Мареновая роза - Кинг Стивен (книги без регистрации TXT) 📗
«Это не сон», — подумала она, опуская ноги с кровати. При этом она бросила взгляд в сторону окна, и у нее перехватило дыхание. То ли окно исчезло, то ли вся стена превратилась в окно.
Что бы там ни произошло, открывшийся из окна вид теперь даже отдаленно не напоминал Трентон-стрит или Брайант-парк; Рози увидела женщину в мареновом хитоне, стоящую на вершине заросшего густой высокой травой холма, смотрящую вниз на развалины храма. Но сейчас кайма короткого одеяния женщины, прибитая ветром к ее стройным длинным бедрам, трепетала под его порывами; Рози увидела, как развеваются, словно водоросли в сильном течении, выбившиеся из косы светлые волосы, как по небу, толкаясь и обгоняя друг друга, мчатся пурпурно-черные грозовые тучи. Теперь Рози заметила, как шевелится голова тощего пони, пасущегося совсем рядом.
И если это окно, то оно распахнуто. Она увидела, как пони просунул морду в ее комнату, обнюхал половицы, решил, что они не представляют никакого интереса, повернулся и снова принялся щипать траву на своей стороне.
Опять сверкнула молния, опять ударил гром. Опять по комнате промчался порыв ветра, и до Рози донесся шелест страниц, кружащихся на полу в кухонной нише. Она поднялась с кровати и медленно подошла к картине, которая теперь занимала всю стену от пола до потолка, от левого края до правого. Ветер прижал ночную рубашку к телу, подхватил волосы, и она почувствовала сладкий аромат приближающегося дождя.
«Скоро начнется, — подумала она. — И я промокну. Мы все промокнем, я так полагаю».
«РОЗИ, ЧТО ТЫ СЕБЕ ДУМАЕШЬ? — вопила Практичность-Благоразумие. — РАДИ БОГА, ЧТО ТЫ ДЕ…»
Рози прихлопнула голос крышкой — в тот момент ей казалось, что она наслушалась его до конца своих дней, — и остановилась у самой стены, которая теперь стала и не стеной вовсе. Прямо перед ней, не далее чем в пяти футах, стояла светловолосая женщина в мареновом хитоне. Она не повернулась, но Рози видела слабые движения поднятой руки, видела, как вздымается и опадает в ритм дыхания левая грудь женщины, едва заметная на картине. Рози сделала глубокий вдох и шагнула в картину.
4
На той стороне оказалось по меньшей мере на десять градусов холоднее, и высокая трава защекотала ее лодыжки и икры. На мгновение ей показалось, что она слышит отдаленный слабый плач ребенка, но затем он затих. Рози оглянулась, ожидая увидеть за спиной свою комнату, однако та тоже исчезла. В том месте, откуда она попала в новый мир, в землю вцепилось корнями старое оливковое дерево с искривленными ветвями. Под ним стоял мольберт художника, на стульчике перед мольбертом лежала открытая коробка с палитрами, красками и кистями.
Полотно на мольберте имело те же размеры, что и картина, купленная ею в ломбарде «Либерти-Сити». Оно изображало ее комнату на Трентон-стрит, если смотреть на нее со стены, на которую она повесила «Мареновую Розу». В центре комнаты, лицом к двери, выходящей в коридор, стояла женщина, явно сама Рози. Поза ее слегка отличалась от позы женщины в мареновом хитоне, находившейся на вершине холма — например, руки изображенной на полотне Рози были опущены, — однако сходство показалось ей достаточно заметным, чтобы вызвать глухой страх. Кроме того, в картине имелись и другие пугающие детали: женщина была в синих брюках и розовой безрукавке. Именно так собиралась одеться Рози для субботней поездки с Биллом. «Придется подыскать что-нибудь другое», — подумала она, словно, сменив одежду в будущем, могла изменить то, что ей виделось в настоящем.
Что-то влажное прикоснулось к ее локтю, и Рози испуганно вскрикнула. Повернувшись, она увидела пони, извиняющись глядевшего на нее коричневыми глазами. Над головой прогремел гром.
