Химмельстранд - Линдквист Йон Айвиде (читать книги онлайн бесплатно серию книг .txt) 📗
Леннарт подозрительно посмотрел на Улофа — уж не разыгрывает ли тот его? Нет, смотрит ясно и весело. Значит, и вправду считает сравнение уместным.
Конечно же, он помнил эту ночь. До рассвета они бегали под проливным дождем и искали своих коров. Волокли в коровник, запирали и бежали за следующей. Уже через пару часов нормальная жизнь превратилась черт знает во что. Они промокли до нитки, выглядели, как грешники в аду, еле передвигали ноги, но из последних сил продолжали поиски.
Да, это была тяжелая ночь. Ни тот ни другой не чурались тяжелой работы, но эта работа не укладывалась в привычные рамки, в привычный, редко нарушаемый ритм. Но все равно — как бы тяжело ни было, они знали, что делать. У них была цель. На первый взгляд недостижимая, но, по крайней мере, легко определяемая: найти всех коров и привести в коровник. А здесь? Какая у них цель? Что они должны делать?
Как бы ему ни хотелось разделить оптимизм Улофа, ничего не получалось. Место, где они оказались, было настолько противоестественным, настолько противоречило всем законам и правилам, что Леннарт не мог избавиться от зудящего чувства тоски. Как смотреть на муху, неизвестно как угодившую в оконную раму между двух наглухо закрытых стекол. Ничего нельзя сделать, только ждать, пока она перестанет жужжать. Или разбить стекло. Но никто же не станет разбивать окно из-за мухи.
Леннарт обычно не склонен к рефлексии, но сейчас он настолько погрузился в размышления, что даже не заметил, как Майвор протянула руку и что-то показывает остальным. Что-то при этом сказала, но он не расслышал.
Леннарт подошел поближе. У Майвор на ладони лежали несколько золотых вещиц. Кольца, блестящие шурупчики и какие-то бесформенные комочки.
— Извините, — сказал он смущенно. — Что это?
— Нашла, — Майвор показала на место, где стоял их кемпер, на оставшийся от палатки деревянный настил. — Вон там. Разбросаны как попало. А на колечке, между прочим, дата. Тысяча девятьсот четвертый год. Все посмотрели в сторону, куда показала Майвор, словно хотели найти там разгадку.
— Можно посмотреть, — Стефан протянул руку, и Майвор неохотно передала ему кольцо.
— А это, я думаю, пломбы, — сказала она.
— А почему они тут? — спросил Эмиль. Ему пришлось встать на цыпочки, чтобы увидеть, что там лежит у отца на ладони.
Все вопросительно посмотрели на Стефана — уместно ли при ребенке обсуждать мрачную находку?
— Значит, тут вот что, — после паузы задумчиво сказал Леннарт. — Тут, значит, ясно: кому-то эти штучки принадлежали. Чьи-то они были, эти штучки. Тех, кто уже помер. Но... — он повернулся к Майвор. — А костей не нашли?
Майвор покачала головой. Леннарт нахмурился.
— Даже зубов не было? Только пломбы?
— Нет. Я искала. Только вот это. Гвозди. Или шурупы, кто их знает. Наверное, медицинские. Для переломов или чего-то там...
Леннарт вспомнил череп косули, прибитый к стене старой пивоварни. Прибил его еще прадед Леннарта, и раз уж он висел так долго, решили — пусть висит. Сколько ветров, сколько дождей, град, снег — и ничего ему не сделалось. Или почти ничего. Но над чем время и погода уж точно не властны — над зубами. Зубы у косули выглядели как новенькие.
Странное у прадеда было представление об украшениях. Мрачноватое. Впрочем, и так все знают — скелет и зубы сохраняются веками, а то и тысячелетиями. Сто десять лет — не такой большой срок. И, кстати, никто не сказал, что с ними что-то случилось именно в девятьсот четвертом. Может, намного позже. Может, они и после свадьбы прожили немало.
— Эрик, — задумчиво сказал Стефан, вертя в руке кольцо. — Его звали Эрик.
