Знамение. Трилогия (СИ) - Ильясов Тимур (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
И докурился…
До рака легких…
Вот так…, невинная школьная привычка, однажды подхваченная на заднем дворе школы, прилипла к нему на всю жизнь. И устроила ему подобный коварный сюрприз. За год до того, как ему должен был бы стукнуть полтинник. До которого он, возможно, не доживет…
Вот так…Если бы он знал, заходя сорок лет на этот «киносеанс», что задержится в кинозале на долгих сорок лет… Он бы ни за что не купил билет. Но сейчас жалеть об этом было уже поздно…
И смешно… И грустно… И обидно…
А жить ему хотелось. Жить… Вдыхать и выдыхать воздух… Смотреть на деревья в окне… На лица медсестер… Трогать указательным пальцем фарфоровый стакан, нащупывая скол на его краю. Прикасаться пальцами на ногах к прохладной никелированной ножке больничной кровати. Жить… Просто жить…
Казалось бы ради чего? Скажи кому – посмеются… Жена бросила его лет десять назад, когда он начал пить и лишился работы. Взрослые дети уехали в Москву и Питер, и перестали выходить с отцом на связь. Квартиру же свою он сдал в аренду гастарбайтерам, чтобы были деньги на выпивку. А сам переселился сначала к приятелю, а потом, как стало тепло, и вовсе стал шататься по бомжевским подвалам, тусуясь среди таких же бродяг, как и он, опустившись на самое городское дно, оказавшись среди тех, кто сдался тягаться с жизнью, и искал утешения на дне бутылки.
Не жизнь, а сплошное мучение… Драма… Его личная драма. Драма маленького человека, потерявшего жизненные ориентиры…
Глупая и пошлая драма…. Для него, когда‑то молодого подающего надежды инженера. Красивого парня с тугими кудрями, на которого засматривались девушки на потоке в университете. Где теперь эти кудри…? Где тот красавчик? Где те томно вздыхающие поклонницы? Все ушло. Растворилось. Унеслось с ветром девяностых, когда большая страна с кроваво‑красным флагом на флагштоке, где он провел свое детство, юность и раннюю молодость, рухнула, словно колосс на глиняных ногах, погребя под своими завалами миллионы судеб. В том числе и его, лишив карьеры блестящего гидротехнического инженера.
Некоторое время он зарабатывал на подработках, в небольших фирмах, сомнительных и мутных проектах. Даже иногда добивался некоторых успехов и денег. Но все же не смог стабильно удержаться на переменчивых волнах нового времени, найти свое место под новым солнцем, требующим новых навыков и соблюдения правил, которые ему были чужды.
Он в итоге опустился. Спился. Потерялся…. И как бы и жить больше ему было не зачем. Но все равно жить хотелось. Все равно как… Без работы. Без близких… Одному…. На улице… В подворотне… Пить водку со случайными собутыльниками. Жрать просроченную еду из местного магазина…. Утолять жажду из дождевой лужи… Все равно… Просто жить…
Он понял эту простую и одновременно сложную истину только тогда, как после долгих мучений с непрекращающимся сухим кашлем, болью в груди и одышкой, он случайно попал в государственную поликлинику, где он все еще состоял на учете. И где его, грязного и плохо пахнущего, все же приняли. Проверили сначала на флюорографии. А потом, после дополнительных анализов, выдали диагноз. Рак легких. Рак, мать его, легких!!! И все из‑за гребаных сигарет!!!
Вот так… Рак легких… Два слова и девять букв. Буквы, которые могли сложиться в любую другую комбинацию слов. Но которые сложились вдруг именно так. Словно он вытянул некую черную пиратскую метку. И теперь ему нужно было собрать свои пожитки и двинуться прочь с вечеринки, слыша как за спиной остальной народ продолжает веселиться и танцевать…
Сначала он все отрицал, продолжая курить и бухать, отмахнувшись от предложения сердобольного врача положить его по бесплатной квоте в больницу на удаление метастаз и на химиотерапию. А когда приперло, закашлялось кровью и замутило до тошноты, то пошел. Как миленький, прибежал в поликлинику, взял у врачихи заветную бумажку и лег в больницу. Прямо в то время, когда в стране и в городе началась заварушка с коронавирусом.
