Рассказы (ЛП) - Литтл Бентли (читать книги онлайн полные версии txt) 📗

За лобовыми стеклами он не увидел ничего кроме темноты.

Линия машин приближалась. Десять ярдов до Коулмэна.

Семь.

Пять.

Поравнявшись с ним, машины одновременно остановились. Он быстро поднял стекла и закрыл дверь.

— Убирайся оттуда! — закричал из приемника Рэд.

Дверь ближайшей машины открылась, и из нее вышел пожилой мужчина. Самый обычный пожилой мужчина. Он улыбнулся Коулмэну и помахал ему, чтобы тот опустил стекло. Коулмэн сидел неподвижно, слишком ошеломленный, чтобы реагировать. Он ожидал чего-то другого, скорее отвратительного монстра. Или зомби. Или… нечто. Но никак не этого слишком обычного мужчину. Его взгляд на мгновенье устремился в небо. Над ними шумел вертолет Рэда.

Пожилой мужчина снова жестом попросил опустить стекло, Коулмэн немного его приоткрыл.

— Вы в порядке? — спросил мужчина. — Мы увидели, что ваша машина остановилась и подумали, что вам, возможно, нужна помощь. — Шаркающей походкой он подошел ближе. — Я могу вас подвезти, если хотите.

— Кто вы?

— Меня зовут Карл Джонс. — Он подошел к навороченному капоту и решетке своего автомобиля, и улыбнулся, обнажив беззубый рот. — Классная тачка, да?

— Что вы здесь делаете?

Мужчина озадачено посмотрел на него:

— Наш автоклуб каждый день патрулирует этот участок дороги.

Автоклуб? Что? Все эти пробки появлялись из-за группки дряхлых, дружелюбных стариканов, которые просто слишком медленно ехали?

Сзади засигналили машины.

— Пойдемте. — сказал мужчина. — Я довезу вас до ближайшей заправки.

— Все в порядке, — ответил Коулмэн. — Кажется, двигатель барахлит. Через минуту все наладится.

— Похоже, вы просто не хотите со мной ехать. — Старик усмехнулся и направился к автомобилю, стоящему у автострады, и Коулмэн впервые почувствовал, что левая часть его машины ниже, чем правая. Он открыл дверь, вышел, и увидел, что две шины его автомобиля спущены.

— Все-таки вам придется поехать, не так ли?

— Все нормально. Я позвоню в ААА [62].

— Здесь не ловит сеть. И телефонных автоматов на этом участке дороги нет.

Не слишком ли настойчив этот мужчина? Не пытается ли он заставить Коулмэна поехать с ним?

Из радиоприемника что-то неразборчивое прокричал Рэд.

— Мы не можем ждать здесь вечно, — сказал старик. Машины за ними сигналили. Несколько водителей высунулись из автомобилей и орали, чтобы они убирались с дороги. Он открыл пассажирскую дверь и жестом пригласил Коулмэна сесть в машину.

Нервничая, Коулмэн посмотрел на спущенные шины, затем на доброе лицо мужчины. Все нормально, сказал он себе. Все будет хорошо. Он сел на переднее сиденье седана, пока старик обходил машину с другой стороны. Сиденье было мягким. Слишком мягким.

Старик сел на место водителя и обе двери одновременно захлопнулись. Коулмэн увидел, что внутренние панели были без дверных ручек, гладкими и бесформенными.

Пожилой мужчина завел машину и все четыре автомобиля поехали как один.

Коулмэн оглянулся на машины позади, из которых совсем недавно громко ругались водители, и заметил, что в них никого нет. За рулями никто не сидел.

Краем глаза он заметил, что охваченный пламенем вертолет Рэда рухнул на землю.

— Нет никакого начала, — сказал старик голосом отца Коулмэна.

— Какого хрена?? — Коулмэн в панике повернулся к старику, но тот уже начал перевоплощаться. Морщинистая кожа зашевелилась, растягиваясь и меняя цвет. Коулмэн успел разглядеть черную пустоту под бурлящей плотью.

И его отбросило назад на сиденье, когда все четыре машины стремительно помчались вперед.

