Трепет черных крыльев (сборник) - Корсакова Татьяна (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
– У Сказочника…
Слово родилось из темных глубин подсознания, выплеснулось черной кляксой на пожелтевшие от времени страницы.
– Кто такой Сказочник?
Она не слышала. Она листала книгу, переворачивала страницу за страницей, пока не увидела кровать с резным изголовьем и тумбочку с позабытым вязаньем, пока не увидела волка в смешном кружевном чепце и себя саму, лежащую поверх лоскутного одеяла.
– Постмортем… – К горлу подкатил колючий ком, а во рту сделалось одновременно сладко и горько, как бывало после чая, которым поил их с Марусей Сказочник. – Он называл это постмортем. А вот это, – ноготь прочертил черту поверх изображения девочки, – это я. Я должна была стать Красной Шапочкой, если бы не сбежала…
На сей раз сбежать не получилось. Воспоминания догнали, накрыли холодной лавиной, придавили мокрой от слез щекой к пахнущим пылью страницам. Раздавили. Уничтожили. Почти…
Кофе был крепкий и горький, как хинин. Только эта крепость и эта горечь могли перебить вкус чая. Того самого чая, которым поил их с Марусей Сказочник. Алиса вспомнила Марусю. Мало того, она нашла Марусю на страницах сказочной книги! В этой сказке была башня с окнами-бойницами и девочка в нарядном платье, расчесывающая гребешком свои удивительной красоты золотые волосы. Рапунцель…
А Алиса уже искала другую сказку и другую иллюстрацию. Красные башмачки – это очень важно, так сказала Маруся.
На странице сказочной книги красные башмачки жили своей собственной жизнью, приплясывали, отбивали каблучками беззвучный ритм. Башмачки и худенькие девчачьи ноги. Ноги без хозяйки… А маленькая хозяйка наблюдала за этой дикой пляской со стороны. Девочка на картинке была без ног, но все еще жива. Не оттого ли, что время ее сказки еще не пришло?..
– Что мне делать? – Алиса сидела, прижав к груди книгу сказок. – Что мне теперь со всем этим делать?! Идти в полицию?..
– Полиции нужны доказательства, а не страшные сказки. – Макс привычным жестом взъерошил волосы. – Ты должна вспомнить все, что только возможно.
Проблема была в том, что она больше ничего не помнила, не могла даже предположить, где находился дом Сказочника.
– Тогда сделай то, что у тебя получается лучше всего, проведи журналистское расследование. – Макс включил ноутбук, поставил его перед Алисой. – Давай предположим, что твои сны – это не просто сны, а предупреждение. Ты была похожа на Красную Шапочку, твоя Маруся была похожа на Рапунцель, поэтому вас похитили.
– Девочка! – Она все поняла правильно. Теперь, когда Макс указал ей путь, в голове прояснилось. – Если девочка существует на самом деле, если она сейчас у Сказочника, то родители должны были заявить о ее пропаже, в сети должна быть ее фотография!
Фотография нашлась. С экрана ноутбука им с Максом улыбалась девочка лет десяти. Пропавшая три дня назад девочка, умница, отличница, мамина-папина радость, будущая модель для постмортем… Если они не успеют.
– Успеем. – Макс пошел дальше, Макс вспомнил, что он крутой программист и потенциальный хакер.
Его пальцы, тонкие и длинные, словно у пианиста, уже летали над клавиатурой, а на мониторе сменяли одна другую заметки, фотографии, картинки. Алиса следила за ним затаив дыхание, позабыв про давно остывший кофе.
– Смотри, что я нашел!
Сначала Алиса решила, что это иллюстрация, точно такая же, как в ее книге, и лишь через мгновение поняла, что это не иллюстрация, а фотография…
Золотоволосая девочка у похожего на бойницу окошка, все складочки нарядного платья аккуратно расправлены, костяной гребешок запутался в длинных волосах. И кажется, что девочка на фотографии жива, но сердце кричит – не верь, это не безобидная фотография, это постмортем! Для Маруси наступило время сказок, потому что она, Алиса, пообещала, но не спасла…
Алиса не плакала с того самого момента, как вырвалась из лап Сказочника, думала, что не заплачет больше никогда. Она ошибалась. Слез было много, так много, что в них можно было утонуть. Слезы не приносили облегчения, от них становилось только хуже.
