История с привидениями - Страуб Питер (мир бесплатных книг .txt) 📗
А молодая сотрудница адвокатской конторы сказала Готорну и Джеймсу, что собирается выехать из отеля и купить дом Робинсона — она слышала, что миссис Робинсон продает его. Могут ли они выхлопотать для нее кредит в банке?
А Сирс и Рики переглянулись с облегчением — их беспокоила мысль, что этот дом останется пустым, — и пообещали поговорить с мистером Бернсом.
А Льюис Бенедикт собрался звонить Отто Грубе и поскорее выманить его на охоту на енота.
А Лари Маллиген, готовя тело Фредди Робинсона в последний путь, глядя ему в лицо, думал:
«ОН КАК БУДТО УВИДЕЛ ДЬЯВОЛА».
А Нетти Дедэм сидела в своем инвалидном кресле и смотрела в окно, пока Рея кормила лошадей. Потом она увидела фигуру, подходившую к дому, и пришла в ужас — она соображала лучше, чем считали все, в том числе и ее сестра. Она пыталась закричать, но Рея ее не слышала. Фигура подходила ближе и казалась знакомой. Сперва Нетти подумала, что это тот хулиган из города, о котором говорила Рея. Она попыталась представить, как она будет жить, если он что-нибудь сделает Рее, и в страхе едва не опрокинула кресло. Человек, подходивший к дому, оказался их братом Стрингером. На нем была та же коричневая рубашка, что и в день смерти, испачканная в крови, но обе руки его были на месте. Стрингер поглядел на нее в окно, потом раздвинул руками колючую проволоку и пошел к сараю. Нетти увидела, как он улыбнулся и помахал ей рукой.
А Питер Берне вышел утром к завтраку и увидел отца, который должен был уйти на работу еще пятнадцать минут назад.
— Привет, па. Что-то ты опаздываешь.
— Я знаю. Я хочу поговорить с тобой. Давно мы с тобой не говорили, Пит.
— Это точно. Но нельзя ли подождать? Мне в школу. Подожди. Я думаю об этом уже несколько дней.
— О чем? — Питер налил себе стакан молока, зная, что разговор будет серьезным. Отец всегда обдумывал серьезные разговоры заранее, как переговоры с клиентами.
— Я думаю, ты слишком много времени проводишь с Джимом Харди. Он не научит тебя ничему хорошему.
— По-моему, я уже достаточно взрослый, па, и могу выбирать, чему мне у кого учиться. Да и Джим не такой плохой, как все думают, только иногда дикий.
— А в субботу вечером он тоже был диким?
Питер поставил стакан и посмотрел на отца с преувеличенным спокойствием.
— А что, мы шумели?
Уолтер Берне снял очки и протер их полой пиджака.
— Хочешь сказать, что вы были здесь?
Питер не стал врать и только покачал головой.
— Не знаю, где вы были, и не буду допытываться. Тебе уже восемнадцать, у тебя своя жизнь. Но ты должен знать, что в Три часа ночи матери послышался какой-то шум, и я встал и обошел дом. Вас не было внизу. Я не сказал матери, чтобы она не беспокоилась.
— А почему тогда она беспокоится?
— По-моему, ей одиноко.
— Но у нее столько подруг. Вот миссис Венути или…
— Не сбивай меня. Пит. Я хочу тебя кое о чем спросить. Ты не имеешь никакого отношения к убийству лошади сестер Дедэм?
— Нет, — Питер был поражен.
— И ты не знаешь, что Рею Дедэм убили?
Для Питера сестры Дедэм были чем-то из учебника истории.
— Убили? О, Боже, я… — он в замешательстве оглядел кухню. — Я не знал.
— Я так и думал. Ее вчера днем нашел парень, который чистил конюшню. В газете это будет только завтра.
— Но почему ты спрашиваешь?
— Потому что люди думают, что это мог сделать Джим Харди.
— Это неправда!
— Надеюсь, что так, ради Элинор Харди. По правде говоря, я и сам в это не верю.
— Да нет, он не мог, он просто дикий и не может вовремя остановиться, когда… — Питер замолчал, поняв, что говорит что-то не то.
Отец вздохнул.
— Знаешь, люди говорят, что Джим что-то имел против этих бедных старух. Я-то уверен, что он тут ни при чем, но Хардести им наверняка заинтересуется, — он сунул в рот сигарету, но не зажег. — Ну ладно, хватит об этом. Я думаю, что это наш последний год в одной семье. На той неделе мы устраиваем вечеринку, и я хочу, чтобы ты был на ней. Ладно?
— Конечно.
— И ты никуда не убежишь до конца?
— Конечно, па, — Питер впервые за долгое время заметил, что отец состарился. Лицо его было усеяно морщинами — следами лет и забот.
— Поговорим еще как-нибудь?
— Да. Конечно.
— И поменьше болтайся по пивным с Джимом Харди, — это уже был приказ, и Питер кивнул. — С ним ты попадешь в беду.
— Он не такой плохой, просто не может остановиться, понимаешь…
— Ладно. Иди в школу. Подвезти тебя?
— Нет, я лучше пешком.
— Хорошо. Через пять минут Питер с книгами под мышкой вышел из дома; в нем еще не улегся страх, который он испытал, когда отец спросил про субботнюю ночь, но этот страх был уже только маленьким островком в море облегчения. Отец был сильнее озабочен отчуждением сына, чем тем, что он делал вместе с Джимом Харди.
Он свернул за угол. Тактичность отца сберегла его от воспоминания об ужасах той ночи. В какой-то степени отец защищал его от этих ужасов — даже своим незнанием. Если он будет все делать, как надо, его никто не тронет.
Его обычный путь в школу проходил мимо отеля, но он боялся снова увидеть ту женщину и свернул на Уит-роу. На заснеженной площади прыгали воробьи; холодный ветер обдувал лицо; страх почти исчез. Мимо проехал длинный черный «бьюик», в котором сидело два старых адвоката, друзья отца. Оба они выглядели больными и усталыми. Он помахал им, и Рики Готорн махнул рукой в ответ.
Он уже входил на Уит-роу, когда увидел на площади незнакомого мужчину в темных очках. На нем была шапка с наушниками, но по белой коже вокруг ушей Питер понял, что голова у него выбрита. Незнакомец хлопнул руками, разгоняя воробьев; на этой площади он выглядел чужим, как зверь, забредший из леса. Почему-то никто не видел его — ни бизнесмены, поднимающиеся по ступеням Уит-роу, ни их длинноногие секретарши: Питер вдруг понял, что человек смотрит прямо на него, скалясь, как голодный волк. Он пошел навстречу; Питер стоял, как прикованный, с ужасом наблюдая, что незнакомец не идет, а скользит над землей. Уже убегая, Питер заметил на могильном камне перед собором св. Михаила маленького мальчика в лохмотьях, с опухшим ухмыляющимся лицом. Он тут же вспомнил слова Джима Харди и побежал, не оглядываясь, роняя книги.