Рядом с маленькой тележкой, в которую был запряжен пони, стояла женщина в длинном, чуть ли не до пят, красном, похожем на халат, одеянии, состоявшем, казалось, из множества слоев. Сквозь уложенную искусными складками легкую, полупрозрачную ткань просвечивала кожа цвета кофе с молоком. На небе блеснула молния, и Рози заметила то, что уже видела на картине вскоре после того, как Билл привез ее домой из «Попе Китчена»; лежащую на траве тень от тележки и растущую над ней тень женщины.
— Да не вздрагивай ты, Боже мой, — произнесла женщина в красном одеянии. — Кого-кого, а Радамантуса тебе нужно опасаться меньше всего. Его зубы страшны только для травы. Он просто принюхивается к тебе, вот и все.
Рози ощутила огромное, переполняющее душу облегчение, сообразив, что перед ней женщина, которую Норман называл (с язвительной интонацией) не иначе, как «эта черномазая сучка». К Рози обращалась Уэнди Ярроу, но Уэнди Ярроу мертва; значит, все происходящее — не более чем сон. Каким бы реальным он ни казался, какими бы реальными ни представлялись ей мелкие детали (например, она вытерла крошечную капельку слюны у локтя, оставшуюся от прикосновения морды пони), все это сон.
«Конечно, что же еще, — сказала она себе. — Разве на самом деле можно пройти в картину?»
Но разумные доводы не произвели должного эффекта. Между тем мысль о том, что у тележки стоит давным-давно погибшая Уэнди Ярроу подействовала гораздо сильнее.
Очередной порыв ветра опять донес до нее плач ребенка. Рози вдруг заметила новую подробность; на тележке стояла сплетенная из тростника большая прямоугольная корзина, ручку и углы которой украшали полоски шелковой ленты. Над краем корзины свисала кромка розового одеяла явно ручной работы.
— Рози.
Низкий, сладостно чувственный голос. Тем не менее, от его звука по спине Рози пробежали мурашки. Что-то с ним было не в порядке, но неправильность голоса заметила бы только другая женщина — любой мужчина, услышав его, тут же подумал бы о сексе и позабыл обо всем остальном. Однако голос звучал очень неправильно. Плохо.
— Рози, — снова услышала она свое имя и неожиданно поняла; голос только пытался походить на человеческий. Пытался вспомнить, как должен говорить человек.
— Эй, подружка, не вздумай смотреть на нее, — предупредила ее встревоженно женщина в длинном красном одеянии. — Это зрелище не для таких, как ты.
— Нет, я вовсе не хочу смотреть на нее, — ответила Рози. — Я хочу вернуться домой.
— Понимаю, только теперь уже поздно, голубушка, — сказала женщина в красном, поглаживая шею пони. Ее темные глаза смотрели серьезно, губы между фразами плотно сжимались. — И не дотрагивайся до нее, ладно? Тебе она вреда не причинит, да только она не всегда успевает совладать с собой в последнее время. Что-то с ней не в порядке.
— Она покрутила указательным пальцем у виска.
Рози неохотно повернулась к женщине в хитоне и сделала робкий шаг к ней. Ее очаровала изумительно тонкая ткань хитона и бесподобно нежная кожа на спине, обнаженном плече и основании шеи. Кожа казалась гладкой, как самый роскошный шелк. Но выше…
Рози не знала, что представляют собой эти темные пятна, расползавшиеся по шее женщины у самой линии волос, да и не желала знать. Первой сумасшедшей мыслью было, что это следы от укусов, но шрамы после укусов выглядят по-иному. Проказа? Что-то еще более страшное? Что-то заразное?
— Рози, — в третий раз позвал ее сладостный чувственные низкий голос, и было в нем нечто такое, от чего ей захотелось кричать; точно так же у нее временами возникало желание кричать при виде нормановской улыбки.
«Она сумасшедшая. Все остальное, все другие беды — в том числе и пятна на коже — не так важны. Она сумасшедшая».
Сверкнула молния. Прогрохотал гром. И порыв затихающего на минутку, чтобы возобновиться затем с новой силой, ветра, дующего со стороны разрушенного храма у подножия холма, принес на своих крыльях слабый плач младенца.
— Кто ты? — спросила она. — Кто ты, и почему я здесь?
Вместо ответа женщина протянула правую руку и перевернула ее, показывая старое белое колечко шрамов на внутренней стороне предплечья.
— Эта рана долго кровоточила, а потом в нее попала инфекция, и она воспалилась, — произнесла она своим низким чувственным голосом.
