Девяносто девять гробов - Веллингтон Дэвид (книга регистрации .TXT) 📗
Нужно было звонить по телефону. Как всегда, звонить нужно было много.
Кэкстон позвонила в казармы штата полиции, те, которые располагались сразу за городом, и в Арендтсвилль. Ей требовалось больше детективов, больше полицейских, больше народу, который помог бы отыскать эти гробы. Долгие, слишком долгие минуты она выжидала, оставаясь на линии, только чтобы переговорить с комиссаром в Харрисбурге. Она звонила в оружейную Национальной гвардии, только чтобы услышать, что их нельзя мобилизовать без прямого приказа губернатора.
Губернатор на звонки не отвечал.
Она осматривала дорожные заставы, развернутые поперек основных трасс. Местные полицейские из Харрисбурга, Арендтсвилля и Ганновера должны были обосноваться на них. Она встречалась с персоналом больниц — докторами, медсестрами, санитарами и техническими работниками, паковавшими необходимое оборудование, тихо обсуждая с администрацией перевозку пациентов из их палат на свободные места в больницах близлежащих городков. Кто-то всегда готов был спорить, кто-то готов был поклясться, что данный пациент не может быть перевезен, что состояние больных слишком тяжелое. Лора пыталась объяснить, что вампирам на это плевать. Им плевать, умирает ли кто-то от лейкемии, рака мозга или же от опасных инфекций. Кровь была кровью, а раз донор не может подняться и убежать, то им это даже на руку.
Она многих перепугала. Она видела, как белели их лица, а руки тряслись, когда они отводили глаза. Сердце Лоры Бэт Кэкстон перестало сопереживать им. Аркли был бы доволен: раз они напуганы, то будут бежать быстрее. Это заставит их убраться отсюда. Ей необходимо было больше походить на Аркли. Когда их голоса начинали дрожать, когда они взывали к ее пониманию, Кэкстон суровела и обрисовывала им ближайшую перспективу.
Новые звонки. Она обзванивала школьные автобусы, разговаривала с начальниками и руководителями, звонила в местный питомник борзых. Снова звонила в Национальную гвардию и спрашивала, не могут ли они прислать войсковой транспорт. Многие уже покинули Геттисберг, включая большинство туристов. Но множество горожан остались на месте. Ей необходимо было эвакуировать из опасной зоны более пяти тысяч человек, и сделать это нужно было до шести часов вечера — абсолютный, решительно крайний временной лимит для эвакуации. Национальная гвардия располагает целой армией машин, заправленных и готовых к отправке, но они не могут отправить их без одобрения губернатора или, раз уж он совершенно недоступен, вице-губернатора.
Вице-губернатора в это самое время в кабинете не было. Не хочет ли она оставить сообщение? Его личный секретарь не уверена, когда сможет связаться с ним, даже несмотря на то, что это очень срочно.
Операции вроде этой не могут осуществляться стихийно. Они должны быть обстоятельно спланированы. Все хотели наблюдать со стороны, и все хотели прикрыть свои уважаемые задницы. Людей нельзя отрывать от необходимой работы вроде той, что направлена на обеспечение условий жизнедеятельности. У нее должны быть полномочия на то, чтобы использовать нужные виды оружия… еще больше их требовалось для получения оного. Полицейские операции такого масштаба требовали многомесячной организации, чтобы собрать всех необходимых людей и оборудование в нужном месте в нужное время. У нее же оставалось всего несколько часов.
Но не все новости были катастрофическими. Харрисбургский департамент полиции имел долгосрочное соглашение с городом Геттисбергом — пример удобной неопределенности юрисдикции, которую с точки зрения законности никогда не оспаривали. Они счастливы прислать несколько человек. Десятка хватит? Кэкстон хотела сотню, но взяла то, что дали.
— Что с вертолетами? — поинтересовалась она.
Гробы могли прятаться где-нибудь в лесах вокруг поля сражения. Они могли быть разложены на какой-нибудь крыше, где-то, куда поисковики не смогли бы добраться без затруднений. Кроме того, поддержка с воздуха помогла бы искателям скоординировать свои усилия. У Харрисбурга было два вертолета, хотя один из них стоял на плановом техобслуживании. Он мог быть подготовлен и запущен в воздух через пару часов. Они пришлют их, как только смогут.