Ⓒ Jammers by Bentley Little, 2010

Ⓒ Анастасия Алибандова, перевод

В комнате

Когда отец нас бросил, мне было десять лет. Он никому не говорил, что собирается уйти, и никогда потом не звонил, даже письмеца не прислал. Просто как-то утром мы встали, а его не было. Сначала мы не знали, убит он или похищен; вдруг его уволокли пришельцы или спрятали по программе защиты свидетелей? Но когда мама сказала нам, что он забрал свою одежду и любимые компакт-диски, когда через пару дней обнаружила, что он снял деньги с банковского счета (хотя и не все), когда узнала, что он уволился, уведомив работодателя за две недели, — то есть поняла, что он спланировал все заранее, — она усадила нас и сказала просто, серьезным тоном: «Ваш отец ушел из семьи».

Больше она никогда о нем не говорила, и если я или Клара о нем упоминали, она сразу меняла тему.

Несмотря на свою жгучую ненависть к нашему отцу, мама позволила моей сестре и мне держать по одной его фотографии в своих комнатах. Других его фотографий в доме не было — все совместные снимки моих родителей были убраны с глаз долой, зато у меня на комоде красовался отец со мной на плечах, перед муляжом швейцарской горы Маттерхорн в Диснейленде. На этом снимке мне было лет пять. В комнате Клары висела на стене фотография в рамке, на которой папа помогает ей строить на пляже песчаный замок. Не знаю, как Клара, мы с ней никогда этого не обсуждали, но я по прошествии лет стал забывать разные связанные с отцом мелочи: какую он носил обувь, как смеялся, какую еду предпочитал. Его образ в моем сознании осыпался, все больше утрачивая целостность.

Единственное, что четко врезалось мне в память, — это те его слова, произнесенные шепотом ночью и ставшие частью моего сна: «В комнате я исполняю танец».

Я был старшеклассником, когда Лиз Нгуен пригласила меня на танцы в «День Сэди Хокинс». Я был к ней неравнодушен и не сомневался, что тоже ей нравлюсь, подтверждением чему стало это приглашение. Единственная загвоздка состояла в моем неумении танцевать. Как ни стыдно мне было в этом сознаться, я сделал это, чтобы у Лиз была возможность сдать назад.

Но она рассмеялась.

— Думаешь, я сама великая танцовщица? Я тоже нечасто хожу на танцульки. Только взгляни на меня!

Я взглянул. Она, конечно, не была из тех любительниц узких джинсов и выпивки, предпочитающих танцы учебе, но, на мой взгляд, она была чудесной девушкой. Стройная, хорошенькая, педантичная, но не до занудства. По мне, она была гораздо привлекательнее всех остальных девчонок в моем классе.

Но танцевать она, конечно, умела, хотя бы чуть-чуть.

А я нет.

Я сказал ей об этом, и она опять прыснула. Казалось, моя неуклюжесть ее привлекает, а не отталкивает.

— Я тебе помогу, — говорит. — Мы можем практиковаться в моей комнате.

«В комнате я исполняю танец».

От этой мысли я поежился.

— Ты часто… разучиваешь танцы у себя в комнате? — спрашиваю.

— А как же, — ответила она. — Там я могу смотреться в зеркало. Сразу видишь, как выглядишь. — И поспешно добавила: — Чтобы исправлять недостатки, а не чтобы на себя любоваться.

Я улыбнулся.

— Я серьезно! — Она шлепнула меня по плечу.

— Хорошо, — согласился я, — давай попрактикуемся.

Напрасно Лиз скромничала: танцевала она совсем неплохо. Всю следующую неделю мы не меньше часа в день разучивали простейшие па. При всей моей неловкости она сумела научить меня одному медленному танцу, где я просто раскачивался из стороны в сторону, держа ее за руки, и одному быстрому, под песенки: в нем мне надо было стоять почти по стойке смирно.

На неделе, предшествовавшей танцам, мы только мельком виделись в школьных коридорах и несколько раз болтали по телефону: завершалась четверть, было много контрольных работ и домашних заданий, так что на танцевальную практику времени не хватало; правда, я тренировался самостоятельно, перед собственным зеркалом, и как будто добился прогресса. Во всяком случае, решил, что уже не ударю в грязь лицом.