Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга II - Ховисон Дэл (книги онлайн полные .TXT) 📗
Джаред сопоставил факты. Значит, папаша Счастливчика, до того как покрасить приборную доску в цвета американского флага и влететь в старую яблоню, успел послужить на благо родины и в итоге начал искать спасения в бутылке.
— У меня нет проблем, сынок, — сказал Джаред.
Слова давались ему легко, хотя «сынок» вырвался только под действием алкоголя. Он уже говорил такое раньше, и не раз. Слишком много раз до того случая. После Джаред взял себя в руки и многое в себе исправил, но сделанного не воротишь. Четверо погибших, старшему всего семнадцать. Дети.
Джаред отключился при столкновении. Он тогда возвращался с игры, но был слишком пьян, чтобы помнить, кто с кем играл. Возвращаться решил по Такома-вэлли. Не потому, что ему нравился вид. Просто это был кратчайший путь домой. Поначалу все шло хорошо, он даже не заметил, что его вынесло на встречную. А дети возвращались с вечеринки на мамином «крайслере». Мать собиралась устроить дочери взбучку за то, что та взяла машину без разрешения. Но вскоре этот факт перестанет ее заботить.
«Линкольн» Джареда ударил в «крайслер» сбоку, когда тот выруливал на свою полосу. Машина с детьми проломила ограждение и рухнула вниз, в каньон под утесом. Джареда стошнило, когда он подошел к краю и увидел обломки, разлетевшиеся по камням. Он заплакал, нашел осколок лобового стекла и перерезал себе горло.
Но каким-то образом выжил.
Судья счел попытку суицида доказательством искреннего раскаянья и приговорил Джареда всего лишь к двум годам заключения. Это было его первое нарушение, до этого Джаред был примерным гражданином. Восемь месяцев тюрьмы, по два за каждого ребенка. Родственники погибших были в ярости, но ничего не могли сделать. Со временем все они переехали, надеясь начать новую жизнь подальше от места трагедии.
Досрочного освобождения Джареду не предлагали, да он и не воспользовался бы предложением. Жить в тени того, что он совершил, было нелегко. Стоило ему лишь подумать о выпивке, и одного взгляда в зеркало было достаточно. Шрам, протянувшийся от уха до уха, был постоянным напоминанием о трагедии, случившейся той жуткой ночью.
Каждый вторник он приезжал на Такома-вэлли. Прошло много лет, но участок ограждения, выбитый тогда «крайслером», выделялся новизной на фоне изъеденного погодой остатка. Раз в неделю Джаред привозил своим жертвам новый букет. Но этого было мало. Это место преследовало его. Снилось ему каждую ночь. Во сне Джаред стоял на краю обрыва, с которого рухнул «крайслер». Каждую ночь одно и то же.
Сначала начинал чесаться шрам. Все сильнее и сильнее. Джаред скребся, как блохастая собака, и вдруг понимал, что под кожей у него что-то движется. Его шея разбухала, голова запрокидывалась. Шрам раскрывался, и оттуда выглядывало лицо. Из его шрама выбирался другой Джаред, голый и окровавленный новорожденный Джаред, неподвластный земному тяготению. Он выскальзывал из старого тела, как змея, сбрасывающая старую кожу, и парил в небе. Груз прошлого сменялся невероятной легкостью, невесомостью, безграничной свободой.
Он летел. Парил над долиной. Вид, который раньше вызывал только боль, теперь казался чудесным, завораживающим. И тогда Джаред просыпался. Сон исчезал, и оставалась только реальность, потолок спальни, алкотестер, которому приходилось ежедневно отсасывать, если он хотел попасть на работу, и воспоминания о детях, которых он убил.
Шрам уже не казался Джареду мрачным напоминанием из прошлого, он был приглашением, линией, которую проводят хирурги перед операцией, чтобы «резать здесь». И сейчас Джаред чувствовал, что гильотина была лучшим, что могла придумать его судьба. Возможно, все так, как и должно быть. У мироздания оказалось замечательное представление о справедливости.
А может быть и нет. На горизонте уже маячил рекламный щит «Кэй панкейкс».