Департамент местной полиции в Харрисбурге тоже имел специальную договоренность с полицией штата. Они понимали, что Кэкстон говорит серьезно, и готовы были помочь всем, чем сумеют. Она не могла найти слов для благодарности.
Несколько раз звонил Глауэр.
— Ничего, — каждый раз сообщал он. — Ничего. Пара людей не дали нам обыскивать свои дома, но это приличные люди, я их всю жизнь знаю.
— Проследи, чтоб их эвакуировали в первую очередь, — ответила Кэкстон. — А потом обыскивай, когда их не будет. Это срочные меры.
Сделали объявления по радио, телевидению и в Интернете. Все жители города Геттисберг должны были сообщить о себе в ближайшую школу или правительственное учреждение и ждать транспорта, чтобы покинуть город. Ни при каких условиях они не должны были пытаться выехать на своих транспортных средствах. Кэкстон видела, каким интенсивным могло быть движение в обычный день… Улицы Геттисберга были безнадежно запутаны, и эвакуация столь же безнадежно застопорилась бы среди ревущих клаксонов и мигающих фар, дорожных разборок и небольших аварий. А может, и больших. С дождем все станет только хуже.
Но кое-кто все же пытался. Лоре звонили со всех концов города, и приходилось отправлять полицейских, чтобы разбираться со столпотворением, успокаивать людей и выстраивать их в очередь. Каждый офицер, которого она посылала догонять какого-нибудь неповиновавшегося мотоциклиста, отрывался от досконального обыска домов.
Позвонил мэр. Уверена ли она, что вовремя отыщет гробы? Уверена ли она, что можно избежать человеческих жертв? Уверена ли она, что мэру и его персоналу не следует эвакуироваться на вертолете, который видели над городом?
Нет, нет и нет. Кэкстон на мгновение прикрыла глаза и подождала, когда мэр прекратит болтать. Она сказала «нет» еще несколько раз, почти не вслушиваясь в вопросы.
— Докладывать нечего, — сказал Глауэр по рации в машине. — По моим подсчетам, мы обыскали двадцать процентов зданий города.
Было уже три часа дня.
Кэкстон села и выпрямилась, закончив разговор с мэром. Прошло уже столько времени, а сколько еще оставалось сделать! Люди выстраивались у кварталов, где была почта, у здания муниципалитета, у туристического центра. Ждали автобусов, которые вывезут их.
Кэкстон снова звонила в Национальную гвардию. Умоляла.
— Губернатора или, в случае крайней необходимости, вице-губернатора…
Она щелчком закрыла телефон. Постаралась дышать через нос. Потом снова раскрыла телефон.
Она опять звонила в полицию штата, просила прислать всех свободных сотрудников антиалкогольного подразделения. Получив их в свое распоряжение, она удвоила количество полицейских для регулировки движения, контроля дорожных застав, поисковой работы.
Ей звонили журналисты. Снова и снова. Уверена ли она, что гробы отыщутся вовремя? Она действительно полагает, что Геттисберг будет наводнен вампирами? Не кажется ли ей, что эту историю немного трудно переварить?
Время на журналистов она не тратила.
Снова звонки, снова работа. Дозвонилась до парламентского пристава в штаб-квартиру в Харрисбурге. Перечислила необходимое ей снаряжение, как будто заказывала по почтовому каталогу «Л. Л. Бин». [11] Только вместо свитеров и флисовых курток она намерена получить патрульные винтовки и защитное снаряжение. Человек, «принимавший заказ», бросил трубку, поэтому она перезвонила и, воспользовавшись своим служебным положением, пригрозила ему. Потом принялась умолять: пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
— Даже будь у меня все это, мне нужен специальный ордер, письменное разрешение от комиссара, а его сейчас в офисе нет, — ответил ей пристав.
У Национальной гвардии было все, что ей требовалось. У них всего было навалом, все было в идеальном порядке, смазанное, готовое к использованию. Горы амуниции, многочисленные стеллажи, заваленные винтовками. Плюс множество людей, которые могли привезти их, включая немалое количество ветеранов из Ирака. Солдат. Настоящих солдат.