И теперь он лежал тут, уже вторую неделю, в переполненной палате хирургического отделения, с пятерьмя другими бедолагами, ожидающими операций. В главной городской больнице, стоящей сейчас на ушах в связи с эпидемией «ковида». Когда их, «хирургических», «уплотнили» до двух палат, освободив место для инфекционных больных.
Раз в день к ним приходили сестра и врач. Оба – в странных и жутко выглядящих «чумных» костюмах и масках. Словно космонавты. Они ставили капельницы. Давали таблетки. Задавали дежурные вопросы о самочувствии. Просто чтобы спросить, а не для того, чтобы услышать ответ. И уклончиво отвечали на его вопросы о том, когда его будут оперировать.
Но он на них не злился. Он все понимал. Им было не до него… И еще он видел в глазах этих врачей страх. Первобытный панический страх…, такой очевидный, что будто в любую минуту каждый из них готов был броситься наутек прочь из больницы и спасать свои собственные жизни, нежели исполнять долг клятвы Гиппократа.
Его кровать находилась прямо возле двери и он слышал, как по коридору носились люди. Гремели тележками. Кричали и ругались. И с каждым днем этот шум и хаос становился все очевиднее. По больнице ходили слухи, что в главное инфекционное отделение поместили знаменитого космонавта с коронавирусом. И что его состояние было самым тяжелым. Еще говорили, что сами врачи подхватили вирус и их начали держать на карантине. Но некоторые из них бросили работу и разбежались по домам, игнорируя запреты.
Все это было странно и непривычно. Он должен бы был бояться за свою жизнь. Тревожиться, что ему вовремя не сделают операцию и не посадять на «химию». Что он умрет так, беспомощный, захлебнувшись гноем гниющих легких. Но потом он отпустил ситуацию и принял очередной финт своей судьбы, как есть. Смирился…, наблюдая за окружающим цирком, как посторонний соглядатай. Посмеивался и подшучивал над происходящим. Терять ему уже было нечего…
Так что еще немного покрутив в голове навязчивые мысли о сигарете, прокашлявшись слизью с кровавыми прожилками, дождавшись когда резь в груди немного затихнет, он встал с кровати и пошел по направлению к выходу из больницы. Чтобы там, на крыльце, стрельнуть у кого‑нибудь сигарету и покурить…
Когда он проходил через больничные коридоры, его никто не остановил. Врачи и медсестры носились по отделениям словно безумные, и не обращали на него никакого внимания. Когда же он преодолел последний лестничный пролет, ведущий на первый этаж, то столкнулся с женщиной с ребенком. Та бежала по лестницам, сломя голову, не замечая никого вокруг. И ударившись об него своим грузным телом, вдруг истошно заорала.
– Простите, мадам…, ‑ галантно извинился перед женщиной он.
Та же ничего не ответила. Только таращилась на него своими округлившимися от страха глазами над маской. И тяжело дышала.
Он, пожав плечами, обошел ее стороной и пошел дальше. Но сделав пару шагов, он вдруг услышал странный звук. Обернулся и увидел, что женщина осталась на месте. Она прислонилась к стене и плакала. Смешно икая и скуля. Потом она сняла с лица маску и резкими, нервными движениями вытерла ею лицо.
Он хотел было подойти к той женщине, спросить что случилось и, может быть, успокоить. Но потом передумал. Еще раз пожал плечами и направился дальше.
Возле выхода он стрельнул сигарету у торчащего на проходной молодого парнишки – охранника, краем глаза наблюдая как та женщина с ребенком обогнала его и вышла на улицу первой.
Выйдя сам на крыльцо, он зажмурился от яркого солнечного света. Глубоко вдохнул горячий июньский воздух, отмечая, что его губы непроизвольно растягиваются в блаженной улыбке.
А первый месяц лета гремел всем своим могучим оркестром. Чириканьем птиц. Шелестением зеленых листьев на деревьях. Жаром прогретого асфальта. И ему это нравилось…
Он с торжественной медлительностью достал сигарету и зажигалку. И закурил…, наблюдая прищуренным глазом, что по направлению к нему движется миловидная девушка‑журналист с микрофоном в руке, сопровождаемая оператором…
