Суеверие - Амброуз Дэвид (читать книги бесплатно txt) 📗
Сэм по-прежнему молчал.
— Скажите хоть что-нибудь, ради Христа!
— Я полагаю, — медленно произнес Сэм, — что призрак — столь же подходящее слово, как любое другое.
— Какая связь между этим призраком и Джоанной? Почему он — то есть, она — взяла себе имя моей жены?
Сэм снова посмотрел на него долгим взглядом и слегка пожал плечами.
— Я не могу этого объяснить.
— А вы попробуйте, — Ральф шагнул вперед. Гнев, который был спутником его страха, начинал проявляться не только в голосе Казабона, но и в движениях. Он был, возможно, бессознательно, готов начать драку. — Мне кажется, вы задолжали мне объяснение. Все это началось с вашего вчерашнего прихода ко мне...
Сэм покачал головой:
— Нет, это началось не там...
— Тогда, где, черт возьми?
— Если бы я мог сказать вам, я бы сказал. Но я не могу.
— Не можете? Или не хотите? — Ральф разглядывал Сэма с открытой враждебностью. — У меня большое впечатление, что вы что-то скрываете, и меня это уже порядком утомило.
Сэм вынул руку из кармана и выставил ее перед собой ладонью вперед. Он видел, что Ральф на грани срыва, и хотел успокоить его.
— Я могу только сказать, что не меньше вашего хотел бы во всем разобраться.
Он увидел, как сузились глаза Ральфа, — Казабон, возможно, хотел поверить ему, но еще не был способен.
— Это, случайно, не имеет какого-то отношения к Адаму Виатту? — спросил Ральф. — К тому, о котором вы спрашивали вчера вечером?
Сэм кивнул:
— Да, это имеет отношение к Адаму Виатту.
— Какое?
— Видите ли... Все, что я скажу, прозвучит как бред сумасшедшего. Вы просто должны с этим смириться и постараться поверить. Не будет никакого смысла в моей попытке что-то вам объяснить, если в ответ на это вы скажете только, что я лгун или шизофреник.
— А вы рискните.
Глубоко вздохнув, Сэм опустился в кожаное кресло у стены и, положив на колени руки, устремил на Ральфа снизу вверх пристальный взгляд.
— Я не собираюсь приводить никаких объяснении тому, что сейчас скажу. Не потому, что их нет — наоборот, их слишком много, но ни одно, в сущности, ничего не объясняет, а только порождает новые и новые вопросы.
— Ладно, — сказал Ральф и сложил руки на груди. — Это была преамбула; теперь говорите речь.
Сэм опустил взгляд на ковер, решая, с чего начать. Потом он положил руки на подлокотники и, наконец, заговорил:
— Около года назад наша группа, включая Джоанну — Джоанну, которая была здесь вчера вечером, — придумала призрака по имени Адам Виатт. Это был эксперимент в области психокинетики — власть разума над материей. Мы создали его, создали историю всей его жизни. Мы изучили уйму книг, чтобы удостовериться, что он не существовал исторически, и не нашли никакого следа реального человека с таким именем и такой судьбой. Цель эксперимента заключалась в том, чтобы выяснить — удастся ли нам создать призрака, который, будучи полностью выдуманным, тем или иным образом свяжется с нами во время спиритического сеанса.
Он помолчал, не глядя на Ральфа; на лице Казабона не дрогнул ни один мускул.
— Что ж, мы осуществили, как вы могли бы сказать, наши самые безумные мечты. Адама Виатта никогда не было... Но он откликнулся на наш вызов. И теперь он, кажется, существует — или существовал. И этот факт имел удивительные последствия. Вот, например, вы. Вас не было бы, если бы Адам Виатт никогда не жил на земле. Ведь вы — его прямой потомок.
Ральф уставился на Сэма, и руки его начали медленно, очень медленно, опускаться — в этом движении проявилось недоверие, смешанное со страхом перед тем, что он услышал.
— Что, черт побери, вы пытаетесь мне всучить?.. — Сэм поднял руку, останавливая его возмущение:
— Я же предупредил вас, что это покажется вам бессмысленным.
— Но вы утверждаете, что создали меня! — Сэм сделал рукой примирительный жест, но ничего не сказал. — И моих родителей, — продолжал Ральф; голос его повышался все больше. — А также их родителей, и родителей тех...