Две желтые линии на капоте «бьюика» извивались перед глазами, как гусеница из бутылки. Полупустой бутылки. Заблудившись в воспоминаниях, Джаред не сознавал, сколько пьет. Это как езда на велосипеде.Эта мысль обожгла Джареда. Спидометр показывал сорок пять миль в час. Этого мало. Харрис и не почешется, если машину не разогнать как минимум до семидесяти пяти. Джаред моргал, пока дорога из расплывчатых пятен не собралась опять в полосу асфальта. Раньше в таких ситуациях ему помогала пара пощечин, но с гильотиной на шее старая техника отрезвления явно была не при делах.
— Ты прааавда убивал людей, папочка?
Ублюдок выполнил домашнее задание, подумал Джаред, выжимая газ. Сколько он следил за ним? Затылок Джареда вжало в подголовник, «бьюик» набирал скорость.
— Мама сказаааала, они были плохие, — продолжил Счастливчик.
Джаред, пребывая в пьяном ступоре, не сразу сообразил, что тот говорит не о нем, а о своем отце. Солдате. Или, возможно, подумал Джаред, эти образы сливаются у него воедино. У них ведь много общего. Возможно, много общего и с теми несчастными ублюдками, которые оказывались за рулем одного из его раскрашенных под заказ «бьюиков».
Стрелка спидометра перевалила за пятьдесят пять, и каждая неровность на дороге стала весьма ощутимой. Джаред напрягся, потому что каждый рывок угрожал бросить его на смертоносное ожерелье. Поморщившись, он выпрямил спину. Уже виднелся потек нарисованного масла на щите «Панкейкс». Яичница и квадратный пласт сыра, бекон, блестящий от жира. Джаред ощутил, как поздний обед поднимается к горлу.
Шестьдесят две мили, шестьдесят три, шестьдесят четыре…
— Пааапочка, мы едем слишшшком быыыыыстро!
Счастливчик улыбался отчасти ему, отчасти своим воспоминаниям, наслаждаясь дикой гонкой. Нэт Кинг Коул пел о надежде, об утешении усталых душ. Джаред счел это добрым предзнаменованием.
«Бьюик» пролетел мимо щита.
Джаред уставился в зеркало заднего вида. Ничего. Посмотрел на спидометр. Восемьдесят две мили в час. Он выдохнул, глядя, как исчезает из виду рекламный щит и остается только темнота.
И вдруг свет.
Переливы красного и синего в облаке пыли, из которого материализовалась полицейская машина, завывая сиреной и выбираясь на шоссе.
Джаред позволил себе самодовольную улыбку, когда Счастливчик, убрав пистолет, привстал на заднем сиденье и обернулся. Полицейский догонял. Счастливчик развернулся, но он был радостным, а не испуганным.
— Только одно прррравило, — сияя улыбкой, пропел он.
Джаред надеялся на другую реакцию.
— Глаза открой, придурок, мы не выберемся!
Тишина в ответ.
— Остановимся мы или разобьемся, выживу я или умру, выйдешь ты или выползешь из машины, тебе конец!
Нет ответа.
— Они могут помочьтебе!
Вонь плесени ударила Джареду в нос, когда мистер Счастливчик придвинулся ближе и выдохнул ему в щеку:
— Ты все поооортишь, паааааапа!
Вблизи этот псих был в два раза страшнее, чем скрытый в тени, и Джаред инстинктивно отвернулся. Сияющее лезвие вокруг шеи не позволило ему отстраниться. К тому времени как Джаред сообразил, что может ударить врага бутылкой текилы, Счастливчик уже откинулся назад и завопил:
— Одно правило, одно правило, одно правило, одно правило!..
И поднял пистолет.
— Эй, эй! — запротестовал Джаред и отхлебнул из бутылки.
На этот раз текила ударила в голову, висок пронзило болью. Джаред прикусил язык, и боль помогла ему сосредоточиться. Он снова посмотрел на полицейскую машину. Харрис махал ему жезлом в окно. Хотел бы Джаред иметь такую штуку! Только подлиннее, чтобы мистер Счастливчик передумал насчет одного правила.
— Сейчас мы остановимся, и ты отдашь ему пистолет. — Джаред с трудом перевел дыхание. — Ты же не хочешь пострадать, сынок.
— Я должен был умереть. Я хочу умереть.
— Но не также, — продолжал увещевать его Джаред. — Ты хочешь умереть во время аварии. Со мной. И делать это снова и снова, пока все не получится так, как надо. Ну так этого не будет. Потому что я сейчас остановлюсь. А если ты выстрелишь, копы превратят эту тачку и нас обоих в швейцарский сыр. И ты умрешь, как обычный преступник.
