Сон в пламени - Кэрролл Джонатан (е книги .TXT) 📗
– Потому что завтра придет король, а я солгала ему. Я сказала ему, что умею прясть из соломы золото. Увидев, что ничего я не умею, он убьет меня.
А ведь Вдох мог запросто сделать это с помощью своей магии. И ему пришла в голову мысль. Может быть, если для этой девушки он спрядет золото, она навсегда полюбит его?
Но он испытал уже столько неудач в любви, что теперь стал осторожнее.
– А что ты мне дашь, если я спряду за тебя?
– Мое ожерелье, – сказала девушка.
Ожерелье ничего для него не значило, но он не хотел, чтобы она поняла это. Ему нужна была ее любовь, однако любовь – такая рыбка, которую не сразу поймаешь, и к ней нужно подходить с осторожностью.
Взял человечек у нее ожерелье, подсел к прялке – турр-турр-турр – три раза обернется веретено – вот и намотано мотовило золотой пряжи. Вставил он другое – и – турр-турр-турр – три раза обернется веретено – вот и второе мотовило полно золотой пряжи. Итак он работал до самого утра и перепрял всю солому, и все мотовила были полны золотой пряжи.
Девушка в восторге смотрела на его работу, но за все эти долгие часы ни разу не спросила у человечка его имени и не поблагодарила его, когда работа была сделана. Это опечалило его, но те часы наедине с ней лишь усилили его любовь, так что она уже еле умещалась в его теле.
Пока сказка сказывалась, я наблюдал за выражением его лица. Оно смягчилось, на нем была видна, печаль за себя, печаль от правдивости истории. Дортхен говорила тихо, но в комнате, кроме ее голоса, не раздавалось ни звука.
Тогда король привел Мельникову дочку в другую комнату, а была она побольше первой и тоже полна соломы, и сказал:
– За ночь ты должна перепрясть все это в золото. Если сможешь, то станешь моей женой, – а про себя подумал: «Хоть она всего лишь и Мельникова дочь, я все равно не отыщу женщины богаче».
Папа оцепенел.
– Верно! Она была ему не нужна. Ему нужно было золото. Я говорил ей! Но ей тоже не нужна была любовь. Она хотела стать королевой.
Дортхен и Лизетта переглянулись, но я знаком велел Дортхен продолжать. Однако она посмотрела на свою сестру, и продолжила та.
Эта история всем известна. Маленький человечек спрял пряжу и в третий раз, взяв с Александры обещание отдать ему ребенка. Через год она родила. (Меня.) Тогда он пришел к ней и потребовал исполнить свое обещание.
Королева пришла в ужас и стала предлагать человечку богатства всего королевства, чтобы он только согласился оставить ей дитя. Но человечек знал, что она не любит своего сына, потому что ее сердце было пустым и холодным, как звезда. И Вдох ответил: «Нет, мне живое милей всех сокровищ на свете».
Он смотрел на меня с такой печалью и кивал: да, мол, все это правда.
Взбешенная его отказом королева начала кричать и бесноваться, так что проявилась ее истинная, подлая душа. И под конец сказала: «Убирайся, коротышка. У меня уже есть придворный карлик».
– Как она меня ненавидела! Просто не могла на меня смотреть!
Лизетту раздражали его постоянные комментарии, и она громко прокашлялась.
Александра говорила и другие ужасные вещи. Когда Вдох почувствовал, что с него довольно, и понял, как она его презирает, он сделал один ее палец золотым, чтобы напомнить о своем могуществе. Но сердце его все еще болело по ней, и потому он дал ей еще один шанс:
– Даю тебе три дня сроку. Если за это время ты узнаешь мое имя, то пускай дитя останется у тебя.
Сказка продолжалась. Подлинная сказка о Вдохе, а не та, которую Дортхен и Лизетта Вильд приукрасили, рассказывая братьям Гримм более полутора веков назад. Разница заключалась в том, что именно эту версию папа рассказывал мне давным-давно в лесу близ Вены. Каждая подробность, каждый нюанс были те же: золотая кроватка, лягушка на руке, превратившаяся в человеческое дитя для гордой королевы, – всё.
