Противостояние - Кинг Стивен (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно txt) 📗

Она, как обычно, подписалась броско и весело, роспись заняла чуть ли не половину оставшегося места. Только от этого Фрэн еще сильнее почувствовала себя самозванкой. Сложив лист, она сунула его в конверт, написала адрес и прислонила к зеркалу. Готово.

Вот. И что теперь?

Небо снова темнело. Она встала и начала ходить по комнате, думая о том, что надо уйти, прежде чем опять польет дождь. Но куда? В кино? Единственный фильм, который шел в городе, она уже видела. С Джесси. Поехать в Портленд и походить по магазинам? Нет смысла. В ближайшее время ей понадобится одежда только одного фасона – с эластичным поясом. Чтобы хватило места на двоих.

В этот день ей позвонили трижды. Первый звонок принес хорошие новости, второй – никаких, третий – плохие. Она бы предпочла обратный порядок. Начался дождь, пирс вновь потемнел. Фрэн решила выйти погулять, и плевать она хотела на ливень. Свежий воздух, летняя сырость могли поднять настроение. Она могла даже куда-нибудь заглянуть и выпить стакан пива. Счастье в бутылке. Или хотя бы спокойствие.

Первой ей позвонила Дебби Смит из Самерсуорта. «Мы очень ждем тебя! – Голос Дебби звучал тепло и искренне. – Более того, ты нам нужна. – И действительно, одна из девушек – они втроем снимали квартиру – съехала в мае, устроившись секретарем в оптовую фирму. Теперь Дебби и Рода с трудом платили за аренду. – И мы обе выросли в больших семьях. Так что плачущие дети нам не в диковинку».

Фрэн ответила, что приедет первого июля. Положив трубку, она обнаружила, что по щекам у нее текут теплые слезы. Слезы облегчения. Она подумала, что с ней все будет в порядке, если она сможет уехать из этого города, где выросла. Подальше от матери и даже от отца. Сам факт, что у нее ребенок и она мать-одиночка, привнесет смысл в ее жизнь. Важная причина, само собой, но не единственная. Фрэн вроде бы припоминала, что есть какое-то животное, или букашка, или лягушка, которая при появлении угрозы раздувается, в два раза увеличиваясь в размерах. Хищник, во всяком случае, в теории, пугается и убегает. Она ощущала себя маленькой, как та букашка, и именно город, окружающая среда (гештальт [49] – вот еще более подходящее слово) принуждали ее ощущать себя таковой. Она знала, что никто не заставит ее носить алую букву, но знала и другое: чтобы рассудок убедил в этом чувства, необходимо порвать с Оганквитом. Находясь на улице, она ощущала присутствие людей, еще не смотрящих на нее, но готовящихся посмотреть. Разумеется, постоянных жителей, а не тех, кто приезжал на лето. Постоянные жители всегда находили на кого посмотреть: на пьяницу, не получающего пособие, на юношу из хорошей семьи, который попался в Портленде или в Олд-Орчард-Бич на мелкой краже… или на девушку с растущим животом.

Вторым позвонил Джесси Райдер. Из Портленда. Сначала набрал ее домашний номер. К счастью, попал на Питера, который без лишних слов объяснил, как позвонить ей в «Харборсайд».

Тем не менее начал Джесси с вопроса:

– Похоже, у тебя дома напряженка, да?

– Ну, слегка, – осторожно ответила она, не желая посвящать его в подробности. Иначе получилось бы, что они в каком-то смысле заговорщики.

– Твоя мать?

– Почему ты так думаешь?

– Она похожа на женщину, способную взбеситься. Что-то такое в ее глазах, Фрэнни. Мол, если ты пристрелишь моих священных коров, я пристрелю твоих.

Фрэнни промолчала.

– Извини, я не хотел тебя обидеть.

– Ты и не обидел, – сказала она. Он дал точное определение – пусть и внешне, – но Фрэнни удивило слово «обидеть». Она не ожидала, что услышит его от Джесси. «Наверное, это некая аксиома, – подумала она. – Когда твой любовник начинает бояться «обидеть» тебя, он перестает быть твоим любовником».

– Фрэнни, предложение по-прежнему в силе. Если ты скажешь «да», я куплю пару колец и приеду после полудня.

На своем велике, подумала она и едва не захихикала. Это было бы ужасным, совершенно ненужным оскорблением, и Фрэнни на секунду прикрыла трубку рукой, чтобы убедиться, что с губ не сорвется ни звука. За последние шесть дней она плакала и хихикала больше, чем за все годы с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать и она начала ходить на свидания.