Наступило тягостное молчание. Когда-то жил человек по имени Эрик, и он тоже, как и они, угодил в эту зеленую пустыню. Скорее всего, не один, с ним были и другие. И с ними со всеми что-то случилось. Что могло случиться с Эриком и остальными такого, что от них остались только украшения и зубные пломбы?
Все подумали об одном и том же. Вывод напрашивается сам по себе: то, что случилось с ними, может случиться и с нами. Или еще хуже: то, что случилось с ними, наверняка случится и с нами.
Они посмотрели друг на друга. Посмотрели на горизонт.
Перекресток, подумал Леннарт. Они, как и мы, попали на перекресток. И на перекрестке остались.
***
Изабелла, вытянув руки по швам, лежит в двуспальной кровати. Лицо отекло, язык распух, предплечья будто кусают тысячи разъяренных муравьев. Кусок мяса, завернутый в синтетические тряпки... но, к счастью, в эти минуты она в другом месте и в другом, совсем недавнем времени.
Пятнадцать минут назад. Она бежит к белым фантомам с ножом в руке. Изабелла знает, что они хотят. Крови. И она даст им кровь. Ее переполняет жгучий, невыносимый стыд:
я ударила ногой свою дочь, я хотела убить свою дочь
и когда лезвие ножа полоснуло кожу, она почувствовала только облегчение. Вместе с кровью уйдет стыд.
стыд крови
Давление все растет, вот-вот взорвет ее изнутри. Она падает на колени, протягивает к ним руки. Возьмите мою кровь, возьмите ее... Возьмите меня с собой, обнимите, унесите прочь, выпейте мою кровь до последней капли... пожалуйста — вот она, кровь.
Но они даже не смотрят на нее — не отводят блестящих черных глаз от травы, потемневшей от ее крови.
Она перекладывает нож и режет вторую руку. Но это уже не приносит ей такого облегчения — это уже механическая работа, доделывание уже сделанного. Белые не удостаивают ее ни единым взглядом, смотрят только на траву...
Кружится голова. Она стоит на коленях, с трудом удерживая равновесие. Мысли путаются. Как это может быть? Не успев вылиться на траву, кровь тут же исчезает, словно ее и не было. Нет, конечно, кое-где трава потемнела, но это даже не сотая часть ее крови, ее искупительной жертвы...
еще... еще... им мало
Артерии в руках тонкие, им надо больше крови.
всю кровь
И одна подносит нож к шее — надо перерезать сонную артерию. Она уже наклонила голову — и тут одновременно произошли два события.
Посмотрела на Белых — правильно ли она делает, принося последнюю жертву? — и краем глаза заметила какое-то движение.
Вверх-вниз. Вверх-вниз.
Кто-то прыгает. Ребенок прыгает на батуте. А рядом с ним — толстяк в гавайской рубахе триумфально поднял руки: белый мячик докатился из последних сил и упал в лунку на поле для минигольфа. Чад от гриля, кто-то кричит по-фински из стоящего рядом кемпера.
Показалось, что она опять в этом проклятом, ненавидимом ею кемпинге, но в эту секунду на нее обрушилось что-то тяжелое, она потеряла равновесие, упала навзничь и выронила нож. Последнее, что Изабелла запомнила перед тем, как потерять сознание, — неестественно голубой купол неба.
С мамочкой, с мамочкой
Будем песни петь мы...
Она с трудом приподняла веки. Рядом, поджав под себя ноги, сидела Молли и пела что-то вроде колыбельной, поглаживая ее изгрызенные ногти.
С мамочкой, с мамочкой
Будем песни петь мы...
А когти у мамочки,
Как у ведьмы...
У Изабеллы закружилась голова. Память сделала петлю и вернулась к толстяку на поле для минигольфа. Нижние пуговицы на рубашке расстегнуты, и, когда он поднимает руки, вываливается белый волосатый живот.
Уродливые мужики. Откуда берутся уродливые мужики? Из Финляндии. Уродливые жирные финны. Уродливые люди из Финляндии.
Ее передернуло. Она представила запах этого жирного брюха, пот, смешанный с пивными испарениями, она даже почувствовала вкус, будто ее заставили лизать этот потный волосатый живот. Ее начал трясти озноб.