В тот же день, но раньше сестры, смущаясь, рассказали мне, как братья Гримм смеялись и смеялись над именем Румпельштильцхен. Им хотелось записать сказку девушек, но в первозданном виде она казалась слишком грустной и неправильной. Маленький колдун не должен был уйти с украденным человеческим ребенком. Это ведь так странно и безнравственно. Нет, их история должна закончиться тем, что добрая праведная королева угадывает имя маленького человечка, так как ее очень расстроит разлука с ребенком. Конечно, имя колдуна должно быть Румпельштильцхен, потому что это самое дурацкое, смешное имя, какое они только слышали. Вильгельм спросил: «Кто из вас его придумал? Это гениально», – и Дортхен застенчиво ответила: «Я».
И вот Вдох с ребенком убежал из города в ту бурную черную ночь, и больше никто никогда их не видел.
На папу это произвело именно такое впечатление, как я и предполагал. К концу истории он прислонился к стене, плача и одновременно кивая в знак согласия. Кто-то еще, кроме него самого, наконец узнал и рассказал историю его печальной жизни.
Сестры же, со своей стороны, пришли в восторг от его реакции. Лизетта спросила, хорошо ли он себя чувствует, и он тихим, затравленным голосом ответил:
– Да.
Когда сказка была закончена, я выждал немного, прежде чем попросить выполнить мою просьбу. Первоначально, в Касселе, когда я попросил их об этом, обе изумились. И все! Я вернул их только для того, чтобы исполнить этот пустяк?
– Да, уважаемые дамы. Вы создали эту сказку. А теперь продолжите ее. Пожалуйста, сделайте мне одолжение и добавьте к ней маленький конец, финал. Навсегда. Навеки.
– Ты знаешь, кто это, папа?
Но он был в таком смятении, что как будто не слышал.
– Папа!
– Что? Нет. Кто это?
– Они тебя создали, папа. Твоим прототипом был какой-то человек по фамилии Рецнер, живший близ Касселя. Какой-то бедолага, который как-то раз, выполнив некоторую работу для фермерской жены, не получил за это плату. И ради получения заработанного он даже украл ее ребенка. Правильно, дамы?
– Да. А сказку мы придумали вместе.
Он бессмысленно посмотрел на меня. Что я такое несу?
– Они придумали тебя, папа! Ты не настоящий. Ты вышел из их головы. Смотри!.. Дортхен, будьте так добры закончить теперь эту сказку.
Она разгладила на коленях платье и глубоко вздохнула.
И вот, маленький человечек назвал мальчика Вахтером, потому что тот был человеческим ребенком и нуждался в человеческом имени. Но из-за своей большой любви к нему Вдох также научил его своей магии. Мальчик рос, зная, что такое быть человеком, а также зная, что такое – владеть великой магией.
Они жили вместе счастливо много лет. Но даже Вдох, какой бы волшебник он ни был, совершил одну ошибку. И совершил он ее, потому что никогда не мог понять многих человеческих вещей. Он позволил Вальтеру вырасти! Естественно, когда это произошло, мальчик влюбился в хорошенькую молодую девушку. И сказал папе, что хочет жениться и завести свою семью. Вдох не мог вынести мысли о разлуке с единственным любимым существом и сказал Вальтеру, что если тот женится, он его убьет. Но Вальтер был молод и сильно влюбился – как в свое время его колдун-отец влюбился в Александру. Вальтер не посчитался с отцом и все-таки женился на девушке.
– Что это? Что ты хочешь сказать? Как это они меня создали?
– Слушай.
Дортхен продолжила:
Гнев Вдоха был велик, как океан, и колдун поразил своего сына, убил на месте. Но жить вообще без всякой любви в этом мире было для маленького человечка невмоготу. И потому он вернул Вальтера к жизни в другое время в другом месте. Он надеялся, что в этой другой жизни его сын поймет, что нельзя быть одновременно человеком и колдуном. Смешав одно с другим, он может приносить несчастья всем своим близким. Вдох надеялся, что на этот раз его сын поймет: самое лучшее, чего можно в жизни пожелать, – это оставаться со своим отцом.
