Колдун из Салема - Хольбайн Вольфганг (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗
— Нет! — крикнул Мортенсон. — Сарсин — уйди оттуда!
Но даже если Сарсин и услышал его слова, он на них никак не отреагировал. Мортенсон снова потерял равновесие, сделал, отчаянно махая руками, пять или шесть шагов назад и шлепнулся на спину. Из рубки были слышны пронзительные крики Сарсина. Мортенсон увидел, что он отчаянно копошился в стенном шкафу, пытаясь, видимо, достать оттуда винтовку.
Чудовище опять заревело. Его тело снова ударилось в железный корпус катера, и к общему шуму примешался новый, очень неприятный звук, который издавало судно: это с грохотом разламывались железные листы обшивки. Острый тошнотворный запах, похожий на запах крови, ударил Мортенсону в ноздри.
Переднее стекло рубки со звоном разлетелось. Между острыми осколками стекла появился ствол винтовки.
— Ради бога — НЕ НАДО!!! — надрывно закричал Мортенсон.
Но его голос потонул в реве чудовища и клокотании бурлящей воды. Сарсин, постаравшись занять как можно более устойчивое положение для стрельбы, быстро прицелился и нажал на спусковой крючок.
Хлесткий щелчок выстрела смешался с воплем боли, исторгнутым чудовищем. Как в каком-то кошмарном сне Мортенсон увидел, что кусок пластины с рогатой головы отлетел в сторону и из раны — величиной с кулак — на макушке гиганта потекла темная густая кровь.
От боли чудовище просто обезумело. Его рев стал неимоверным, а мощное тело вздыбилось, с размаху ударилось о катер и сильно вмяло его железный борт. Мортенсон почувствовал, как где-то глубоко под его ногами что-то треснуло и вода хлынула бурлящим потоком внутрь катера. Змееобразная шея чудовища изогнулась, став похожей на атакующую кобру. Голова вместе с шеей отчаянно вертелась из стороны в сторону. Сарсин выстрелил еще раз, и на шее чудовища появилась вторая — рваная — рана. Но эти раны, похоже, были для такого гиганта все равно что уколы иголкой.
— Глаза! — крикнул Мортенсон. — Стреляй по его глазам!
Сарсин быстро перезарядил винтовку, выбил стволом последние осколки стекла из оконной рамы и начал тщательно прицеливаться. Но он так и не успел выстрелить.
Змееподобная шея чудовища еще сильнее изогнулась назад. С чудовищным ревом оно откинуло голову еще больше и приподняло свое мощное тело из воды, словно замахиваясь.
Затем рогатая голова доисторического чудища, словно гигантский молот, обрушилась на рубку и разнесла ее вдребезги.
Мортенсон ухватился за поручень. Он почувствовал, что его грудь пронзила острая боль: сломанное ребро впилось в плоть.
Его взор начал затуманиваться. Словно через темную колышущуюся завесу он увидел, что чудовище немного отодвинулось от катера, хлеща по воде своими смехотворно маленькими, по сравнению с туловищем, плавниками, и наклонило голову.
Мортенсон еще успел почувствовать, как катер задрожал, когда чудовище, подсунув свое тело под днище, начало медленно поднимать судно из воды. Он также еще успел почувствовать, как катер сильно накренился на один борт, со скрежетом царапая при этом другим бортом каменный причал пристани.
После этого Мортенсон не чувствовал уже ничего.
Когда мы вернулись в пансионат, был уже почти полдень. Говард, как и обещал, сводил меня к своему знакомому врачу, на молчание которого мог рассчитывать. Тот оказался, в общем-то, не врачом, а ветеринаром. Тем не менее, он весьма умело обработал мои раны и смог настолько ослабить боль, что я ее после этого уже почти не чувствовал. Кроме того, ожог на моей руке оказался поверхностным, поскольку моя кожа лишь на долю секунды соприкоснулась с бурлящей зеленой жидкостью. Когда же я посмотрел на клинок своей рапиры, по спине у меня побежали холодные мурашки: некогда блестящая сталь стала совсем тусклой и покрылась пятнами, словно она была изъедена кислотой.
Я буквально валился с ног от усталости, когда мы — как мне показалось, спустя целую вечность — наконец-таки вернулись в пансионат Говарда. Мы все собрались в библиотеке — единственном помещении, не считая кухни, которое никогда и не было предназначено для проживания постояльцев и служило Говарду своего рода салоном.