— Я знаю, — перебил Сэм. — Я знаю, как это звучит для вас.
— Это такая же невероятная теория, как та, будто Бог создал мир вчера и спрятал в земле окаменелости, чтобы нас одурачить!
— Другим последствием возникновения Адама, — продолжал Сэм, пропустив мимо ушей его замечание, — заключается в том, что те, кто его создал, перестают существовать.
Ральф схватился за голову с таким видом, словно это было еще одно оскорбление.
— Что, черт возьми, это означает — перестают существовать?
— К настоящему времени все, кто участвовал в создании Адама, умерли. За исключением меня самого и Джоанны — Джоанны, с которой вы встретились вчера вечером. И только Богу известно, что случилось с ней.
Ральф непроизвольно повернулся и поглядел в сторону ванной. С того места, где он стоял, было хорошо видно слово «ПОМОГИТЕ», выцарапанное на амальгаме.
— Я не сошел с ума, Ральф, — сказал Сэм. — Я знаю, что я не безумен. Как и вы знаете, что вы — не плод моего воображения. Но факт остается фактом — мы оба здорово влипли.
Ральф уставился на него и начал качать головой, сначала медленно, потом все быстрее:
— Нет... нет, нет, нет, нет, нет. Это сумасшествие... Этого просто не может быть.
В эту минуту Сэм испытывал к нему глубокое сочувствие, понимая, как каждая клеточка его тела сопротивляется тому, что он услышал.
— Самое страшное, — спокойно сказал Сэм, слегка наклонившись вперед, — заключается в том, что в мире может быть все. Когда я опрокидываю чернильницу, существует вероятность, что все молекулы соберутся вместе и затекут по скатерти обратно. Она исчезающе мала, эта вероятность, но она есть. Если сто раз подбросить монету, возможно, что пятьдесят раз выпадет орел, а пятьдесят — решка; но также возможно, что все сто раз выпадет что-то одно.
Это в меньшей степени зависит от законов природы, чем от везения игрока.
Ральф, набычась, наклонился к нему:
— Я не ученый, но знаю, что Эйнштейн говорил: «Бог не играет в кости». Вы хотите сказать, что он ошибался?
— Это утверждение основывалось на вере, а не науке. Многочисленные эксперименты подтвердили теорию игр, и теперь она широко используется. Что означает — мы не можем притворяться, будто что-то не происходит, говоря «это невозможно». Потому что невозможного нет!
Слова Сэма повисли в воздухе; Ральф жестом человека, разрывающего невидимые цепи развел скрещенные руки и заявил:
— Нет! Я этого не принимаю! Я просто не принимаю этого. Нет ни подтверждений, ни доказательств — нет хотя бы свидетельств других людей, имеющих отношение к этому так называемому эксперименту.
Голос Сэма остался спокойным и ровным:
— Нет никаких доказательств и никаких свидетельств. Те мои коллеги, которые знали об эксперименте, но не принимали участия в нем, теперь ничего не помнят. Исчезли любые следы. Этого никогда не было.
— То есть, вы хотите, чтобы я верил только вашему слову?
— Моему слову — и факту, что вчера вечером кто-то исчез в этом доме. Кто-то, кого вы видели, с кем говорили, кто-то, кто даже прошел мимо вас, входя в дверь. Вы же не будете притворяться, будто ничего этого не было?
Ральф открыл рот, чтобы что-то сказать, но, казалось, совсем упал духом и только медленно опустился на край кровати, обхватив руками голову.
— Вы знаете, что на самом деле необъяснимо? Это безумие, но это не дает мне покоя с тех пор... — он поднял голову и посмотрел на Сэма, оттянув книзу веки кончиками пальцев. — Вчера, когда я открывал дверь той женщине, мне — лишь на мгновение — почудилось, что я ее знаю. Это было как дежа вю — совершенно необъяснимое чувство. Что-то во мне говорило, что я откуда-то знаю эту женщину. Потом я сказал себе, что все это я придумал — очевидно, потому что услышал о ней от вас, а потом — от отца Джоанны, по телефону. — Он помолчал и насупил брови. — Я не мог раньше видеть ее, не так ли? Разве это возможно?
Сэм задумался, говорить ли то, что было у него на уме, и решил, что они зашли слишком далеко, чтобы о чем-то умалчивать.
