Тварь внутри тебя - Ламли Брайан (книги без регистрации TXT) 📗
Джонни обошел бассейн, упакованный в прозрачную пленку, и углубился в сад, направляясь к ограде. Он привычно пролез сквозь дыру на высоте около пяти футов и спрыгнул вниз с той стороны. Потом пробрался сквозь кустарник и вышел в поле, навстречу солнечному сиянию. Следом за ним появилась Кэрол.
Полем он прошел с полмили, затем добрался до старой разбитой колеи, огибавшей заброшенную ферму, которая утопала в буйных зарослях зелени, скрывавшей остатки стен и обломки камня. Джонни срезал угол, двинувшись прямиком через луг, и его темная голова мелькала среди высокой раскачивающейся травы.
Стоя на заросших травой ступенях, оставшихся от дома, Кэрол проследила взглядом, куда направляется Джонни, чтобы отправиться за ним. Эти развалины были секретом Джонни, местом его тайных игр. И она разгадала этот секрет!
Джонни скрылся среди груды заросших сорняком обломков стен, когда его сестра, запыхавшись, перебежала лужайку. Отдышавшись, она поглядела в обе стороны вдоль заросшей дороги, некогда служившей для подъезда к ферме, шагнула к развалинам и снова замерла... Что это? Крик? Кошачий крик! Моггит?
Моггит!
Кэрол зажала рот ладошкой. У нее перехватило дыхание. Бедненький Моггит, он застрял в этих развалинах. Может, из-за него Джонни и пошел сюда: услышал крики Могтита, который не может выбраться из какой-то дыры, куда он угодил.
Кэрол хотела откликнуться на странные жалобные крики кота, чтобы он немного успокоился, услыхав ее, но потом решила не делать этого, потому что Моггит от неожиданности мог дернуться и провалиться еще глубже. И потом, может быть, он потому и мяукнул, что Джонни уже пытается ему помочь.
Задержав дыхание, Кэрол пересекла разбитую пыльную дорогу и попала на широкое пространство. Когда-то вокруг были различные постройки, принадлежавшие ферме. Теперь это место окружали груды камней, покрытых плющом и разросшимся орешником, скрывавшими следы разрушений. Обломки камня и щебень осыпались под ногами, и тропа, протоптанная Джонни, была ясно видна среди поросли.
Тропа вела через заросли, чья листва образовывала как бы туннель, куда почти не проникал свет. Семилетняя девочка продолжала свой путь. Кэрол уже не могла вернуться, вопли Моггита (она была уверена, что это Моггит, и в то же время молилась, чтобы это оказался не он) вели ее вперед. И тут заросли кончились, хлынул яркий солнечный свет, и, щурясь и мигая, Кэрол увидела Джонни, который сидел посреди расчищенной лужайки.
Она увидела Джонни, увидела, чем он тут занимается, но сразу не поняла — ее детский ум не мог этого осознать, не мог поверить. Потом поняла... Нет, она ошибалась, это совсем не ее кот.
Ее Моггит, с белоснежным брюшком и лапами, с пышным хвостом и гладкой блестящей черной спиной и шеей, ее Моггит, со взглядом и повадками Одинокого Охотника...
А тут какая-то измочаленная болтающаяся тряпка, никакой не кот.
У Кэрол все помутилось, она, теряя сознание, упала рядом с остатком стены, стукнувшись об обломок кирпича, и Джонни услышал шум. Он повернул голову, но не сразу заметил Кэрол — только лужайка и привычные груды камней. А Кэрол успела его разглядеть: припухлое лицо, выпуклые безжизненные глаза, залитые кровью руки, похожие на лапы с когтями. Рядом с ним, на стене, где он сидел, лежал открытый перочинный ножик, рука крепко сжимала остро заточенный прут с красным кончиком.
И Моггита она тоже разглядела. Его задняя лапа едва касалась земли, слабо царапала траву в попытке поддержать тело и снять вес с шеи, охваченной петлей из тонкой проволоки, которая была захлестнута за ветку бузины. Вырванный желтый глаз болтался на тонкой жилке; пышная белая шерсть на брюшке слиплась и стала алой — живот был вспорот, внутренности блестели на солнце.
Но это не все. Тут была еще пара пропавших отцовских любимцев-голубей; они тоже болтались безвольно на соседней ветке, их крылья слабо дергались; а на земле лежал еще живой ежик, проткнутый насквозь стальной спицей; все это дергалось вокруг Джонни, окружало его кольцом нескончаемой агонии. Похоже, имелись и другие жертвы, но Кэрол больше не в состоянии была глядеть на это.