Присцилла побыла с нами буквально пару секунд и затем под благовидным предлогом поднялась наверх, в комнату, приготовленную для нее Рольфом. Она сказала, что очень устала, но, похоже, причина ее такого быстрого ухода крылась совсем в другом. Между ней и Говардом возникло какое-то напряжение, оно и заставило ее так быстро покинуть нас. Это отнюдь не было антипатией: Говард вел себя по отношению к ней исключительно дружелюбно, с изящной непринужденностью, которую я не ожидал обнаружить в нем, уже заметив его обычно резковатую, подчас даже кажущуюся грубой манеру поведения. Но их двоих что-то разделяло — что-то такое, что нельзя объяснить, но можно достаточно отчетливо почувствовать. Они казались абсолютно чуждыми друг другу людьми, пытающимися соблюдать правила этикета, но при этом старающимися узреть друг у друга в обороне слабые места.
Я молча сидел в кресле у камина, вытянув перед собой ноги и попивая теплый чай, принесенный мне Рольфом. Он сделал это до того, как, что-то бормоча себе под нос, снова скрыться на кухне, чтобы приготовить горячую еду для меня и Присциллы. Говард тем временем, абсолютно не обращая внимания на мое присутствие, перелистывал свои записи, то и дело что-то царапал на листке бумаги или доставал с полки шкафа какую-нибудь книгу, чтобы, заглянув в нее на пару секунд, снова поставить на место. У меня было такое ощущение, что он намеренно игнорировал мое присутствие, спокойно выжидая, когда же я наконец засну.
Я решил первым нарушить молчание и неестественно громко кашлянул, посчитав такой способ обратить на себя внимание вполне уместным в данной ситуации. Говард тут же оторвался от своей работы и посмотрел на меня.
— Что такое? — на его лице застыл вопрос.
— Я… жду, когда ты мне все объяснишь, — неуверенно сказал я.
Момент был явно неподходящим, я это чувствовал. Я устал, ощущал себя изможденным, а потому вряд ли был способен вести сколько-нибудь серьезные разговоры. Но меня не покидало чувство, что я сойду с ума, если прямо сейчас не получу разъяснений по поводу случившегося.
Говард осторожно закрыл книгу, которую как раз читал, положил ладони рядом на ее обложку и в течение некоторого времени смотрел на свои ухоженные ногти.
— Это все не так уж просто объяснить, Роберт, — сказал он после столь долгих колебаний, что я уже не надеялся дождаться от него ответа.
— Но ты все ж таки попробуй, — предложил я.
Он улыбнулся, но как-то странно и немного грустно.
— Ты мне рассказывал, что этот О'Мэлли в Голдспи сказал перед тем, как умер.
— О'Бенион, — поправил я его.
Говард кивнул.
— Хорошо, — сказал он, — пусть будет О'Бенион. Он сказал: где-то есть третий маг. Он передал предупреждение твоего отца.
— Если тот, с кем он разговаривал, действительнобыл моим отцом, — возразил я. — После того, что сейчас произошло, я уже не очень в этом уверен.
При мысли о призрачном двойнике моего отца по спине у меня пробежал холодок.
— Так или иначе, его слова проясняют многое, — продолжил Говард через некоторое время. — Я… не очень хорошо разбираюсь в таких вещах, как колдовство и заклинания, намного хуже твоего отца, — последнюю фразу он произнес подавленным голосом. — Видишь ли, Роберт, мы с твоим отцом были друзьями и партнерами, однако я в своих изысканиях сконцентрировался исключительно на ДОИСТОРИЧЕСКИХ ГИГАНТАХ, тогда как твой отец посвятил свою жизнь изучению тайн колдовской силы. Он много чего мне рассказывал, так же как и я ему, но из его рассказов я понял далеко не все. Вы убили двух магов в Голдспи — Леймана и Донхилла. Но, насколько я знаю, — он поднял левую руку и затем словно уронил ее на кожаную обложку книги, которую держал в руках, — и исходя из того немногого, что имеется в моих записях, настоящий магический круг должен состоять как минимум из трех колдунов. А для получения магической силы, которая была бы достаточной для управления чудовищем в озере Лох Шин, нужен именно магический круг.