– Нет, Джесс, – ответила она вполне спокойно.

– Я хочу этого! – яростно воскликнул он, словно увидев, как она борется со смехом.

– Знаю, но я не готова к замужеству. Речь только обо мне, Джесс, к тебе это не относится.

– Что ты решила насчет ребенка?

– Буду рожать.

– И откажешься от него?

– Пока не знаю.

Какое-то время он молчал, и она слышала другие голоса в других комнатах. Наверное, у всех были свои проблемы. Мир – это сиюминутная драма, крошка. Мы любим наши жизни, поэтому высматриваем указующий луч в поисках завтрашнего дня.

– Я думаю о ребенке, – прервал затянувшуюся паузу Джесси. Она сомневалась, что это правда, но только упоминание ребенка могло пробить брешь в ее обороне. И пробило.

– Джесс…

– Ну и что мы будем делать? – резко спросил он. – Не можешь же ты оставаться в «Харборсайде» все лето. Если тебе нужно жилье, я могу поискать в Портленде.

– Я нашла себе жилье.

– Где? Или я не должен об этом спрашивать?

– Не должен! – ответила она – и прикусила язык за то, что не нашлась с более дипломатичным ответом.

– О… – произнес он на удивление бесстрастным голосом. Потом осторожно поинтересовался: – Могу я кое-что спросить, не разозлив тебя, Фрэнни? Потому что я действительно хочу знать. Это не риторический вопрос или что-то вроде.

– Спросить ты можешь, – устало согласилась она. Мысленно настраивая себя, убеждая не злиться, потому что за таким предисловием у Джесси обычно следовало какое-нибудь отвратительное и совершенно неожиданное для нее шовинистическое продолжение.

– Во всем этом у меня есть какие-то права? – спросил Джесс. – Разве я не могу разделять ответственность и решение?

На мгновение она таки разозлилась, но это чувство тут же ушло. Джесс всего лишь оставался Джессом, пытался защитить свой образ, который сам для себя и создал, как поступают все мыслящие люди, чтобы спокойно спать по ночам. Он всегда нравился ей, в том числе и благодаря своему уму, но в сложившейся ситуации ум только навевал скуку. Таких людей, как Джесс – и как она сама, – всю жизнь учили, что принимать решения и действовать – это правильно. Иной раз ты мог причинить себе вред – и немалый, – только чтобы выяснить, что следовало лежать в высокой траве и не дергаться. Джесс расставлял сети из добрых побуждений, но они оставались сетями. Он не желал отпускать ее.

– Джесси, никто из нас не хотел этого ребенка. Противозачаточные таблетки и предназначались для того, чтобы ребенка не было. Никакой ответственности ты не несешь.

– Но…

– Нет, Джесс! – отрезала она.

Он вздохнул.

– Ты свяжешься со мной, когда устроишься на новом месте?

– Думаю, да.

– Ты по-прежнему собираешься продолжить учебу?

– Со временем. Осенний семестр пропущу. Может, сдам какие-нибудь предметы.

– Если я буду тебе нужен, Фрэнни, ты знаешь, где меня найти. Я не сбегу.

– Это я знаю, Джесс.

– Если тебе понадобятся деньги…

– Да.

– Свяжись со мной. Я не настаиваю, но… Мне захочется повидаться с тобой.

– Хорошо, Джесс.

– Пока, Фрэн.

– Пока.

Когда она положила трубку, у нее возникло ощущение, что осталась какая-то недоговоренность. И она поняла почему. Заканчивая разговор, они – впервые – не сказали друг другу: «Я люблю тебя». Ей стало грустно, и она ничего не могла с этим поделать.

Последним, около полудня, позвонил отец. Позавчера они вместе позавтракали, и он сказал ей, что тревожится из-за Карлы. Она не легла спать прошлой ночью: провела ее в гостиной, сосредоточенно изучая старые генеалогические записи. Около половины двенадцатого он зашел к ней и спросил, когда она поднимется наверх. Карла распустила волосы, и они падали ей на плечи и на лиф ночной рубашки. По словам Питера, она выглядела безумной, плохо соображающей, где находится и что делает. Тяжелый альбом лежал у нее на коленях, и она даже не посмотрела на мужа, продолжая перелистывать страницы. Ответила, что ей не спится. И поднимется позже. Она простыла, сказал Питер Фрэнни, когда они сидели в кабинке «Корнер ленч» и играли в гляделки с гамбургерами. У нее лило из носа. Когда он спросил ее, не выпьет ли она стакан горячего молока, Карла вообще не ответила. Наутро он обнаружил ее спящей в кресле с альбомом на коленях.