Джонни успокоился, никого не заметив, и вернулся к своей забаве. Сквозь наворачивающиеся слезы Кэрол увидела, что он встал, взял в одну руку мертвого голубя, проткнул отточенным прутиком остывающее тельце. Он снова и снова пронзал мертвую плоть, словно... словно она вовсе не была бесчувственной! Словно он верил, что эта окровавленная, остывшая, искалеченная тушка могла что-то чувствовать. Джонни хихикал, приговаривал, бормотал, глядя на эти несчастные искалеченные то ли живые, то ли мертвые, то ли на последнем издыхании тела, он и не пытался прекратить их агонию.
Да, теперь до его сестры дошло, что за игру себе придумал Джонни. Суть была в том, чтобы замучить живое существо до смерти. Уловить этот момент он не мог и потому продолжал пытки даже после того, как для бедных зверюшек перестанет светить солнце!
Да, именно Кэрол первая узнала правду о своем приемном брате, сама не понимая этого. Она знала, что Джонни жестокий и злобный мальчик, но того, что она увидела, просто не могло быть.
Но Моггит, бедненький Моггит! До нее наконец дошло, что это он, что это его Джонни искалечил, изрезал и продолжал медленно пытать. Этого она стерпеть не могла.
— Мо-о-г-ги-ит! — закричала она что есть мочи. А потом: — Ненавижу! Джонни, ненавижу тебя!
Она поднялась на ноги, покачнулась, удержала равновесие и ринулась к нему, зажав в кулачке обломок кирпича с острым краем. Джонни наконец заметил сестру, его лицо в пятнах крови посерело. Он схватил свой ножик — не для защиты, совсем с другой отвратительной целью, которая вдруг пришла ему в голову. Тонкая длинная бечевка, на каких запускают воздушных змеев, удерживала ветку бузины с подвешенным телом несчастного Моггита. Джонни перерезал ее — не всю, несколько прядей. Он со злостью рванул бечевку, и Моггита вздернуло кверху и завертело; хриплые кошачьи крики оборвались, когда петля врезалась в его горло.
Джонни торжествующе хрюкнул, когда наконец нож перерезал бечевку и Моггит взлетел ввысь, задыхаясь и хрипя еще пару секунд; потом все кончилось. Но Джонни так увлекся убийством кота, что Кэрол успела добраться до него. Она, размахивая руками, подбежала к Джонни, растопырив пальцы левой руки с острыми ноготками и замахиваясь правой с обломком кирпича. Джонни увернулся от ногтей Кэрол, но острый скол кирпича угодил ему прямо в лоб, и мальчик упал. Он тут же вскочил, тряся головой и оглядываясь. Глаза его вспыхнули, когда он, глядя на сестру, завопил:
— Сначала Моггит, теперь — ты!
Он неловко поднялся на ноги — ободранный лоб в крови, — схватил нож и метнул в нее. И тогда Кэрол поняла, что ей угрожает смертельная опасность. Джонни не допустит, чтобы она рассказала родителям обо всем увиденном, о том, что он делал здесь. У него был только один способ заставить ее молчать.
Кэрол глянула напоследок на Моггита — бедный кот раскачивался на бечевке, свисавшей с ветки бузины; отмучившийся еж валялся на траве; искалеченные дохлые птицы безжизненно висели, свесив головы. Она отвернулась и что было мочи припустила назад, домой, Кэрол мчалась через полумрак ветвей, чувствуя, что Джонни бежит следом за ней.
Джонни хотел сразу рвануться за Кэрол, но он понимал, что если она успеет добежать до дома раньше него, то приведет родителей посмотреть на его проделки. Этого нельзя было допустить.
Он снял с веревки Моггита и голубей, поднял мертвого ежа с земли. Запыхавшись от спешки и душившей его злобы, Джонни перелез через недавно обнаруженную им полуразрушенную стену и в ярости швырнул свои “игрушки” в черную стоячую воду глубокого колодца. Пришлось все выбрасывать, хотя они еще годились, из них еще не ушла “жизнь”, они откликались на боль, Джонни это чувствовал! Это все Кэрол виновата! И она навредит в сто раз больше, если успеет добежать до дома.
Джонни помчался за ней — это было нетрудно, потому что она непрерывно вопила и бежала не глядя, дикими зигзагами, оставляя след в высокой траве.