– Я так и знал, что он не сможет удержаться. – Макс не утешал, Макс не отрывался от ноутбука. – Таким тварям нужно признание. Слышишь, Алиса, он наследил! И по этим следам я найду его, как по чертовым хлебным крошкам! Алиса, ты прости, но мне нужно уйти! Я вернусь сразу, как только что-нибудь нарою.
Максу понадобилась всего одна ночь и помощь друзей-хакеров.
– Собирайся, – сказал он с порога и поцеловал Алису в нос, как маленькую. – Я знаю, кто это с вами сделал! – В этом был весь Макс, он продолжал считать ее жертвой, даже после того, как узнал всю правду про Марусю. – Я за рулем, по пути все расскажу!
Подчиняясь Максовой воле, джип ревел зло и задиристо, скользил по пустынной трассе наперегонки с собственной тенью, рвался в бой. Алиса смотрела прямо перед собой, до боли в пальцах сжав кулаки.
– Тебе нужно кое-что узнать. – Не сводя взгляда с дороги, Макс успокаивающе погладил ее по коленке.
– Я хочу знать про эту сволочь все.
– Не про сволочь… – Все-таки Макс на нее посмотрел. Посмотрел как-то странно, одновременно растерянно и задумчиво. – Алиса, это касается Маруси…
Он говорил торопливо, словно боялся, что она захочет его остановить, словно сам не верил своим словам. Он говорил, Алиса слушала, и тиски, которые сжимали ее все эти годы, с каждым сказанным словом ослабляли свою смертельную хватку. Оказалось, что она забыла, как это – дышать полной грудью, а теперь вот училась дышать и жить заново.
– …А он и в самом деле фотограф! Говорят, талантливый и самобытный. – От злости голос Макса вибрировал в унисон мотору. – Он фотографировал детей в твоем интернате. Он фотографировал тебя, Алиса! Вспоминай!
Она вспомнила. Молодой, но с уже обозначившимися залысинами, в уютной клетчатой рубашке, в коротковатых брюках, карманы которых были набиты карамельками. Он улыбался Алисе так, словно был ее лучшим другом. И фотографию сделал очень красивую. Это была единственная фотография, на которой Алиса себе нравилась. Определенно, он был очень хорошим фотографом. Определенно, это не мешало ему быть очень страшным человеком…
– …Перспективный, талантливый, из интеллигентной семьи. – Макс говорил, а желваки на его небритых щеках ходили ходуном. – Его дед был смотрителем той самой усадьбы, в которой в последующем организовали детский дом. А во время Великой Отечественной в усадьбе располагалась немецкая комендатура. Думаю, книга сказок осталась с тех самых времен, как и фотокамера. А язык он выучил сам, в силу таланта! – Макс не выдержал, выругался, виновато посмотрел на Алису. – Знаешь, он ведь в самом деле талантливый. Я видел его работы. Не те… другие. Год назад его фотографии выставлялись в Берлине, говорят, произвели фурор у тамошней публики.
– Это точно он? – Она должна была спросить. Им нельзя ошибиться: на кону жизнь маленькой девочки.
– Он заказал красные башмачки. Не купил готовые, а пришел к обувщику со своими рисунками и мерками. Сказал, это нужно для будущей инсталляции, сказал, что важна каждая деталь.
– Они уже готовы – башмачки? – Сердце пропустило удар, а почти разжавшиеся тиски снова начали сжиматься.
– Я не знаю. – Макс снова успокаивающе погладил ее по коленке.
– Куда мы едем?
– Его дед был не только смотрителем усадьбы, но и охотником. В лесу недалеко от интерната есть охотничий домик. Я думаю, он держит девочку там. Так же, как и вас с Марусей…
Они оставили джип на лесном проселке, дальше пошли пешком. Сколько Алиса ни старалась, ни дорогу, ни сам лес вспомнить так и не смогла. И показавшийся из-за еловых лап домик она тоже не вспомнила, но внутри вдруг заныло, завибрировало, словно что-то в ней вот прямо сейчас настраивалось в резонанс с этим местом.
– Ты только не суйся, – сказал Макс одними губами. – Если он там, я сам разберусь. Представлюсь туристом, скажу, что заблудился.
