я. — Сотни, даже тысячи человеческих существований находится в опасности. Угроза нависла даже и над душами.

Дуглас Эвелит чопорно поднял голову и бросил на меня один быстрый взгляд.

— Душами, молодой человек?

— Да, сэр. Душами.

— Ну, ну, — сказал он. Он подошел к пеналу и коснулся инициалов на крышке сухими, как мел, кончиками пальцев. — Ну, ну, действительно прекрасная вещь. Она принадлежала Генри Геррику, вы утверждаете?

— Генри Геррику старшему. Двенадцатый судья в процессах ведьм из Салема.

— Гм. Пытаетесь меня подкупить очень дорогим даром, чтобы попасть в мою библиотеку. Сколько вы за это хотите?

— Ни цента, сэр.

— Ни цента? Вы сошли с ума?

— Нет, мистер Эвелит, не сошел. Я сказал, что не хочу денег. Я только хочу получить доступ в вашу библиотеку.

— Понимаю, — буркнул Дуглас Эвелит. — Он уже начал открывать пенал, но сменил намерение. — Ну что ж, мне нелегко будет исполнить это требование. Я хочу кончить мою историю религий семнадцатого века в Массачусетсе. Это работа моей жизни. Я оцениваю, что ее окончание займет у меня еще год, и я не собираюсь терять ни минуты из него. Видите, я сейчас мог бы писать, вместо того, чтобы разговаривать с вами. Предположим, что в минуту смерти у меня не хватит для окончания книги именно этих десяти минут. Как я тогда пожалею об этом разговоре!

— Мистер Эвелит, мы точно знаем, что мы ищем, — вмешался Эдвард. — Если ваша коллекция полностью каталогизирована, мы будем вас беспокоить максимум день или два. И мы можем приходить только ночью, когда вы спите.

— Гм, — повторил Дуглас Эвелит. — Я никогда не сплю по ночам. Я отдыхаю часа три после полудня, этого совершенно хватает для моих потребностей.

— В таком случае, будет ли разрешено нам приходить после полудня?

Дуглас Эвелит снова коснулся пенала.

— Так это на самом деле принадлежало Генри Геррику? У вас есть доказательства?

— Внутри пенала есть три коротких письма, написанных лично Генри Герриком, что доказано экспертизой, — проинформировал я его. — Более того, в одном из отчетов о процессах ведьм упоминается, и выразительно, о «коробке для писем» Геррика.

— Понимаю, — старый Эвелит снова открыл пенал и задумчиво касаясь чернильницы с серебряными фурнитурами, коробочки с песком и перодержателя из слоновой кости. Там был даже кусочек зеленого воска для печатей времен примерно викторианской эпохи. — Соблазн действительно велик, — признался Эвелит. — Эти предметы могут стать источником вдохновения.