Иствикские ведьмы - Апдайк Джон (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗

За стенами дома буйствовал июнь: лужайку пора было косить, клумбы вдоль дорожки пропалывать, помидоры и пионы подвязывать. Слышно было, как в тишине движутся челюсти-жвальца насекомых, солнце жгло лицо, и Александра чувствовала, как нагревается ее толстая коса. Болото позади дома за разваливающимся забором из камня, увитым ядовитым плющом и виргинским вьюнком, зимой просматривалось насквозь, между побуревшими пучками спутанной травы виднелся голубоватый пузырчатый лед. Летом болото представляло собой сплошные заросли из зеленых листьев и черных стеблей, папоротников, лопухов и дикой малины, взгляд не мог проникнуть больше чем на несколько метров, ступить туда было невозможно – не позволяли колючки и хлюпавшая под ногами вода. В детстве, класса до шестого, когда мальчики уже стесняются играть с девочками, Александра хорошо играла в бейсбол. Вот и сейчас она отступила назад, размахнулась и бросила заговоренный сверток – воск с булавками полетел далеко, будто она швырнула камешек на луну, – так глубоко в эту цветущую синь, как могла. Может, он попадет на участок топкого болота и утонет, а может, черные дрозды с красными крыльями расклюют фольгу и украсят ею гнезда. Александре хотелось, чтобы сверток исчез, чтобы его поглотили, расклевали, чтобы смятенная природа забыла о нем.

Наконец все трое снова собрались на свой четверг в крошечном домике Сьюки в Болиголовом переулке.

– Ну, разве не здорово! – воскликнула Джейн Смарт, входя с опозданием.

На ней почти ничего не было: пластмассовые босоножки и полосатый ситцевый сарафанчик, лямки были завязаны сзади на шее, чтобы не мешать загару. Вся она была ровного кофейного цвета, а стареющая кожа под глазами осталась морщинистой и белой, на левой ноге выпирала синевато-багровая варикозная вена, как маленькая вереница наполовину вылезших из воды шишек лохнесского чудовища на нечетких фотографиях, демонстрируемых для доказательства его существования. Тем не менее, хотя Джейн и была энергичной толстокожей ведьмой, солнце оставалось ее родной стихией.

– Бог мой, она выглядит ужасно, – ликовала она, усевшись со стаканом мартини в одно из потертых кресел. Мартини был как живая ртуть, а зеленая оливка повисла в нем, как глаз рептилии с красной радужной оболочкой.

– Кто? – спросила Александра, на самом деле прекрасно зная, о ком речь.

– Дражайшая миссис Ван Хорн, конечно, – ответила Джейн. – Даже на ярком солнце она выглядит, как в помещении, и это на Портовой в середине июня! Она имела наглость подойти ко мне, хотя я старалась незаметно прошмыгнуть в «Тявкающую лисицу».

– Бедняжка, – сказала Сьюки, набивая рот солеными орешками и с улыбкой их жуя. Летом она красила губы помадой более спокойного оттенка, а переносица маленького бесформенного носа облупилась, обожженная солнцем.

– У нее выпали волосы, наверное, от химиотерапии, и она носит платок, – сказала Джейн. – Довольно кокетливо, правда?

– Что она тебе сказала? – спросила Александра.

– Ой, она вся была из этих: «ну, разве не прелесть», и «Даррил и я совсем не видим вас теперь», и «пожалуйста, приходите, мы плаваем сейчас в заливе». Я отбрила ее, как могла. В самом деле, что за лицемерие. Она ведь нас смертельно ненавидит, должна ненавидеть.

– Она упоминала о своей болезни? – спросила Александра.

– Ни словечка. Все улыбается. «Какая прекрасная погода!», «Слышали, Артур Хэллибред купил себе хорошенький парусник?». Вот как она решила обходиться с нами.

Александра подумала, не рассказать ли им о звонке Дженни, но не решилась, не хотелось, чтобы над просьбой Дженни смеялись. А впрочем… ведь она по-настоящему предана своим сестрам, обиталищу ведьм.

– Она звонила мне месяц назад, – сказала она, – вообразила, что у нее везде опухли железки. Хотела повидаться со мной. Словно я могу ее вылечить.

– Как странно, – сказала Джейн. – И что же ты ей ответила?

– Я сказала «нет». Я и в самом деле не хочу ее видеть. Из этого не выйдет ничего хорошего. А что я действительносделала, признаюсь, взяла и зашвырнула проклятую заговоренную куклу в трясину за домом.

Сьюки выпрямилась на своем месте, чуть не столкнув блюдечко с орешками с ручки кресла, но ловко подхватила его:

– Зачем, радость моя, что за экстравагантная выходка после того, как мы столько трудились с воском и всем прочим! Ты перестаешь быть ведьмой!

– Разве? Да какое это имеет значение, если ее уже лечат химиотерапией? Боб Осгуд, – самодовольно сказала Джейн, – дружит с доком Пэтом, и док Пэт говорит, что она просто загадка для него – поражено буквально все: печень, поджелудочная железа, костный мозг, ушные мочки. Entre nous [60], Боб говорит, что, по мнению дока Пэта, будет чудо, если она протянет еще два месяца. И Дженни тоже об этом знает. Химиотерапия для того только, чтобы успокоить Даррила, он, очевидно, обезумел от горя.

Теперь, когда Джейн взяла в любовники маленького лысенького банкира Боба Осгуда, между бровями немного разгладились две поперечные морщинки и свои высказывания она произносила веселым голосом, как будто извлекая их смычком из собственных вибрирующих голосовых связок. Александра не была знакома с матерью Джейн, но могла представить, что именно так разносились голоса в воздухе, поднимаясь от чашек с чаем в ее доме в Бэк-Бей.

– Бывают ремиссии, – запротестовала Александра без особой убежденности; из нее теперь истекала сила и растворялась в природе, двигаясь в астральных потоках за пределами комнаты.

– Ты великолепная, большая, великодушная, любвеобильная, нежная женщина, – промолвила Джейн Смарт, наклонившись к ней так, что в свободном вырезе сарафана показалась незагорелая грудь, – что на тебя нашло, Александра? Если бы не она, ты была бы сейчас хозяйкой «жабьего дома». Он приехал в Иствик, чтобы найти жену, и ею должна была стать ты.

– Мы хотели, чтобы стала ты, – сказала Сьюки.

– Ерунда, – пожала плечами Александра. – По-моему, каждая из вас ухватилась бы за такую возможность. Особенно ты, Джейн. Ты любишь играть во все эти игры ниже пояса.

– Подруги, не будем ссориться, – взмолилась Сьюки. – Давайте расслабимся. Поговорим о тех, кого я встретила в центре. Ни за что не догадаетесь, кого я видела вчера вечером перед супермаркетом!

– Энди Уорхола, – лениво высказала догадку Александра.

– Дон Полански!

– Маленькую потаскушку Эда? – переспросила Джейн. – Она же подорвалась при взрыве бомбы в Нью-Джерси!

– От нее же ничего не нашли, так, кое-какую одежду, – напомнила Сьюки. – Очевидно, она переехала из той комнаты, что они снимали в Хобокене на Манхэттене, где находилась их штаб-квартира. Революционеры по-настоящему никогда не доверяли Эду, он был слишком пожилым и правильным, и поэтому и послали его взорвать бомбы, чтобы проверить его преданность.

Джейн недобро захохотала своим особенным вибрато.

– Единственно, в чем я никогда не сомневалась, так это в том, что он предан, как осел.

Верхняя губа у Сьюки изогнулась в невысказанном укоре, она продолжала:

– Очевидно, для них Дон была своя, и ее взяли, когда она вместе с «главарями» разгуливала где-нибудь в Ист-Вилледж, в то время как Эд подорвался в Хобокене. Дон предполагает, что у него просто дрогнули руки, когда он соединял провода, сказалось недоедание и время, проведенное в подполье. К тому же она поняла, что и в постели он оказался не так уж хорош, я думаю.

– Для нее все прояснилось, – сказала Джейн и уточнила: – Ей стало все ясно.

– Кто это тебе рассказал? – спросила Александра у Сьюки, раздраженная манерой Джейн. – Ты что, подошла и поговорила с девчонкой у супермаркета?

– Нет, я побаиваюсь эту шпану, среди них сейчас есть даже черные, не знаю, откуда они, видимо из гетто в южном районе Провиденса. Обычно я хожу по другой стороне улицы. Мне сообщили Хэллибреды, что девушка вернулась в город и не хочет жить в трейлере с отчимом на Коддингтон-Джанкшн, поэтому она ютится где-то за армянской лавкой и ходит убирать по домам, чтобы заработать на сигареты и прочие карманные расходы. К Хэллибредам она приходит два раза в неделю. Думаю, Роза стала ее матерью-исповедницей. У Розы страшно болит спина, и она не может даже веник поднять без стона.